Наконец открытые Табу и Эксцессом порталы схлопнулись. Обе раненые звезды, вспыхнув гигантскими пузырями космических взрывов, стали пожирать окружающее пространство своими алыми, раздувшимися от боли телами…

Рукс и Артели смотрели на эту картину через экраны видеофонов.

Катрина — сверхчувствами тшеди сквозь алую пелену.

А на периферии кластера, вынырнув из пустоты, появились первые корабли ССБ…

Табу исчез, а висящие на его орбите корабли судорожно закружились в хаотическом хороводе. От выброса гравитации и страшного вакуумного удара большинство обычных синтетических кораблей, стоящих на приколе, в мгновение ока разорвало на составляющие. Человеческие трупы и ошметки техники разлетелись по всему обширному элипсообразному пространству, который еще недавно занимала огромная бронированная планета.

Но ишедные броненосцы уцелели. Их также болтало, швыряя бортами на останки других космических тел, однако бронированные божественным металлом корпуса выдерживали любые удары. Внутренняя гравитация спасала людей, что находились внутри от мгновенной смерти и даже качки, однако везде на бортах и палубах царили ужас и паника.

Артели осклабился — к черту! Ему был нужен единственный кораблик. Один из всех и ничего более. Темной тушкой яхта «Гоготан» болталась где-то с краю хаотического облака, как припаркованная одной из последних, а значит — дальше от центра гравитационных возмущений.

Старший помощник, видя явный интерес Артели к известной бронированной яхте, предложил протиснуться к желанному судну, маневрируя между обломками и наплевав, разумеется, на опасность. Но Артели лишь покачал головой — зачем? Лишний риск всегда казался ему излишним.

— Экстренный запрос! — заорал он в гипер. — Объект «Хохотун» 018–256 КА-01! Вызывает «Око»! Готовы к прыжку? Повторяю: вы готовы к прыжку?

Если бы Катрина слышала ответ, она бы очень удивилась. Голос ее «дворецкого» — корабельного мозга — звучал, как всегда, необычайно чопорно:

— Не извольте сомневаться, господин Артели. К вашим услугам, сикх, мы открыты всегда.

— Так прорывайся оттуда на хрен! — заорал шлюхофермер ещё громче. — Ко мне на стыковку, живо!

«Хохотун» ожил, зашуршал двигателями и внезапно остановил свое хаотическое вращение в туче обломков. Выглядело это настолько резко, насколько резко может выглядеть остановка на месте вошедшего в штопор истребителя.

Бронированная яхта пулей прошила разделяющее пространство, тараном раскидав в стороны попавшиеся на пути корабли. Корпус из ишеда не получил и царапины, а все попавшиеся на пути яхты суда разорвало ударами в клочья.

Артели захохотал.

Его люди уже бежали надевать скафандры для выхода в космос, ибо следовало торопиться, чтобы успеть перебраться всем скопом на борт «броненосного» корабля, пока никто из местных не смекнул, что к чему, — но бывшего директора школы шлюх раздирал просто гомерический хохот.

— Йенг — идиот. А Катрина — кукла!

Не переставая ржать, Артели облачился в космический доспех, нахлобучил прозрачный шлем и поспешил к люку перехода, только что установленному наемной командой на борт космической яхты.

Походя, он глянул в иллюминатор — да, местным, похоже, было уже не до них.

Взорвавшиеся звезды в тумане визжащих протонов медленно расцветали двумя гигантскими пузырями. Пузыри раздувались со скоростью, близкой к околосветовой, и все же огромный размер кластера Буцефал превращал титанические взрывы лишь в медленно расцветающие бутоны фантастического цветка. Медленно-медленно цветки эти пожрали сначала останки центральных планеты системы — Чакана и Бавея, а затем разорванные куски кольца Граник, с мечущимися в пространстве замерзшими трупами мамонтов и динозавров.

Но даже это было не все. С другой стороны от границы кластера к раздувающимся с каждой секундой пузырям двух взорвавшихся звезд спешили пылающие останки порванного в клочья третьего кольца. А меж ними в потоке неистовой радиации и гравитационных возмущений кружился вокруг своей оси, длиной в десяток астрономических единиц, неохватный Гавгамел, бесценная Галерея Сандара, опустошенная рабыней для постельных утех.

И где-то там, разорванная в клочья или разрываемая силой множества притяжений, умирала та, что все это сотворила, главное орудие его торжества — Катрина Бета! Проклятая беглая девка. Шлюха, возомнившая себя свободной. Воплощение зла и порока, явившееся, чтобы покарать Шестимирье. О да! Вавилонская дева явилась, и для сокровищницы господа Сэта воистину наступал судный день, день гибели трех прекрасных колец-музеев, день страшного Армагеддона.

Оттолкнувшись от порога космического шлюза, Артели порхнул в переход. Гравитация здесь отсутствовала, поскольку шлюз был «экстренным», и тело, заточенное в скафандр, свободно парило между белыми натяжными стенами в алюминиевом каркасе.

Справа от него темнела чернота космоса без звезд — граница разрушенного кластера Буцефал, а слева продолжали шириться, поглощая миры, две взорванные звезды.

«Дело сделано, мой господин, — прошептал про себя Артели. — ДЕЛО СДЕЛАНО!!!»

Глаза открылись. Некоторое время после взлета ресниц, впустившего свет в бездонные голубые глаза, Кэти неподвижно сидела, отрешенно наслаждаясь покоем. Вокруг было тихо и покойно, где-то почти неслышно весело щебетали птицы, а ветер с набережной шевелил ее роскошные волосы. Все тело, казалось, наполняла сонная нега, мягкая, тягучая и немыслимо сладкая.

Девушка втянула полной грудью воздух, и наркотическая эйфория заполнила все ее существо. В воздухе кружились ароматы моря, помноженного на солнечное утро и шепот бриза, бегущего по волнам.

Таких запахов, пенистых запахов побережья, настоящих, а не искусственно ароматизированных воздушных смесей планетоидов Корпорации и фантастических планет-колец, она не вдыхала уже очень давно. А, честно говоря, учитывая ее ничтожный возраст новорожденного клона, никогда ранее.

Обрывки воспоминаний о море и свежем бризе роились лишь в ее памяти, изуродованной клонической машиной, но само это тело, тело секс-агнатки, совсем недавно созданной из биоорганической плазмы, наверняка не…

И вдруг она вспомнила.

Грязно выругавшись, Кэти крепко зажмурилась и закрыла лицо руками. Затем убрала ладони, подняла веки и снова осмотрела окружающий ее пейзаж, но уже по-другому — из-под тонких, но сумрачных бровей. Сейчас голубые глаза сверкали леденящим холодом. От мягкости и неги в них не осталось и следа.

Море действительно шумело прямо перед ней всего в десяти — пятнадцати метрах. Над узким песчаным пляжем, облизываемым волнами, тянулась набережная, вся в полированном граните. А по ней вдаль уходила бесконечная череда деревянных скамеечек с интервалами метров двадцать между ними.

Катрина в одиночестве сидела на одной из них. Через две скамьи направо разместилась неизвестная парочка, активно предававшаяся друг другу через поцелуи, нимало не стесняясь при этом ни пролетающих над головой чаек, ни самой Катрины. Примерно через три скамьи влево расслаблялся молодняк. Молодняк был числом примерно в пять душ мужеского пола и имел вид нездоровый, мятый, видимо, после бурно проведенной веселой, насыщенной и уж, во всяком случае, полной приключений ночи. Сидели подростки тихо, тупо взирая в морскую даль с сигаретами в руках.

Девушка обернулась. За спиной заканчивался гранитный парапет и шла асфальтированная дорожка. Широкая, но явно для пешеходов, поскольку за ней располагался парк, а большая трасса с автомобилями чуть слышно шумела далеко за ним. По асфальтированной дорожке прогуливались еще люди, но расстояние было слишком велико, чтобы подробно их рассмотреть…