Волосы у него были чуть влажные, белая рубашка — тщательно отглажена. Уж не знаю, то ли его романтичный вид меня отвлек, то ли все дело в нашем уровне образованности, но я лишь спустя две минуты поняла, что он заговорил с нами на японском.

— Столица Брунея?

— Бандар Сери Бегаван, — ответили мы.

— Квадратный корень из 97969 равен… — продолжил он на суахили.

— Триста тринадцать, — ответила Лиза.

— Доминиканский диктатор был убит в тысяча девятьсот шестьдесят первом году, — сказал он по-португальски. — Как его звали?

Хором мы ответили:

— Рафаэль Трухильо.

Надо заметить, что это совершил не кто-то из нашей академии, несмотря на то что ходили слухи об обратном.

Я только-только начала входить в ритм игры, как мистер Соломон вдруг сказал по-арабски:

— Закройте глаза.

Мы сделали, как нам было велено.

— Какого цвета у меня ботинки? — На этот раз он спросил по-английски, и удивительное дело: тринадцать воспитанниц Академии Галлахер сидели молча, не зная ответа. — Я правша или левша? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Войдя в эту комнату, я оставил отпечатки пальцев в пяти местах. Назовите их!

Но на все его вопросы ответом была тишина.

— Откройте глаза, — сказал он. Мы так и сделали. Он сидел на краешке стола, качая ногой. — М-да, вы, девушки, очень умны. Но в то же время и глупы.

Если бы мы не знали совершенно точно как научно доказанный факт, что земля не может остановить свое вращение, мы бы решили, что это сейчас произошло.

— Добро пожаловать на секретные операции. Я — Джо Соломон. Я никогда раньше не преподавал, но ремеслом занимаюсь уже восемнадцать лет и все еще живой, а значит, я знаю, о чем говорю. Этот предмет будет непохож на ваши остальные занятия.

В желудке у меня заурчало, и Лиз, которая утром настаивала на полноценном завтраке и простом хвостике вместо полного макияжа, шикнула на меня. Можно подумать, я в состоянии это как-то контролировать.

— Леди, я собираюсь подготовить вас к тому, что будет происходить. — Он чуть помедлил и показал наверх. — Вон там. Это не для всех, именно поэтому обещаю, что легкой жизни у вас не будет. Произведите на меня впечатление, и на следующий год эти лифты, возможно, отвезут вас на этаж ниже. Но если у меня возникнет хоть малейшее подозрение, что у вас нет сверхталантов для полевой работы, я спасу вам жизнь и переведу на стезю планирования операций и исследований. — Он стоял, сунув руки в карманы. — В нашем деле все начинают с поисков приключений, но меня не волнует, какие фантазии у вас в голове, дамы. Если вы не сможете оторвать зад от парт и показать мне что-то сверх ваших книжных знаний, то вам никогда не видать второго подуровня.

Краешком глаза я видела, как Мик Моррисон буквально ловит каждое его слово и чуть ли не слюни пускает, потому что ей уже много лет хочется побить кого-нибудь. Неудивительно, что ее накачанная рука тут же взлетела вверх.

— Значит ли это, что вы будете учить нас обращению с оружием, сэр? — гаркнула она так, словно боялась, что сержант по строевой подготовке заставит ее делать отжимания.

Мистер Соломон обошел свой стол и сказал:

— Наше дело таково, что если вам понадобилось оружие, значит, скорее всего, уже слишком поздно, и даже оно не поможет. — Мик тихонько охнула. — Но, с другой стороны, может, вас похоронят с почестями — конечно, если останется что хоронить.

Меня бросило в жар, глаза наполнились слезами. Я еще не поняла, что случилось, а горло уже сжалось так, что я едва дышала. Джо Соломон все это время смотрел на меня, но, как только наши глаза встретились, он отвел взгляд.

— Счастливчики возвращаются домой, пусть даже и в гробу.

Он не назвал моего имени, но я чувствовала на себе взгляды всех одноклассниц. Все знали, что случилось с моим отцом — он отправился на задание, но так и не вернулся. Возможно, мне никогда не доведется узнать больше, но и эти скупые факты для меня очень важны. Здесь все зовут меня Хамелеоном — наверное, для шпионской школы это хорошее прозвище. Иногда я задумываюсь, что сделало меня такой. Что заставляет меня вести себя тихо и неприметно, когда Лиза болтает без умолку, а Бекс в своих лучших традициях попирает все правила? Мне так хорошо удается оставаться незаметной благодаря шпионской наследственности или потому, что я всегда была застенчивой? А может, я просто их тех, кого окружающие предпочитают не замечать — чтобы не становиться такими же?

Мистер Соломон сделал шаг в сторону, и взгляды одноклассниц тут же метнулись за ним — всех, кроме Бекс. Она передвинулась на стуле поближе, готовая схватить меня и не дать выцарапать прекрасные зеленые глаза нашему новому учителю. А он в это время объявил:

— Станьте лучшими, леди. Или станете мертвыми.

Мне захотелось тут же ринуться в кабинет мамы и все рассказать. Рассказать, что он говорил о папе, намекал, что тот сам во всем виноват, так как был недостаточно подготовлен. Но я этого не сделала, может, потому, что гнев буквально парализовал меня. Но скорее всего в глубине души я просто боялась, что мистер Соломон прав, чтобы мама подтвердила это.

Дверь из матового стекла отворилась, и в класс, тяжело дыша, протиснулась Анна Феттерман.

— Извините, — с трудом выдавила она. — Дурацкий сканнер не узнал меня и заблокировал в лифте. Пришлось выслушивать пятиминутную лекцию о недопустимости попыток нарушения границ, и… — она замолчала, разглядев совершенно бесстрастное выражение лица Джо Соломона. Тот еще лицемерный типчик — ведь сам опоздал на пять минут.

— Не трудитесь садиться, — сказал он, когда Анна бочком направилась к задней парте. — Ваши одноклассницы уже уходят.

Все тут же посмотрели на свои недавно синхронизированные часы — они показывали одно и то же: оставалось ровно сорок пять минут учебного времени. Сорок пять бесценных минут, которые здесь никто никогда не растрачивает даром. Казалось, через целую вечность Лиза подняла руку.

— Да? — откликнулся Джо Соломон тоном человека, у которого есть куда более важные дела.

— Будет ли домашнее задание? — спросила Лиза, и потрясение класса тут же сменилось раздражением (никогда не задавайте подобного вопроса в классе, где у каждой девушки черный пояс по карате).

— Да, — ответил Соломон, открывая дверь и давая нам понять, чтобы мы выходили из класса. — Подмечайте детали.

Я шагала по сверкающему стеклом белому коридору к лифту, который доставил нас сюда. Остальные направились в противоположную сторону — к лифту, который ближе к нашим комнатам. После того, что произошло, я была даже рада остаться одна. Но не удивилась, увидев рядом Бекс.

— Ты в порядке? — спросила она, потому что именно это и должны делать друзья.

— Да, — солгала я, потому что именно так и должны делать шпионы.

Мы поднялись на лифте в небольшой холл первого этажа, и я всерьез подумывала сходить к маме (и не только из-за конфет). Однако только мы шагнули в полутемный коридор, как я услышала окрик:

— Камерон Морган!

Навстречу нам неслась профессор Букингэм. Боже, что могло заставить столь утонченную британскую леди так кричать? Вверху замигала красная лампочка, и пронзительная сирена резанула уши так, что мы едва расслышали механический голос, пульсировавший вместе со светом:

— КРАСНЫЙ КОД. КРАСНЫЙ КОД.

— Камерон Морган! — снова взревела профессор Букингэм и схватила меня и Бекс за руки. — Вас вызывает ваша мать. НЕМЕДЛЕННО!

Пустые коридоры мгновенно заполнились — из классов выбегали девушки и торопливо выходили преподаватели, а красные лампочки продолжали мигать.

Стенд с трофеями развернулся и плавно въехал в потайное отделение в стене, скрыв кубки и тарелки, полученные победителями в чемпионатах по рукопашным боям и в командных соревнованиях по взлому кодов, остался лишь ряд наград в плавании и состязаниях в дебатах.

На верхнем ярусе фойе три золотисто-алых вымпела «Учись ее умениям», «Не посрами ее меча» и «Храни ее секреты» чудесным образом скрутились, и вместо них появился самодельный плакат в поддержку некой Эмили в избирательной кампании на пост президента студенческого совета.