Но это я отступила от темы. Вот так у меня всегда бывает. Хочется и о том, и об этом и сразу. Ну, так сначала о том, что у меня за история произошла с подругой. А потом я закончу о том, как я с Гадиной той, познакомилась.

Ну, так вот о подруге моей школьной, сердечной. Что она мне рассказала и чем поделилась.

Разговорились мы с ней по душам. Сидим на диване, болтаем. А тема наша все круче и все за душу хватает и не только. Стала она мне про своего Борю рассказывать. Ну, с тем, что у отца ее на фирме работал. Говорила, говорила, а потом мне и говорит.

- Знаешь подруга! Я опять так разнервничалась и так расстроилась, что мне успокоиться надо. А ты, не против?

 Я не поняла, о чем это она.  Спрашиваю.

-Чего я, должна быть не против?

- А секса. Ну, это не совсем секса… Это я не знаю, как даже назвать?

- Ты мастурбируешь?  – Спросила внезапно меня, а сама так доверчиво смотрит.

Не стала я душой кривить, перед единственной своей подругой. С трудом, но созналась и ей отвечаю.

- Когда очень хочется, то мастурбирую. А ты, как?

Она, то ли ответа не поняла, то ли думала о другом и давай мне секреты свои откровенные рассказывать.

- Я вот так делаю. Так мне больше всего нравиться. Посмотри.

Присела с ногами на диван, а потом у меня на глазах ноги раздвинула и платье задрала, да так, что я все ее трусики беленькие вижу и холмик тот, что у нее между ног.

-Смотри! Я вот так, глажу, глажу сначала легонечко, а потом, все сильнее и сильнее.

Вспыхнула я вся. Смотрю на ее руку, как ее пальчик по холмику, что под трусиками выпирает, двигаются и поглаживают. Смотрю, как завороженная. Даже дышать прекратила, так мне самой засвербело там.

- А ты? Ты тоже так делаешь?

- Как? – Почти хриплю ей в ответ.

- Ну, вот так! Вот так, как я себе делаю.

И я вижу, как она уже все сильнее и сильнее по холмику своему и пальчиками и ладошкой и сжимает, и схватит, а потом отпускает, и тянет. Смотрю на то место, где она гладит, зачарованно. Глаз не могу отвести. И самой так хочется, так сильно и остро.

Видно недаром она мне подругой была настоящей. Почувствовала и говорит.

- Да расслабься ты. Сядь, как я, удобнее. Ты, что меня стесняешься, Лолита?

Так она меня стала называть, после того, как мы с ней, на одном дыхании, фильм по произведению Набокова просмотрели. Это все из ее домашней эротической коллекции.

Колеблюсь. Все не решаюсь. Поднимаю глаза на ее лицо и вижу, как она сладостно так улыбается и на меня вовсе не смотрит, а глаза закрыла от радости.

Неуверенно, медленно, поворачиваюсь и ноги свои, на диван поднимаю. В голове вдруг все запрыгало, дыхание сбивается. Сердце, чувствую, как колотиться. Опять на ее руку взгляд перевела, увидела, как она не стесняясь и как запросто, прямо передо мной играется со своим холмиком. Все, думаю, потихонечку потрогаю себя, как она, за компанию, что бы ее не обидеть своим недоверием. Подтянула краешек платья, и ноги так же раздвинула, как она, в разные стороны. Ступней ноги ее коснулась, как обожглась, но так и оставила, прижатой.

Но, как только дотронулась самыми кончиками пальцев, до своего холмика, то меня, словно какая - то искра пронзила. Остро так, щемящее, и в самое мое запретное место. То, самое, что я скрывала все эти годы и никому, даже старалась маме его не показывать. Меня так пробрало, что я от счастья и соучастия в этом запретном показе своих полудетских забав даже глаза закрыла. И стала уже не так легонечко, а сильно и страстно пальцами гладить, зацеплять. Сжимать в кулачок и подтягивать.

- А ты,  так попробуй! Самыми ноготочками, кончиками пальцев.

Слышу ее голос, как в тумане и глаза боюсь  свои открыть. Чувствую, что я ее взгляд сейчас не выдержу. Убегу, наверное. Глажу так, как она мне советует. Пронимает. Так за хорошело, что я стала чувствовать, как у меня внизу, между ножек, тепло по всей моей лодочке приятно так разливается. Не вижу ее, но  каждой клеточкой чувствую, что она рядом и смотрит. От этого еще сильней возбуждаюсь.

- Смотри, я уже ручку под трусики запустила и сейчас будет самое сильное представление. Смотри, Лолита! Отрывайся от своих фантазий. Давай вместе!

Открываю глаза и чуть не задыхаюсь. Вижу, как она запустила кисть своей руки к себе под трусики и как кисть выступает под тканью, бесстыдно обозначает маршрут и движения пальцев.

 - А что ты больше всего любишь трогать? Я, свою пуговичку, а ты?

Я уже не в силах что-либо ответить, только киваю головой. Чувствую, как горло мое, словно комом перехватило. И оторваться уже не могу и от вожделения вся млею. Какой-то кошмар, прямо! А тут мне, на выручку, приходит мысль о губках своих. Думаю, что ведь если у нас так все откровенно пошло, то пусть и она попробует. Говорю, через силу.

- Я, больше люблю… - И тяну эту фразу, то ли от страха, толи от нерешительности.

А потом, поборов в себе все это, говорю.

- Я губки свои ласкаю. Это так приятно! Ты пробовала?

Открываю глаза, наконец, и вижу, как подруга моя, ничуть не стесняясь, моего присутствия, уже пальчиками ловит за трусиками эти самые губки. Понимаю, что надо не так, и уже рот открываю, что бы ей подсказать, как тут звонит телефон.

Меня этот телефон так напугал, что я срываюсь, вскакиваю с дивана и в коридор. Слышу, как подруга моя мне в след.

- Лолита, куда ты помчалась! А как же губки, как же уроки?

Вот, думаю, чего же ты раскричалась на весь дом. Ведь услышат! И сама припустила быстрее к дому.

На следующий день мы с ней в школе. На перемене она ко мне подходит, и, обнимая так страстно, говорит, заглядывая в глаза.

            - Слушай, Лолита! А ведь я вчера такой кайф получила! Спасибо тебе за губки!

И лезет со мной целоваться.

- Дуреха. – Шепчу я, слегка отталкивая ее от себя. – Я-то причем, губки же твои.

А она все налезывает, баловница.

-  А если кто увидит? – Шепчу ей, отходя от нее подальше.

А она смеется счастливо так и задорно. И отворачиваясь, желая меня подначить, громко так, с усмешкой в глазах, произносит.

- А вот и не дуреха, вовсе. Наоборот!  Поумнела вчера аж на два таких раза! М..да!

И сжимает  на лице губки свои в поцелуи воздушном, и чмокает ими громко в воздух. Я оборачиваюсь нервно, нет, никто не видит. Слава богу! Надо что-то с ней делать, она и себя и меня погубит. Решаю поговорить с ней, об этом, сразу после школы.

После школы идем к ней домой, а она разбешака такая, так разошлась и разбаловалась, что уже незнакомые люди таращиться на нас стали. Еще бы, думаю. Ничего себе школьницы? Осталось только платье задрать и при всем честном народе….

Специально не подпускаю ее к себе и выдерживаю расстояние.

Пришли и как только заходим к ней в квартиру, она бросает портфель и, не давая мне опомниться, буквально бросается на меня. Обнимает и все вокруг моих губ, по моему лицу целует. Потому, что я прячу лицо, уклоняюсь от этих ее бешеных поцелуев и ласк. Я то, еще не готова!

- Да, погоди ты! Отстань! Успокойся!  - Кричу ей прямо в лицо и отцепляю ее руки.

- Ты, что? Не любишь меня? – Теперь, кричит она, и я вижу, как на глазах ее, появляются слезы.

На наши крики, в коридоре, вдруг, появляется ее мама.

- Кто, кого не любит? Ты, о чем, доча?  Кто, должен успокоиться?  В конце-то, концов! Кто объяснит мне, в чем дело?

Стоим, с ней, ни живы  и не мертвые. Головы опустили и красные обе, как раки варенные. И я, почему то, вроде бы хотела тихо и про себя, а получается вслух.

- Вот это да! Вот это поговорили!

Молчим, и ситуацию расслабляет женский  голос, из комнаты, а следом выходит подруга ее мамы. Смотрю на нее и все не могу понять, что в ней и в облике ее маме не так, что не естественно и в глаза сразу бросается. А подруга моя, уже открывает рот и что-то такое детское, начинает мямлить. Про себя, что ей хорошо со мной, про меня, какая я хорошая и что она рада, что дружит со мной. И что я этого не замечаю. Потому она и спрашивала меня. Говорит, и я слышу, как, с каждой новой фразой ее голос крепнет и она смелеет. А потом, слышу, как она вдруг, весело и чуть ли не улыбаясь, говорит.