Следующие семь секций, по словам Эливинера, были посвящены эону протерозой и представляли жизненные формы, изъятые из составляющих его эпох сидерия, риасия, орозирия, статерия, калимия, эктазия и стения, что в реальной земной истории занимали период почти в полтора миллиарда лет. Услышав незнакомые названия Катрина хмыкнула: названия древних эпох ей ничего не говорили, и она с пристальным вниманием вгляделась в проплывающие под днищем космомобиля темно-коричневые просторы. По сравнению с секцией «Архей» вид секций «Протерозоя» существенно изменился. Под флаером, в водах раскинувшегося от горизонта до горизонта бескрайнего океана (вернее — раскинувшегося от одной стены космической секции до другой), цвела грязным цветом империя анаэробных водорослей, густого вулканического тумана и по-прежнему непригодной для дыхания атмосферы, в которой имелись лишь ничтожные доли необходимого человеку кислорода. Здесь уже не было кратеров, рельеф стал мягче и ровнее, а большую часть поверхности занимали гигантские, насыщенные железом океаны, в которых не было рыб.

Мертвые волны плыли под ними, и Эливинер рассказывал ей, что в то далекое даже относительно Исхода время флора и фауна Древней Земли были уже довольно многочисленны, но весьма микроскопичны. Границы между секциями «Протерозоя», таким образом, создавались инженерами Граника не столько для отграничения одних живых видов от других, сколько для закрепления изменений внешнего облика древней планеты и произошедшего в это время чудовищного преображения атмосферы, названного впоследствии глобальной Кислородной Катастрофой. До этого, безусловно, величайшего события в истории Земли (почему-то неизвестного ныне большинству обывателей) почти все существующие формы жизни на планете являлись анаэробами, и обмен веществ в их организмах, к огромному удивлению Кэти, не зависел от этого знаменитого окислителя!

Великая Кислородная Революция потрясла существовавшую тогда биосферу. Доступ этого ядовитого для тогдашней жизни газа уничтожил большинство древнейших организмов, представленных в первых четырех секциях «Протерозоя», а поэтому в последних четырех секциях этого древнейшего эона поверхность вновь напоминала собой скорее мертвую холодную пустыню, нежели рай-океан шныряющих в волнах микросуществ…

Три следующие секции кольца Граник посвящались заключительным периодам протерозоя и носили названия «Эдиакрий», «Тоний» и «Криогений». Они были заняты жизненными формами, существовавшими на Земле около полумиллиарда лет по абсолютному времясчислению. В этот относительно краткий по сравнению с прошлыми временными пластами период, как объяснял Эливинер, оправившаяся от отравления кислородом Жизнь сделала новый резкий и качественный скачок.

В секции «Эдиакрий» проживали предки современных бактерий, родившиеся на останках прежнего анаэробного царства. Новые «кислорододышащие» существа этой дикой «эдиакарской фауны», как назвал ее увлекшийся лекцией демиург, претерпели всего лишь за несколько сотен миллионов лет, столь молниеносные и поразительные изменения, что превратились к концу эпохи в настоящее царство уникальных мягкотелых организмов, сохранившихся ныне только на кольце Граник кластера Буцефал. С неописуемым восторгом Эливинер объяснял своей спутнице, что место этих существ в эволюционном древе, как оказалось, не установлено до сих пор! А жизнь в «Эдиакрий» в результате представляла собой еще более страшную загадку, нежели великая Кислородная Революция, поскольку, по мнению Эливинера, ни один из представителей флоры и фауны того странного времени не являлся предком современных живых существ!

В следующей секции «Тоний» странные представители этой «боковой» ветви эволюции продолжили свое чуждое, выходящее за рамки привычных законов развития. В проплывающих под флаером безграничных просторах Катрина, разумеется, не могла разглядеть столь удивительно необычных, но в то же время удивительно мелких существ, однако разглядела другое — гигантское, темное пятно суши, единственное на всю секцию «Тоний» и омываемое со всех сторон сумрачными бесконечными водами.

— Перед вами, — прокомментировал ее наблюдения Эливинер, — находятся точные копии Родинии и Мировии — первого известного истории «суперконтинента» и первого планетарного «суперокеана», каждый из которых в свое время покрывал половину территории древней планеты.

Однако более всего Катрину поразил вид секции «Криогений» — последней секции, посвященной протерозою. Вид этой части Кольца-музея существенно отличался от всех предыдущих, даже от архея: в этот краткий, но запоминающийся период, по словам бога-шимпанзе, планета пережила период самого страшного и масштабного оледенения за всю необычайно долгую историю. Почти сотню миллионов лет Земля напоминала собой гигантский ледяной шарик и льды на ее поверхности достигали экватора! Жизнь сохранилась только в ничтожных нишах глубоко подо льдом, и Эливинер, с усмешкой, назвал эту секцию «Сноуболл»…

Следующие семь секций планеты-кольца его инженеры посвятили зону палеозой, что делился на кембрий, ордовик, силур, девон, карбон, каменноугольную и, наконец, пермскую зону. Каждый из перечисленных гигантских прямоугольных павильонов занимал размер значительно больший, нежели предыдущие части кольцевого музея. Факт этот Эливинер объяснил значительным усложнением биологического многообразия Древней Земли, ростом численности и скорости, с которым живые организмы принялись мутировать во времени.

Каждый из палеозойских космических павильонов музея-кольца, по словам Творца-обезьяны, представлял собой прямоугольник со сторонами двести миллионов километров на тридцать тысяч километров — что значительно превышало площадь реальной Древней Земли во множество раз. Флора и фауна каждой из новых секций, как сообщил Эливинер, охватывала период развития жизни, примерно соответствующий пятидесяти — ста миллионам лет — движение эволюции с каждым эоном, как видно, все более ускорялось.

В кембрии, после гибели во льдах криогения большей части ранее существовавших живых организмов, Жизнь на Древней Земле совершила еще один качественный скачок. «Уже в который раз!» — подивилась про себя Катрина. Как видно, важнейшим фактором, стимулирующим развитие новых видов, являлось тотальное истребление старых. Природа будто экспериментировала, раз за разом уничтожая немилые ей семейства, виды, и даже целые царства живых существ. Во льдах криогения сгинуло почти 80 % земных обитателей. Однако, как только льды отступили, выжившие снова стали плодиться и мутировать. Постепенно выйдя из-подо льда, вещал Эливинер, развились новые сложные организмы, собранные им в проплывавшей под днищем флаера секции: после тотального истребления у животных впервые за историю эволюции появились признаки полового разделения и стало вырабатываться некое подобие панциря и скелета. То был настоящий прорыв, вызванный миллионолетним ледяным геноцидом. Почти уничтоженная холодом жизнь ответила вселенной-убийце скачкообразным развитием!

В первой секции эона палеозой — «Кембрии» — под прозрачным космическим стеклом, скрывающим насыщенную испарениями атмосферу, господствовали сине-зелёные водоросли, в огромных количествах обитавшие на Древней Земле в едва оттаявших от ледяного покрова морях. Здесь их было настолько много, что когда флаер пролетал над этими воистину титаническими пучинами, воды под космомобилем напоминали скорее покрытые тиной болота или поросшую мхами тундру, нежели океаны, протянувшиеся на тысячи тысяч миль.

Экран на борту флаера, присоединенный к электронной камере-телескопу, позволял в тысячи раз увеличивать проплывающие под днищем космомобиля виды, и Кэти смотрела в него, не отрываясь, только жадно вслушиваясь в монотонный речитатив своего «божественного» мохнатого лектора. И вот, под щитом «Ордовика», в сплошном ярко-зеленом ковре из водорослей Кэти заметила изменения: в разрывах «ковра», меж длинных стеблей удивительных морских растений, подобных вырванным из плоти красным и синим кровеносным сосудам, замелькали тысячи быстрых колючих спор, ищущих себе места для высадки и размножения. Тут же, по словам обезьяноподобного гида, жили и самые древние позвоночные — уродливые, бесчелюстные подобия слепых рыб, что скользили в толще едва солоноватых мировых океанов, в настоящих облаках из прародителей будущего планктона.