Машина остановилась — конечно, вы догадались — прямо напротив дома Джоша.

— Ой, девочки, — проворковала мадам Дабни, удостоверившись, что я и Лиза целы и невредимы. — Все в порядке? — Мы кивнули. — Что ж, — мадам Дабни взяла себя в руки, — тогда, пожалуй, поучимся менять колесо.

Конечно, Лиза и Бекс на это и рассчитывали. И все же Бекс удалось изобразить удивление:

— Тогда пойду принесу запаску.

Со скоростью молнии она вылетела из машины и открыла багажник, а Лиза тем временем перехватила мадам Дабни:

— Скажите, мэм, какова, на ваш взгляд, основная причина того, что колесо спускает? — Она утащила инструкторшу изучать повреждение переднего колеса. Я подошла к Бекс, возившейся в багажнике:

—  Что вы задумали?

Но Бекс только ухмыльнулась и снова нырнула в багажник. И тут в глубине багажника я разглядела огромный черный пластиковый пакет, точно такой же, какими был уставлен весь тротуар. Нельзя же оголить здесь улицу, а?

Вдоль всей улицы и правда выстроились, словно солдатики по стойке смирно, мусорные баки и пластиковые мешки.

— Так это выпоменялись занятиями? Вы подстроили аварию с колесом? Вы… — я умолкла, потому что боялась ляпнуть что-то вроде: «Неужели вы готовы даже на это?» или «Вы просто прирожденные преступницы». Любой из вариантов — на ваш выбор.

— Ну не отступать же теперь, а? — ухмыльнулась Бекс. Она решительно взяла в руки домкрат и с пафосом объявила:

— Это наш долг перед страной.

Они считали, что это их долг передо мной. Но я рада, что вслух она этого не сказала.

Мы вдвоем вытащили запасное колесо, и мадам Дабни принялась демонстрировать самые ответственные моменты в откручивании болтов. Но я то и дело осматривала улицу. Что если он увидит меня и узнает машину и форму? Как я ему объясню? Да захочетли он слушать мои объяснения? И вообще, заметит ли он меня, или я так и останусь «просто какой-то девчонкой»? Точнее, «никем»?

— Экскурсия с классом в федеральный округ Колумбия, — шепнула мне на ухо Лиза, заметив, как я напряжена. — Он вернется не раньше девяти.

Я облегченно вздохнула.

— Вопросы есть? — спросила мадам Дабни, вынимая домкрат из-под машины. Бекс в это время понесла испорченное колесо в багажник. Мы с Лизой покачали головами.

— Вот и славно. — Мадам Дабни хлопнула в ладоши, явно довольная своей искусной работой.

Да уж, подумала я. Бекс подняла вверх большой палец. И правда, славно.

— Так куда мы кладем бумажные полотенца? — переспросила Бекс, оглядев разложенный кучками мусор. — К бытовым предметам или к еде?

— По ситуации, — ответила Лиза и наклонилась к ней. — Смотря что на них.

Бекс понюхала использованный клочок бумаги и изрекла:

— Соус для спагетти… кажется. Или кровь?

— Ну да, они либо фанаты спагетти, либо семейка кровавых маньяков, — съязвила я.

Бекс бросила полотенца в одну из кучек, которые вырастали вокруг нас, по мере того как основная куча в середине потихоньку таяла. Все окна в комнате были открыты, и холодный ветер немного рассеивал вонищу, пока мы копались в куче отбросов, разглядывая все, начиная от салфеток и кончая консервными банками.

Если вас волнует, что кто-то слишком хорош для вас, рекомендую покопаться в его мусоре. Правда. После этого уже никто не кажется вам недостижимым идеалом. К тому же, если мистер Соломон прав, то здесь должны быть все ответы, которых мне так отчаянно не хватало.

Почему он предложил пойти со мной (якобы) за кофтой для мамы, а потом сказал своему другу, что я никто? Есть ли у него девушка? А может, он заговорил тот разговор со мной на улице, чтобы выиграть в одном из дурацких пари, которые показывают в фильмах про подростков? Я весь год живу в особняке с одними девчонками, а лето провожу на ранчо в Небраске, но и там и там есть возможность смотреть кино, где к невзрачным девчонкам (вроде меня) подходят красавцы-парни (вроде Джоша).

Правда, те парни не такие, как Джош, — в таком мнении я утверждалась, все более зарываясь в его мусор. Парни из фильмов не стали бы помогать младшей сестре-четверокласснице с одой в честь Амелии Эрхарт (Академия Галлахер, выпуск 1915 года) и не стали бы писать такие записки:

Мам, Дилан сказал, его мама подвезет меня после экскурсии, так что не жди моего звонка. Люблю, Джош.

Он говорит маме, что любит ее. Как вам такое? Я к тому, что в фильмах парни — с толстыми ремнями и невзрачными девушками (которые на самом деле никакие не невзрачные, а просто недоукомлектованы аксессуарами) — никогда не оставляют мамам такие добрые и нежные записки. И еще. Парни, которые оставляют добрые и нежные записки мамам, вырастают в мужчин, которые пишут добрые и нежные послания своим любимым. Я не удержалась и представила, как получу однажды подобную записку…

Дорогая, возможно, я задержусь на работе и опоздаю к твоему возвращению. Надеюсь, ты неплохо провела время в Северной Корее и обезвредила куну атомного оружия. Люблю, Джош.

Я уставилась на упаковку от отбеливающей жвачки и попыталась вспомнить, какие у него зубы — супербелые или просто белые. Просто белые, решила я, сунула упаковку в кучу и снова полезла в мусор, не зная, что, собственно, хочу найти.

Я вытащила маленький квадратный конверт, подписанный аккуратным почерком. Адресован он был семейству Абрамсов. Я в жизни не видела письма, адресованного семейству Морганов. Нас никогда не приглашали на званые вечера. Нет, помню, как пару раз мама с папой надевали вечерние наряды и оставляли меня с приходящей няней. Но даже тогда я знала, что в мамину брошь из горного хрусталя вмонтирована видеокамера, а в папиных запонках уложены веревки, которые выстреливают на пятьдесят метров и обеспечат спуск с крыши по стене здания, если понадобится. Неудивительно, что их мало куда приглашали. Издержки профессии.

Я уже начала было фантазировать, каково это — родиться совсем в другой семье, но услышала зловещее «ого».

Лиза протягивала клочок бумаги Бекс.

Она решила сначала показать Бекс! Что-то не так. Джошу осталось жить не больше полугода! Он принимает таблетки и готовится к операции по смене пола! Они всей семьей переезжают на Аляску! Но все оказалось еще хуже.

— Кам, — промолвила Бекс, словно готовя меня к худшему. — По-моему тебе стоит взглянуть.

— Может, это ничего не значит, — добавила Лиза, вымучив улыбку. Бекс передала мне свернутый листок розовой бумаги. Кто-то голубыми чернилами надписал «ДЖОШУ», причем витиеватым почерком. У нас в академии таким не удалось овладеть никому — ведь если каждый вечер нужно переделать кучу заданий по органической химии, криптографии и разговорному суахили, не остается времени подрисовывать к буквам сердечки.

— Читай, — велела я.

— Но… — Лиза запнулась. — Это наверняка…

— Лиза! — прикрикнула я.

Бекс прочитала:

— Дорогой Джош. Было приятно повидаться на карнавале. Мне тоже было очень весело. Надо будет как-нибудь повторить. С любовью, ДиДи.

Бекс очень старалась, чтобы письмо прозвучало пустяковым — добавляла ненужные паузы, глотала окончания. Но и так было ясно, что эта ДиДи знает свое дело. В конце концов я-то не писала записки на розовой бумаге витиеватым почерком. У меня вообще нет розовой бумаги. Съедобная — пожалуйста, но вот красивой розовой почтовой бумаги — извините! Так что вот оно, доказательство. Черным по белому, точнее голубым по розовому. Я влезла на чужую территорию. Я действительно никто.