— Гюставу не следовало вмешиваться. Он понял все не так и начал действовать до того, как я успела остановить его, — неловко произнесла она. — Прости, Ив… я не изменила своего решения.

— Не изменила? — быстро повторил он. Джоанне показалось, что он сказал это с облегчением.

— Зато мне начинает казаться, что ты изменил свое, — невольно вырвалось у Джоанны.

Вероятно, Ив не краснел так сильно с самого детства. Сейчас он выглядел… как сконфуженный школьник, застигнутый за каким-то неприглядным занятием.

Увидев однако, что Джоанна осталась совершенно невозмутимой и дружелюбной, он перевел дыхание и признался:

— Ну, честно признаюсь, cherie, что мое решение не изменилось, но… изменились некоторые обстоятельства.

Джоанна налила кофе в чашки и села на софу.

— О каких обстоятельствах ты говоришь? Что изменилось? — спросила она.

Он глотнул кофе и поморщился.

— Дело в том, Жанин, что я обручился, — смущенно объяснил он.

— Обручился! — озадаченно повторила она. — Ну-у… быстро же ты утешился!

— Пожалуйста… это вовсе не то, что ты думаешь. Я был совершенно искренен, когда делал тебе предложение, и поверь мне, если бы я считал, что у меня есть хоть один шанс смягчить тебя, я не пошел бы на этот шаг. — Он грустно улыбнулся. — Но, хорошо зная тебя, я понимал, что у меня нет никакой надежды. О да, я действительно требовал, чтобы твой агент сказал мне, куда ты уехала. Но это было в первые дни. Когда к концу недели ты не написала и не позвонила, я начал смиряться со своей участью.

— А к концу второй недели нашел более подходящую претендентку, — заметила Джоанна, насмешливо посмотрев на него.

— Нет. Так случилось, что я знаю Мари-Бланш всю свою жизнь, — серьезно ответил он. — Она значительно моложе меня — ей нет и девятнадцати, и до недавнего времени я смотрел на нее как на ребенка. Но примерно в то же время, как ты покинула Париж, она вернулась из Швейцарии, окончив школу. Когда я вновь встретил ее, то понял, что она стала взрослой.

Ив замолчал, слегка улыбаясь, будто вспомнил что-то забавное и нежное.

— Должен сказать, что наши родители давно хотели нас поженить, — продолжал он. — От этого брака была бы обоюдная выгода. Естественно, я считал эту идею абсурдной, потому что в наше время даже более строго воспитанные девушки начинают противиться браку по расчету. Но оказалось, что Мари-Бланш давно свыклась с мыслью выйти за меня замуж. Должен сказать, мне не нравилось, что они внушали ей эту мысль, — недовольным тоном закончил он.

— Ты хочешь сказать, что она влюблена в тебя, — уточнила Джоанна.

Он пожал плечами.

— Как может такая юная девушка влюбиться в мужчину, которого она почти не знает, — возразил он. — Это какое-то обожание воображаемого героя, только она выбрала для этого неподходящего человека. Надеюсь, что не слишком разочарую ее.

— Мне кажется, что ты вовсе не разочаруешь ее, Ив. — Джоанна похлопала его по руке. — Если бы ты не был в душе хорошим, я бы не чувствовала к тебе такое расположение. Может быть, как раз твоя Мари-Бланш и станет той девушкой, которая разбудит в тебе самые лучшие чувства. Расскажи мне о ней. Когда ваша свадьба?

Ив повернулся к ней, и хотя он улыбался, в его глазах было нечто такое, что убедило Джоанну, — наполовину он еще принадлежит ей. Ведь с его молодой невестой он связан лишь формальной помолвкой и неокрепшим еще чувством, которое он только начинает испытывать к ней. Но пройдет время!..

— Она совсем не похожа на тебя, — оживился он. — Может быть, это и к лучшему. Она весьма привлекательна. У нее черные волосы, карие глаза… и курносый носик. Свадьба, наверное, будет под Новый год. — Его лицо опять помрачнело. — Ты не думаешь обо мне слишком плохо, cherie?

— Ты же знаешь, что нет. Я рада за тебя. Я немного боялась…

Ив перебил ее.

— Что я примусь за старое? Должен признаться, такое искушение у меня было. Но разбитому сердцу не поможешь, если напьешься или будешь заниматься любовью с кем-то, у кого тоже рыжие волосы, но кто тебе совсем безразличен. Знаешь, мне кажется, что встреча с тобою изменила меня. Мне уже скучно оставаться беспечным холостяком без всяких привязанностей. — Он смущенно засмеялся. — Может быть, на следующий год я уже буду отцом.

— И очень гордым, я думаю, — весело сказала Джоанна.

— А ты? — спросил он, меняя тему разговора. — Что будешь делать ты, petite? Откуда эта подавленность и нервозность, о которых говорил Гюстав? Это из-за волнений перед дебютом?

Джоанна колебалась, готовая все ему рассказать. Но тут же решила, что он еще не готов узнать правду, поэтому воспользовалась его подсказкой.

— Да. Очень глупо, но я до смерти боялась, — беспечно подтвердила Джоанна. — О Ив, мне так жаль, что Гюстав напрасно вызвал тебя сюда… но я рада увидеть тебя.

В какой-то момент она подумала, что совершила ошибку: в его глазах вспыхнул огонь подавляемой страсти, и он подался к ней, но почти сразу же взял себя в руки и сказал так же беспечно:

— Ну теперь тебе больше нечего волноваться. Ты добилась огромного успеха. Знаешь, я никак не могу привыкнуть к тому, что ты — англичанка. Я об этом даже не догадывался.

— Я бы сказала тебе, если бы ты спросил. — Джоанна взглянула на часы. — Боже, посмотри, который час! Я должна хоть немного поспать, а то завтра буду похожа на ведьму!

Ив поднялся и направился к двери.

— Ты никогда не будешь похожа на ведьму, и ты это знаешь. До свидания, дорогая. Желаю тебе удачи.

На следующее утро Джоанна едва успела позавтракать, как к ней в номер буквально влетел Гюстав. Он был еще более возбужден, чем накануне, и держал под мышкой целую пачку английских газет.

— Хочешь знать, что они о тебе думают? Почитай вот это, cherie! — сказал он и удалился в гостиную, чтобы сделать несколько телефонных звонков.

Джоанна поудобнее устроилась на подушках, приняла пару таблеток аспирина, чтобы избавиться от головной боли, и начала читать заметки, обведенные красным карандашом. Большинство были лишь краткими сообщениями в разделах светской хроники, в нескольких были ее фотографии — Гюстав сделал их в первые дни ее пребывания в Лондоне.

Один журналист называл Джоанну «самой яркой новой звездой на лондонском небосклоне эстрады. В ней есть шик Марлен Дитрих, магнетизм Лайзы Минелли и голос, который сводит на нет все потуги на талант многих современных певцов».

Другой, не менее экстравагантный, писал: «Впервые с тех пор как Шерли Несси покорила « Cafe de Paris», скучная лондонская ночная жизнь получила новый заряд энергии от жизнерадостной очаровательной француженки, талант которой был открыт в дешевом винном погребке на Монмартре».

Гюстав появился в дверях как раз когда она заканчивала читать последнюю статью.

— Ну как? Что ты думаешь? — поинтересовался он.

Джоанна отбросила газеты в сторону.

— Я думаю, у них было очень мало конкретного материала, если они столько всего наплели. И они не очень точны. Клуб, в котором ты нашел меня, был вовсе не на Монмартре.

Гюстав фыркнул.

— Не обращай внимания, это все мелочи. К тому же Монмартр до сих пор считают прибежищем всяких испорченных людей. Однако я рад, что ты не восприняла все это серьезно. Неразумно слишком полагаться на свою славу. Те же люди, что создали тебе имя, могут тебя и уничтожить, моя голубка.

Джоанна закрыла глаза, страстно желая лишь одного — чтобы он ушел и оставил ее в покое.

— Между прочим, как закончился вчерашний вечер? — полюбопытствовал Гюстав. — Все наладилось?

Джоанна кивнула. Ей слишком трудно было все ему объяснять, это только вызвало бы новое беспокойство.

— Как я и думал, сегодня будет насыщенный день, — весело сказал Гюстав, перелистав страницы своей записной книжки. — Утром у тебя примерка серебряного платья, потом — визит в салон красоты на массаж и маникюр. В час дня ты встречаешься в ресторане «Каприз» с мистером Дэвидом Рэндом. Он ведет в «Дейли Глоуб» раздел посвященный шоу-бизнесу. После ты немного отдохнешь и будешь готовиться к интервью программе «Сегодня» на телевидении. Потом будет еще ленч с журналистом из «Вог». Они могут предложить тебе демонстрацию некоторых их моделей. Да, у тебя будет еще одно телевизионное выступление по коммерческому каналу.