-Прости, Хранительница, но нам надо идти, - нарушил тишину голос Атена. Женщина пронзила хозяина каравана яростным взглядом пылавших глаз:
-Почему?! Разве вы не мечтаете о том, чтобы остаться в оазисе? Разве вы не устали от этой бесконечной дороги по холодной, заснеженной пустыни? Почему вы отказываетесь от своего шанса?
-Отец! - донесся до них голос Мати. Девушка выглянула из своей повозки, не понимая, почему караван вдруг остановился. Она уже была готова выбраться наружу, подойти, но резкий возглас Атена заставил ее остановиться:
-Не высовывайся! - он был груб с ней и молил богов, чтобы дочка не очень на него обиделась, и, все же... и, все же, он не видел другого способа остановить ее, душой, сердцем чувствуя, что Мати не должна стать свидетелем этого разговора.
Заметив, что голос девушки заставил мага, насторожившись, повернуться, Дамир прищурилась:
-Она...
Атен настороженно подобрался, став похожим на зверя, готового при первом проблеске опасности броситься в бой:
-Хранитель каравана просил руки моей дочери. Я дал согласие. Обряд совершен и боги тому свидетели!
-Что ж, - горожанка опустила голову. - Во всяком случае, теперь я хоть что-то понимаю... Выходит, у меня просто не было шанса...
Ее плечи поникли, по щекам покатились слезы.
-Моя Хранительница, - к ней подскочил страж города, осторожно взял за безжизненно холодные руки, повлек за собой: - Пойдем, пойдем скорее. Тебе нужно вернуться в храм.
-Нет! - Дамир встрепенулась, словно огонь его ладони разбудил ее, вывел из оцепенения. - Нет! - она вырвала ладонь, снова бросилась к магу. - Раз так, раз твое сердце - не кусок льда, раз оно знает, что такое любовь, ты должен понять меня. Должен! Я очень люблю этот город! Больше всего на свете! Я готова ради него на все, что угодно! Я прошу тебя, молю всего об одной ночи!
-Я не понимаю...
-Я вижу, ты не можешь подарить мне сердце, ибо оно отдано другой. Если так, конечно, ты никогда не согласишься остаться. Но одна ночь - неужели ты откажешь мне даже в этом? - она упала перед ним на колени. - Я готова на любые унижения, только... - видя, что маг снова качнул головой, она разрыдалась, не в силах больше терпеть боль, терзавшую ее грудь.
Страж опустился с ней рядом, осторожно укрыл своим плащом помог подняться.
-Я... - в ней не было ни силы и властности. Прежняя Дамир растаяла, словно снежная кукла, а на ее месте осталась очень несчастная и легко ранимая женщина. И, все же, все же, чувствуя, что все против нее, она, уже из последних сил, пробовала бороться. - Моя беда в том, что я слишком люблю Эмигард - мой алмазный город. И я думаю о том, что станет с ним, когда я умру. Ведь я не вечна. Сколько мне еще отпущено? Двадцать лет? Десять? Или и того меньше?
-В городе родится другой Хранитель... - это было все, что смог сказать Атен, чувствовавший в этот миг себя маленькой снежинкой, унесенной метелью куда-то в неизвестность.
-Конечно, - в ее усмешке была лишь боль. - Если повезет. Я... Я знаю, о чем говорю, я пережила все это отчаяние. Час за часом. Три недели со дня смерти прежнего Хранителя! Я видела, как угасала надежда. Я сама чувствовала все это, не зная, не предполагая даже, что я... Я - Хранительница! И... Я не хочу, чтобы это повторилось, когда... когда мне придет пора уходить! - ее голос постепенно окреп и вновь зазвучал четко и решительно. Хотя в нем и не было больше былого огня. - Поэтому мне нужен ребенок. Ребенок, который унаследовал бы силу. И я передала бы этому малышу не только город, но и всю мою любовь к нему... И... - Дамир глотала слезы, катящиеся у нее из глаз. - Ребенок двух наделенных даром просто не может не унаследовать дар...
-И ради этого ты готова пожертвовать всем? - маг впервые смотрел на нее не холодно безразлично. В его глазах читалось сочувствие. - Даже любовью того, кому суждена?
-Ант...? - Хранительница повернулась к стражу города, все также стоявшему рядом с ней. - Мы дружили с детства, строили планы на будущее в юности. Он верил в меня больше, чем я сама. Это он настоял на том, чтобы я пришла в храм и коснулась священного камня. Если бы не Ант, я бы не решилась. Да и кто бы меня туда пустил в храм? ...Но он знает, что моя любовь к городу сильнее всех остальных чувств. А я знаю: что бы я ни сделала, он не бросит меня, не покинет...
-Конечно, Хранительница, я всегда буду защищать тебя, оберегать от бед, - страж был готов вновь и вновь повторять это. И пусть слышат все.
Дамир вновь заглянула в глаза мага, но, не найдя в них ничего, кроме сочувствия, повернулась и, опираясь на руку Анта, побрела прочь.
-Подожди, женщина, - вздохнув, проговорил Гор.
Наделенная даром тотчас остановилась, повернулась к нему... Но надежда ушла из ее глаз, когда она увидела, что маг направился не к ней, а к одной из повозок каравана.
-Фейр, принеси малыша, - велел он старухе-рабыне.
Та, перед тем, как броситься выполнять приказ, на миг осмелилась поднять голову, чтобы взглянуть на мага... и улыбка тронула ее тусклые обветренные губы, когда она поняла...
На миг рабыня исчезла в повозке, а когда вернулась, прижимала к груди маленький живой комочек.
-Возьми.
Хозяйка города смотрела на мага полными удивления глазами, однако все же подалась вперед, бережно забрала ребенка из рук старухи. Когда ее взгляд коснулся личика спавшего малыша, женщина не смогла скрыть улыбки, таким миленьким показался ей этот крошечный живой комочек. А затем Дамир вновь повернулась к магу, ожидая от него хоть каких-нибудь объяснений.
-Его мать не пережила родов, - тихо проговорил он. - Отец умер еще раньше. Малыш очень слаб. Чтобы выжить, ему нужна постоянная забота наделенного даром. Наверно, мне удалось бы вырастить его в караване, но здесь, в городе, у него больше шансов. К тому же, раз он так нужен...
-Да, - она прижала ребенка к груди, - конечно, я позабочусь о нем. Но, - в ее глазах зажглась боль, - я говорила не о простом ребенке...
-Я так и понял. Этот малыш рожден с даром. Не спрашивай меня, как такое возможно, просто прими его таким, какой он есть.
-Спасибо! - одними губами прошептала она. По ее лицу вновь потекли слезы, но на этот раз это были слезы радости. - Спасибо тебе! Я обещаю сделать все для этого малыша! Ты не пожалеешь...!
-Ты будешь для него хорошей матерью, а ты, - он повернулся к стражу, - отцом. Ему понадобитесь вы оба... - затем маг перевел взгляд на притихшую толпу и произнес, обращаясь к ним - многоглазым, настороженным, ушедшим в слух, немым: - Помните: он будет таким, каким вы его вырастите. Доброта обернется добром, злоба выльется ненавистью. И еще, - его взгляд вернулся к Хранительнице, - я должен предупредить тебя: он будет много сильнее любого из магов города, ибо рожден в пустыне. В нем живет чистая, первородная сила. Не удивляйся этому.
В гробовом молчании Атен подал знак отправляться в путь и повозки медленно поползли по улицам города, провожаемые долгими пристальными взглядами, полными благодарности и чего-то еще... Словно люди ощутили себя свидетелями нечто воистину великого и судьбоносного, однако все произошло так быстро, столь неожиданно, что они не успели всего понять.
Караванщики уже покинули город, когда Атен все-таки решился заговорить с магом:
-Конечно, ты прав: ребенку будет много лучше здесь. Его окружат любовью и заботой... В караване к нему относились бы по-другому...
-Из-за того, что его родители были рабами?
-Да... И, потом, то, как он родился... - караванщик поморщился, словно от тупой, ноющей боли. - Ведь его мать была уже мертва... Не знаю, но мне самому становится не по себе, когда я вспоминаю об этом.
-Я понимаю, что ты должен чувствовать. Хотя все эти мысли - не более чем выдумки сумрачного света.
-Но ты же не сказал горожанам всей правды о нем.
-Это знание только навредило бы и им, и ребенку. Порою правда приносит слишком много бед, чтобы ее можно было оправдать. А так... Так все будут счастливы.
