Как бы безумно это ни звучало, я готова поклясться, что меня окликают по имени.

Невозможно.

— Кэти! Кэти! Вы встречаетесь с Гэбриелом Уинтерсом? Правда, что он бросил Стейси Дин ради вас?

У меня ужасное чувство, сравнимое лишь с тем, которое я испытала, когда весь год преподавала в выпускном классе не по тому учебнику и поняла, что у меня проблемы, лишь когда ученики отправились на экзамен. Компания на причале не похожа на туристов. У них в руках нет ни булочек, ни мороженого — опыт подсказывает, что именно это обычно выдает туристов. Толпа, которая буквально свешивается с перил, с фотоаппаратами и камерами в руках, чертовски смахивает на репортеров.

— Мэдди! — охаю я. — Кажется, пресса нас настигла.

Десятки вспышек. Я закрываю лицо руками.

— Я даже не накрашена!

— Нашла о чем думать! — Мэдс тащит меня по палубе и заталкивает в рубку. — Куда теперь от них деваться?

— Я сам разберусь. — Гай сигналит. — Эй! Валите отсюда!

— Они не послушают. — Я вижу, что к окну рубки опускают камеру, незамысловато привязанную к доске.

— Да? Думаешь? — Гай качает головой. — Господи, почему я просто не отправился за рыбой… — Он выскакивает на палубу и размахивает над головой канатом: — Я не могу причалить, пока вы, мать вашу, там толпитесь!

— Что делать? — Я начинаю паниковать. Судя по всему, придется не только лезть на причал по лесенке, но и пробиваться через толпу папарацци, настроенных так, будто намерены разорвать меня на части и подраться из-за кусочков.

Я смотрю на воду и размышляю, хватит ли сил доплыть до противоположного конца гавани. В конце концов, походы в бассейн с Олли должны были дать эффект. Но вода грязная, в пятнах масла, в ней плавают рыбьи головы и неодобрительно посматривают на нас. Мне совершенно не хочется нырять. Здесь наверняка можно подцепить тиф.

Гай нахлобучивает на меня зюйдвестку и сует брезентовую куртку:

— Надевай. В этом они тебя не узнают.

Я задерживаю дыхание и просовываю руки в холодные рукава. Куртка нестерпимо воняет рыбой. Хотя, конечно, это прекрасная маскировка.

— Откуда они узнали, что ты в море? — удивляется Мэдс. — Я-то думала, на лодке мы в безопасности. Гай поклялся, что никто ничего не пронюхает.

Рыбак выглядит виноватым.

— Ну, я поболтал с одной пожилой дамой в пабе…

— Идиот, — говорит Мэдс тоном, от которого всякий нормальный человек обязан умереть на месте. — Я велела никому не говорить о том, что ты повезешь нас в море. А что за пожилая дама?

— Какая-то приятная старушка, которую я встретил в «Русалке». Сказала, что ищет Кэти, — пояснил Гай. — И у нее были доказательства. По-моему, она чокнутая. Пьет джин как водичку, а в карты играет — ну просто настоящий шулер. Обчистила меня до пенса. А вон и она! — Он указывал на причал. Маленькая фигурка в зеленом платье и тюрбане с перьями толчками продвигается к нам, решительно прокладывая путь в толпе. А тех, кто загораживает ей дорогу, тычет лиловым зонтиком.

— Йо-хо-хо! — взывает она. — Кэти, детка! Снимай эту жуткую шляпу, иди сюда и поздоровайся. Добрым людям просто не терпится тебя увидеть. Здесь все такие милые. Не то что в Лондоне!

Я закрываю лицо руками. Теперь понятно, каким образом пресса умудрилась нас разыскать.

— Это моя крестная, — признаюсь я.

Джуэл уже балансирует на краю пристани.

— Зачем ты прячешься, милая? Немедленно ступай сюда. Все просто мечтают пообщаться с тобой. Не могу сказать, до чего я рада.

Джуэл не могла бы привлечь больше внимания, даже если бы выкрасилась в фиолетовый цвет и принялась танцевать на причале нагишом. Тетушка слегка глуховата и полагает, что окружающие тоже туги на ухо, поэтому обычно кричит что есть сил. Несколько журналистов, которые до сих пор попивали эль в пабе, выходят на улицу и немедленно хватаются за диктофоны и фотоаппараты.

— Иди сюда. — Перья на тюрбане Джуэл дергаются во все стороны. — Очаровательный молодой человек из «Сан» мечтает поговорить с тобой о красавчике Гэбриеле. Хотя, честно говоря, я удивлена, что ты в первую очередь не рассказала мне! — Она опасно подается вперед и слегка покачивается, так что один из репортеров едва успевает ее подхватить.

— Нечего здесь рассказывать, — бурчу я — ну или по крайней мере пытаюсь сказать… Но едва моя голова показывается из двери рубки, фотоаппараты начинают щелкать. Меня окликают как минимум двадцать человек. Я поспешно ныряю обратно.

— Блин, — говорит Мэдди.

— Вот именно. — Сердце уходит в пятки. Не понимаю, отчего люди так стремятся к славе. Это же кошмар. Я бы ни за что не пошла на кастинг в «Икс-фактор». Да, работа учительницы бывает адски неприятной, но я по крайней мере в состоянии заставить малолетних бандитов делать то, что требуется.

— Я тебя не слышу, детка! — надрывается Джуэл. — Поднимайся! Мы проделали весь этот путь, чтобы увидеться с тобой, поэтому не прячься!

Мы? Неужели она привезла с собой Олли? Если он в Трегоуэне, тогда все, несомненно, наладится. Олли — настоящий профессионал в том, что касается улаживания моих проблем. Какое облегчение.

— Иду, — говорю я. Перелезая через груды ящиков и свернутых канатов, спотыкаюсь в своих дурацких шлепанцах. Несомненно, кто-то уже успел запечатлеть на фото мой целлюлит, который украсит страницу «Хит», но мне плевать. Если Олли приехал, чтобы протянуть руку помощи, все будет в порядке.

— Осторожнее, милая, — просит Джуэл, наблюдая, как я карабкаюсь по лестнице, ослепленная вспышками. — Не обломай ногти.

Меньше всего я сейчас думаю о ногтях. Скользко так, что начинаю опасаться за свою жизнь. Палуба «Плясуньи» вдруг начинает казаться такой далекой — и уж точно не хочется на нее упасть. Ненавижу высоту. Даже когда я сижу на втором этаже автобуса, ноги как будто становятся ватными и начинает тошнить. Больше всего я мечтаю о том, чтобы уединиться и спокойно писать роман, но вместо этого вот-вот разобьюсь о грязную палубу лодки, принадлежащей человеку, у которого хороших манер не больше, чем у кучки птичьего помета.

Может быть, где-то в параллельном мире Кэти Картер спасает мультимиллионер на яхте, а не Гай с его вонючей лодкой?

Я хватаюсь за свежее птичье дерьмо на ступеньке, и толпа дружно ахает, когда у меня соскальзывает рука. Я взвизгиваю и пролетаю пару футов, прежде чем удается вновь схватиться за лестницу. Один из замечательных шлепанцев падает в воду, и я готова разрыдаться.

Так уж получилось, что я живу в отвратительной вселенной.

— Мать твою, — в отчаянии констатирует Гай. Он лезет следом и страхует меня. — Не смотри вниз и лезь живей, дура. Я не позволю тебе упасть.

Потрясающе. Уж точно не он станет прототипом моего романтического героя. Джейк никогда не назвал бы Миландру дурой! У Мэдди нет никакого вкуса, если Ричард Ломэкс и Гай Трегартен, с ее точки зрения, — мужчины, достойные внимания.

Тем не менее спорить я не собираюсь. Смотрю вверх и стараюсь не обращать внимания на огромный объектив, нацеленный прямо на мою грудь. Еще несколько ступенек — и я распластываюсь на причале. Ладони ободраны, ноги страшно болят.

Но я жива.

И готова целовать землю, как папа римский.

Никогда больше не ступлю на палубу рыбачьей лодки!

Джуэл тычет меня зонтиком:

— Вставай, Кэти. У тебя трусы видны.

Фотоаппараты щелкают. Я краснею, торопливо вскакиваю и поправляю юбку.

— Где Олли? — Я с надеждой озираюсь, но вокруг только незнакомые лица и объективы. Но ведь знакомые кудри и кривая улыбка наверняка где-то поблизости.

Джуэл хмурится и становится похожа на магистра Йоду, только в костюме от «Шанель».

— Тот милый молодой человек в оригинальных трусах, который пришел на мой день рождения?

Темой последней тетушкиной вечеринки был Древний Рим. Мы с Олли с энтузиазмом соорудили себе тоги из простыней в отличие от Джеймса, который взял напрокат вычурный костюм Цезаря и попытался побеседовать об акциях с Джуэл. Тетушка была пьяна вдребезги. Олли стал настоящей звездой вечера, особенно когда тога свалилась и под ней обнаружились трусы с изображением Бэтмена.