По обратному адресу Микаэле стало ясно, что это — долгожданное послание из Колорадо-Спрингс.

— Чудесно! — откомментировала она, снова обретая душевное равновесие, и тут же вскочила с места. — Прощу меня простить, мне необходимо немедленно повидаться с доктором Бурке.

— О, пожалуйста, только не церемонься, — ледяным тоном проговорила Марджери. — Ведь не ради тебя мы сюда явились.

Микаэла не обратила внимания на шпильку, подпущенную сестрой. В мгновение ока она накинула пальто и выбежала из дому.

Спустя некоторое время экипаж по ее просьбе остановился у дверей больницы доктора Хансона. На висевшей у входа роскошной медной доске имя партнера владельца — доктора Бурке — было обозначено в самом низу и мелкими буквами.

Не рассчитывая на то, что она сможет сейчас же поговорить с доктором Бурке, Микаэла оставила пакет у секретарши и удалилась, пообещав прийти позднее.

А пока суд да дело, она решила в одиночестве побродить по родному городу. Как приятно было ходить по его улицам, заполненным веселыми людьми! Взор ее отдыхал на хорошо одетых людях, вежливо здоровавшихся со знакомыми. Все вокруг дышало чистотой, порядком, жизнерадостностью. На глаза ей попалась афиша — в оперном театре давали «Травиату». Она вспомнила, что целую вечность не была в театре, а ведь как хорошо было бы послушать какую-нибудь оперу! На ее новой родине никаких духовных развлечений и в помине нет.

Так она ходила безо всякой цели, с удовольствием любуясь попадавшимися на пути нарядными витринами, пока взгляд ее не упал на городские часы, напомнившие, что пора возвращаться в больницу.

Доктор Бурке встретил ее еще в приемной. Краем глаза она заметила, как дверь в кабинет доктора Хансона приоткрылась и в тот же миг снова захлопнулась. По-видимому, у него не было особого желания поздороваться со своей коллегой. Зато доктор Бурке приветствовал ее восторженным возгласом «Замечательно!» и, схватив за руку, потянул за собой.

— Идемте! Идемте! Нам дорога каждая минута! Час был поздний, уже заступила вечерняя смена. В палате миссис Куин Микаэла и доктор Бурке застали медсестру, которая силилась заставить больную что-нибудь проглотить из еды на подносе. Но миссис Куин энергично сопротивлялась.

— Слава Богу, что ты пришла, Микаэла! — воскликнула она, завидев дочь. — Будь так добра, объясни этой милейшей женщине, что мне кусок в горло не идет, есть я не хочу, а раз сказала, что не хочу, то и не буду. Я такая!

— Могу подтвердить, она действительно такая, моя мать. Оставьте ее, она поест, когда к ней возвратится аппетит. — Микаэла приветливо взглянула на сестру, которая с виноватым видом опустила ложку. Энергичность, с которой говорила миссис Куин, послужила ее дочери очередным доказательством того, что здоровье старухи не в таком катастрофическом состоянии, как это старался изобразить доктор Хан-сон. А раз так, то следует как можно скорее приступить к лечению.

— Миссис Куин, — заговорил доктор Бурке, — вы имели возможность убедиться в том, сколь высоко я ценю работу доктора Хансона. В то же время я приветствую все новое, что появляется в медицине. Ознакомившись с работами вашей дочери об очистке печени, я присоединяюсь к ее мнению, иными словами — советую вам пройти предлагаемый ею курс индейской терапии.

Голос доктора Бурке звучал убедительно, и сам он излучал уверенность и спокойствие, что явно произвело на пациентку благоприятное впечатление.

— А как же быть с предписаниями доктора Хансона? — все же возразила она. — Пренебрегать ими мне бы не хотелось.

— Они вам ничем не помогут. По диагнозу доктора Хансона… — осторожно начал доктор Бурке, но замялся.

Миссис Куин спокойно посмотрела на доктора, который никак не мог подыскать подходящее выражение.

— …У меня неизлечимая болезнь, — закончила она мысль доктора Бурке. — А в таких безнадежных случаях дают лишь болеутоляющее.

Доктор Бурке молча кивнул.

Его пациентка мрачно уставилась в потолок.

— Мама, поверь мне, у тебя не рак печени, — так же убедительно, как и ее коллега, заговорила Микаэла. — Прошу тебя, разреши мне полечить тебя.

Миссис Куин повернулась к дочери:

— Доктор Хансон помочь мне не может. Значит, ты — единственная моя надежда.

— Именно так, — подтвердил доктор Бурке. На лице старухи промелькнула тень улыбки.

— Так чего ты ждешь, Микаэла? Давай начинай.

Спустя каких-нибудь две недели состояние больной улучшилось настолько, что уже можно было подумать о ее выписке из больницы. Сестры Микаэлы в палате миссис Куин обсуждали с лечащим врачом, в какой день забрать ее домой.

— Это настоящее чудо! Не знаю, как и благодарить вас, доктор Хансон, — сладчайшим голосом пропела Марджери.

Доктор Хансон с довольным видом выслушивал слова благодарности.

— Для меня было большой честью лечить супругу моего уважаемого покойного коллеги. — Он слегка поклонился миссис Куин.

— Я вам весьма признательна за все ваши старания, — ответила старуха, — но за выздоровление мне, к сожалению, благодарить вас не приходится. «Настоящее чудо» сотворила моя дочь. Она, правда, женщина, но врач хоть куда. Это давным-давно понял ваш коллега, о котором вы только что так похвально отозвались, — с лукавой улыбкой закончила она.

— Мама! — ужаснулась Морин. — Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что я в течение двух недель регулярно пила настой трав, который приготовляла для меня Микаэла. Ужасная гадость, к слову сказать, дорогая, — повернулась она к младшей дочери, — но без нее я бы, может, уже лежала сейчас в земле.

Доктор Хансон слушал миссис Куин, и лицо его приобретало все более багровый оттенок.

— Терапия путем очистки печени, — процедил он сквозь зубы.

— Вот именно, — подтвердила Микаэла. — У моей матери был не рак, а гепатит. Как я и сказала с самого начала. Уже через несколько дней после того, как мы приступили к лечению, ее состояние заметно улучшилось.

Но история исцеления больной больше не интересовала доктора Хансона.

— А вы, по-видимому, содействовали этому, — прошипел он своему ассистенту.

— Да, доктор Хансон. — Бурке отвесил вежливый поклон. — Рукописи доктора Куин полностью убедили меня в истинности ее выводов.

— Вы уволены! — взорвался вне себя от злости Хансон. Он круто повернулся к двери, уже на ходу, ни на кого не глядя, бросил «всем до свидания» и выскочил из комнаты.

Верный своему слову, Хансон в тот же день уволил Бурке с работы, что не помешало, однако, последнему пригласить на вечер Микаэлу со всем ее семейством в самый лучший ресторан Бостона. Он вел себя так, словно потеря работы в этой больнице принесла ему облегчение, и не раз подчеркивал в разговоре, что считает этот день началом своей профессиональной самостоятельности. Отныне он собирался практиковать исключительно в кварталах Бостона, населенных бедняками. Микаэла не могла отказаться от приглашения на ужин. Впрочем, если говорить начистоту, ей и не хотелось отказываться.

Дело в том, что доктор Бурке был во всех отношениях обаятельным человеком. Он был хорош собой, манеры имел изысканные, в любом обществе чувствовал себя как рыба в воде. К тому же в его лице Микаэла встретила коллегу, проявившего недюжинный интерес к ее опыту в области индейской медицины. Часами могли они беседовать на медицинские темы. А его гуманный принцип — в случае необходимости оказывать медицинскую помощь бедным без соответствующего гонорара — еще больше расположил ее к этому мужчине.

К сожалению, этот счастливый день, когда стало известно, что миссис Куин выздоравливает, прошел не так безоблачно, как хотелось бы Микаэле. Когда они возвращались из больницы домой, между ней и Мэтью произошла небольшая размолвка. Она одела все семейство заново, и почему-то это пришлось Мэтью не по вкусу, даже в кондитерской, где они ели из вазочек изумительно вкусное мороженое, он нашел, к чему придраться. Микаэла решила не обращать на него внимания, чтобы не испортить себе пребывание в родном городе, который нравился ей все больше. Ей даже начал импонировать тот особый шик, которым славился Бостон, и, отдавая ему должное, она намеревалась вечером зачесать волосы наверх, чего уже давно не делала.