— Боюсь, это Джеймс никак не позабудет обо мне, — замечаю я, но Мэдс не слушает — она тут же набирает номер и договаривается от моего имени о собеседовании. Я вздыхаю и покоряюсь — пусть тешится очередной безумной идеей. Я начинаю понимать, что у моей дорогой подруги мания.

— Потрясающе, — говорит она, пряча телефон. — Тристан говорит, что приедет завтра, и тогда ты с ним увидишься. Он тебе понравится, Кэти. Какие у него бедра!.. Лошади просто млеют, когда он садится в седло… — Глаза у Мэдс затуманиваются. — Везет же некоторым.

Я встревожена. Что бы ни происходило между Мэдди и Ричардом, у них явно проблемы, раз уж она начала мечтать о других мужчинах. На мой взгляд, работа на конюшне — приключение в духе Джилли Купер. Чем скорее Мэдди накопит шесть штук и улетит с Ричардом на Карибы, тем лучше.

— А вот еще кое-что, — продолжает Мэдс. — Идеально для тебя подойдет. «Требуется няня, на пять вечеров в неделю, чтобы забирать двух детей из школы и присматривать за ними с половины четвертого до половины седьмого. Звонить Джейсону Говарду».

— Наверняка он просто душка, — устало говорю я.

— Да! Да! Откуда ты знаешь? Ты ведь его еще не видела! — Мэдс отнюдь не желает, чтобы кто-то перехватил роль свахи.

— Не видела.

— Он держит художественную галерею. — Мэдс записывает телефон. — Год назад жена оставила его с детьми. Бедные крошки! Только подумай, Кэти, они растут без матери. Ты будешь для них как Мария из «Звуков музыки».

Рисую себе ужасающую картину — я бегу по полю, среди лютиков, в одежде монашки. Никогда еще работа учительницы не казалась мне такой притягательной, и я с тоской вспоминаю свой замусоренный класс.

— Если с Тристаном не сложится, мы позвоним Джейсону, — говорит Мэдс. — Он такой милый. Длинные волосы и одежда в стиле хиппи. Ты будешь в восторге.

— Я буду в восторге, если мы перекусим, — намекаю я, указывая в сторону кафе.

— Ты свободна как птица. — Мэдди прячет блокнот и берет меня под руку. — Я изо всех сил стараюсь найти тебе подходящего мужчину, а ты думаешь только о еде. Хотя, — продолжает она, шагая со мной к уютному кафе, — в море лучше выходить на полный желудок.

— В море? Ты о чем?

Мэдс, кажется, смущена.

— А я разве не сказала, что мы собираемся выпустить Кусаку?

— Нет, ты, как водится, забыла. — Внезапно аппетитные булочки, сложенные на витрине, перестают казаться привлекательными.

— Какая же я балда. — Мэдс стучит себя по лбу. В два часа выходим в море на «Плясунье». Пришлось хорошенько попросить, чтобы нас взяли, так что вы с Кусакой должны быть благодарны. Рыбаки не любят брать женщин на борт — это плохая примета.

— Согласна. — У меня ужасное предчувствие. Я и лодки — несовместимые вещи. — По-моему, примета хуже некуда. Погоди, Мэдс. Ты знаешь, как мне становится плохо на воде. Помнишь университетскую поездку в Шербур?

Мэдс явно пугается.

— Мы еще не успели выйти из порта, как меня вырвало, — напоминаю я. — Я всю дорогу лежала пластом, пока вы пили и веселились.

Когда учителя из школы имени сэра Боба однажды решили отправиться на лодочную прогулку по Темзе, Олли буквально отскребал меня от палубы. Но Мэдс я об этом не рассказываю. Не могу сейчас говорить об Олли. Когда вспоминаю, что лишилась лучшего друга, просто хочется сунуть голову в духовку.

— Не будь такой рохлей, — фыркает Мэдс. — Ты обязана крепиться — ради Кусаки. Он нуждается в твоей поддержке.

— Мы всего лишь выпускаем Кусаку в море, а не присутствуем на его свадьбе.

Мы бредем к аптеке.

— Купи что-нибудь от морской болезни, — приказывает Мэдс. — Я не хочу, чтобы тебя вырвало на глазах у шкипера. Это его совершенно не впечатлит.

— Я думала, что мы собираемся выпустить омара, а не охотиться на мужчин.

Ноги подгибаются. Я вижу несколько траулеров, которые подпрыгивают на волнах. Это слишком живое воображение — или меня уже укачивает?..

— Мы женщины, — напоминает Мэдс. — Делать несколько дел одновременно — наш конек. И потом, когда ты увидишь Гая Трегартена, то придешь в такой восторг, что забудешь о морской болезни. Под грубым клеенчатым комбинезоном скрывается прекрасное тело. Помнишь Джорджа Клуни в «Идеальном шторме»?

— «Идеальный шторм»? По-моему, в конце фильма все утонули.

— Я тебя умоляю! — Мэдди втаскивает меня в магазин. — Солнце светит, на море штиль. Все будет в порядке. Подумай о бедном маленьком Кусаке.

— Ему и в ванне неплохо.

— Когда Ричард вернется домой и обнаружит, что мы не выпустили эту тварь, Кусаке наступит конец раньше, чем ты успеешь досчитать до трех. — Мэдс протягивает мне какие-то таблетки и пару оранжевых браслетов, которые предположительно спасают от морской болезни. — Подумай о светлой стороне. Пресса не найдет тебя, если ты будешь за десять миль от берега. Разве я не гений? Можешь не благодарить. Я ведь твой друг.

— Возможно, лучше б ты была врагом, — бормочу я.

Я вовсе не об этом мечтала, намереваясь провести лето в Корнуолле. Никаких неторопливых прогулок по скалам и писания романа. Сейчас я бы предпочла сражаться с Уэйном Лоббом, чтоб сорванец наконец сдал домашнее задание. Даже общение с Корделией и ее бесконечные придирки — сущие пустяки по сравнению с Мэдди Ломэкс, которая задалась великой целью.

— Не путайся, — говорит подруга, расплачиваясь. — Все будет в порядке. Мы найдем тебе романтического героя — или умрем.

— Этого только не хватало, — отвечаю я сквозь зубы.

Вы когда-нибудь пытались перебраться через палубы двух рыбачьих лодок, чтобы попасть на третью? Нет? Могу сказать, что вам повезло, — здесь нужна ловкость супермена и реакция циркового гимнаста.

Палубы покрыты птичьим пометом — в этой скользкой гадости буквально весь Трегоуэн. Мои ноги, обутые в шлепанцы, скользят и разъезжаются, так что я несколько раз падаю самым непрезентабельным образом. В очередной раз отчищаясь от рыбьих кишок и птичьего дерьма, я начинаю терять чувство юмора. В отличие от чертова Гая Трегартена — того самого рослого рыбака, которого я видела в пабе. Он смеется буквально до колик, рассматривая сухопутную крысу, которая вновь и вновь летит вверх тормашками.

— Что у тебя, блин, за обувка такая? — орет он, когда я поднимаюсь и пытаюсь вскарабкаться на борт «Плясуньи». Это не так-то просто проделать в мини-юбке, когда целый свет готов полюбоваться твоими трусиками во всей красе.

Смотрю на ноги и чувствую себя уязвленной. Мои розовые шлепанцы в желтый цветочек просто шик. Фрэнки искренне мне завидовал.

— Кэти приехала из Лондона, — объясняет Мэдс.

Гай кивает, как будто это все объясняет, и смотрит на меня сверху вниз, стоя на палубе. Руки скрещены на груди, на губах усмешка. Он даже не пытается помочь — с него довольно наблюдать и смеяться.

Ненавижу.

— Мог бы и руку подать, — огрызаюсь я, животом наваливаясь на борт и наконец перебираясь на палубу «Плясуньи».

— Зачем? — спрашивает Гай, балансируя на самом краю, точь-в-точь канатоходец. — Ты и сама прекрасно можешь залезть. Руки-ноги целы? Думал, ты шею свернешь. Я не виноват, что ты нарядилась как черт-те кто.

Он одним прыжком перескакивает через две лодки на причал.

— Отличная задница, — шепчет Мэдс, разглядывая мускулистый круп Гая Трегартена:

— Я бы сказала, что задница — это наше нынешнее положение. — Я гневно смотрю ему вслед. — В следующий раз, когда тебя осенит, пожалуйста, предупреди заранее. Я предпочту что-нибудь менее мучительное. Например, операцию на сердце без анестезии.

— Не ворчи. — Мэдс смахивает с меня водоросли и птичий помет. — Признай, он очень красивый.

Я заслоняю глаза от солнца. Силуэт Гая виднеется на причале. Он поднимает ведерко с Кусакой, и я вижу, как у парня перекатываются мышцы. Темноволосый, с короткой стрижкой, загорелый, обветренный, белозубый… точная копия молодого Джорджа Клуни.

Как жаль, что манеры свинские.

— Ну ладно, — соглашаюсь я. — Я с тобой вполне согласна, но Гай уж точно не мой романтический герой.