Токорот вдруг куда-то прыгнул, и на какое-то время Торака со всех сторон обступила тьма. Стянув с себя рукавицы и сунув их за пояс, Торак вытащил нож и пошел следом за токоротом.

В горном туннеле стоял леденящий холод. Торак продвигался в основном ощупью, чувствуя, как на лицо влажным облаком оседает дыхание. Вокруг метались какие-то темные тени. Поверхность скал была ребристой и скользкой, как кишка. Пальцы Торака невольно коснулись какой-то чешуйчатой твари, притаившейся в трещине и тут же скользнувшей во тьму.

Он постоянно ощущал гнетущее давление нависшей над ним огромной массы Горы. Казалось, он попал внутрь гигантского древнего существа, и существу этому достаточно чуть шевельнуться, чтобы от него, Торака, только мокрое место осталось.

За спиной Торак слышал негромкое цоканье волчьих когтей. Волк давно уже перестал рычать и даже на токорота не пытался напасть, понимая, возможно, что здесь эта тварь для него недосягаема. Но Торака больше всего встревожило то, что и токорот не обращал на Волка никакого внимания, словно был уверен: тот никакой угрозы для него не представляет.

Они шли все дальше в глубь Горы, и Торак уже начинал жалеть, что взял с собой своего названого брата. Эостра никогда не позволит Волку войти в Шепчущую пещеру. Она непременно найдет, как разлучить их еще до этого, и тогда Волк погибнет.

Интересно, сколько еще токоротов скрывается там, в недрах Горы? И где псы Эостры? И ее филин?

Торак незаметно нагнулся и быстро спросил у Волка, сколько здесь еще человеческих детенышей, в теле которых живет злой дух.

«Этот не единственный,— ответил Волк, касаясь своими усами ресниц Торака. — Есть еще. Но я никак не могу почуять, где они прячутся».

Токорот, скакавший по выступам где-то у них над головой, злобно оскалился и зарычал, требуя, чтобы они не отставали.

Шли они все время куда-то вниз. Теперь было уже не так холодно — навстречу им поднималась волна теплого воздуха. На стенах туннеля Торак видел какие-то странные знаки; выступая из темноты, эти знаки словно склонялись над ним. Мелькнул нарисованный мелом зигзаг. Затем желтый отпечаток чьей-то ладони. Затем какое-то странное существо с множеством конечностей. Это многоногое существо было нарисовано углем и отчего-то будило в душе неясную тревогу. Может, все это — предупреждающие знаки? А может, они нанесены здесь для того, чтобы удержать духов мертвых внутри этих каменных стен?

Пальцы Торака нащупали углубление, полное каких-то камешков, гладких и круглых, как глаза. Тут же в памяти всплыло то лето, три года назад: «Что прячется в бездонной глубине? Глаза Реки, лежащие на дне…»

У него за спиной Волк издал негромкое «Уфф!».

Токорот исчез, свернув за угол.

Торак, в очередной раз оказавшись в темноте, ощупью последовал за ним и вдруг замер на месте.

Вдали, за аркой из белого камня сверкнуло пламя костра; а на стенах вокруг Торак увидел множество отпечатков ладоней, беспорядочно нанесенных красной краской. Вернись! Вернись!

И тут все произошло как-то внезапно. Торак еще успел заметить, как токорот погасил факел, ткнув им в озерцо воды, а сам вскарабкался на белую арку. И сразу же что-то с грохотом обрушилось у Торака за спиной; оказалось, что это тяжеленный занавес из сыромятной кожи, преградивший ему путь назад. Волк, оставшийся по ту сторону занавеса, горестно завывал и царапал кожу когтями, пытаясь пробраться к Тораку. Торак попробовал было прорезать занавес ножом, но он оказался слишком толстым и прочным, даже нож почему-то соскальзывал. А через мгновение на Торака сверху, точно паук, прыгнул токорот и попытался выцарапать ему глаза своими жуткими когтями. Упав на колени и отбросив капюшон парки, Торак яростно сопротивлялся, размахивая ножом. Вскоре токорот, пронзительно вскрикнув, отпустил его, и Торак крепко схватил его за руку. Но мерзкая тварь вывернулась и исчезла за аркой.

Задыхаясь от тошнотворной вони, исходившей от токорота, Торак рывком поднялся на ноги, слегка пошатнулся, невольно шагнул назад…

И провалился в небытие.

Волк подпрыгивал, яростно щелкая зубами, и что было сил отбивался от этих бесхвостых детенышей, у которых внутри сидел злой дух. А те царапали его и все пытались ударить большими острыми каменными когтями.

Потом Волк притворился, что убегает, и токороты кинулись за ним, а он резко обернулся и вонзил зубы в чью-то тощую грязную лапу. Пойманная тварь взвыла и выронила свой каменный коготь. Но тут же вторая тварь укусила Волка в плечо. Волк щелкнул зубами, но промахнулся буквально на волосок, и оба токорота успели взлететь на скалы, так что теперь ему было их не достать.

Было слишком темно, но чуял он их прекрасно. И слышал их дыхание; слышал даже, как по их грязным телам ползают вши.

«Странно, почему они не нападают?»— думал Волк.

И внезапно понял. У них, может, внутри и злой дух сидит, но сами-то они бесхвостые, а значит, у них, как и всех бесхвостых, слух и чутье совсем слабые. Так что, если не шевелиться, они не сумеют толком понять, где он, Волк, находится.

Волк закрыл пасть, почти затаил дыхание и осторожно принюхался.

Вонь крови и ненависти окружала его со всех сторон; но сильней всего эта вонь чувствовалась где-то над головой.

Было слышно, как по ту сторону тяжелых шкур воет от отчаяния и бессилия Большой Бесхвостый Брат. Слушать этот вой было невыносимо, и Волк снова прыгнул, пытаясь прорвать эти шкуры. И бесхвостые детеныши-духи тут же на него набросились.

Действовали они ловко и быстро, но куда им было до Волка. Резко повернувшись, он вонзил клыки в чью-то тощую шею. В шее что-то хрустнуло, и тело токорота мгновенно обмякло. Волк кинулся на второго, но тот успел скрыться за шкурами.

Волк вернулся и обнюхал упавшего врага, чтобы убедиться, что тот действительно стал Недышащим. Да, дыхания не было, и плоть его уже остывала. Но Волк успел заметить, как злой дух выскользнул из мертвого тела и поспешил прочь, желая, видимо, отыскать новое тело. Волк бросился за ним вдогонку, нагнал и заставил нырнуть в какое-то узкое Логово, откуда ему выхода не было. Дух спрятался в глубине Логова среди камней, и Волк вздохнул с облегчением: теперь этому духу оттуда не выбраться!

Когда Волк снова вернулся к тем толстым шкурам, то заметил там Дыхание, Которое Ходит — душу мертвого бесхвостого. Эта душа сидела, дрожа, возле мертвого тела и выглядела совершенно растерянной. Она столько времени провела в плену у злого духа, подсаженного в тело бесхвостого, что теперь просто не знала, как ей быть дальше.

Волк почувствовал, как жалость лизнула ему сердце своим горячим языком. Это же всего-навсего детеныш! Носом он подтолкнул несчастную душу в сторону выхода из пещеры. «Ступай туда, туда! Там ты не будешь так одинока. Мы, когда шли по этим туннелям, видели много таких, как ты».

Жалобно поскуливая, Дыхание, Которое Ходит двинулось туда, куда подталкивал его Волк — наверное, искать свою стаю.

А из-за шкур доносилось много разных шумов. Волк уловил рычание псов, стук когтей бесхвостого детеныша-духа, а еще — негромкий шелест крыльев филина и тихий шепот Быстрой Воды. Все это доносилось откуда-то снизу, издалека.

Волк чуял запах своего Бесхвостого Брата и еще какого-то бесхвостого, которого он когда-то знал, но никак не мог вспомнить. Затем ветер сменил направление, и Волк уловил запах, от которого вся шерсть у него встала дыбом: это был запах Той, Что С Каменным Лицом.

В диком стремлении немедленно добраться до своего Большого Брата Волк изо всех сил подпрыгнул, пытаясь преодолеть стену, сделанную из прочных шкур, но не смог этого сделать. Тогда он попытался разорвать шкуры клыками, но они оказались слишком плотными и гладкими, и он никак не мог за них ухватиться.

«Значит,— понял он, — надо искать другой путь в нижнюю часть пещеры».

Опустив хвост, Волк прыжками мчался по извилистым туннелям и переходам подземного Логова, то и дело стукаясь о камни носом, разбивая в кровь лапы, и наконец вылетел на какое-то довольно большое открытое пространство, куда выходило множество других туннелей, так что воздух над этим пространством как бы завивался маленькими вихрями.