– Помолитесь тогда и за меня, Лаура, – негромко произнес он. – На мою долю тоже пришлось немало грехов.

Она кивнула и, взглянув на небольшое золотое распятие, висевшее у него на груди, спросила:

– Вы католик?

Кризи пожал плечами.

– Да нет. Скорее, я ни то ни се.

Она налила ему большую чашку черного кофе. Пока он потягивал горячий ароматный напиток, в кухню вошли одетые для полевых работ Пол с Джойи.

– Хочу сделать небольшую пробежку, – сказал Кризи, – и поплавать. А потом помогу вам ограждать новые поля.

Пол кивнул и направился к двери, по дороге сказав Кризи:

– Когда соберешься плавать, спускайся к морю по этой тропинке. Там, внизу, маленькая бухточка, через которую можно проплыть к скалам. Бухта довольно глубокая и уединенная. К ней можно подобраться только через нашу землю или подплыть на лодке.

Лаура сказала, что после купания ждет его к завтраку. Мысль о прохладной воде и вкусной еде подняла Кризи на ноги, и он отправился делать пробежку.

Маленькая бухта действительно была уединенной и глубокой, вода – чистой и прозрачной. Известняк берега был снизу подмыт водой, плоский выступ скалы спускался прямо в море. Кризи разделся и нырнул. Он проплыл метров сто по проливу, отделявшему Гоцо от Комино. Небольшой островок казался близким, но Кризи знал, что до него не меньше мили. Позже, когда состояние его существенно улучшится, он сможет туда доплыть; а если он полностью восстановит форму, можно будет делать заплыв туда и обратно.

Дома Лаура приготовила ему обильный завтрак – яичницу с ветчиной и свежий, с хрустящей корочкой хлеб, политый прозрачным и душистым медом. Сама она сидела напротив, пила кофе и с одобрением наблюдала, как он молча опустошает тарелку.

Когда восемь лет назад Кризи приехал вместе с Гвидо, он был таким же молчаливым. Теперь он выглядел старше, в нем чувствовалась усталость. Гвидо сказал им по телефону, что совсем недавно Кризи был на волосок от смерти.

Лаура любила зятя, как родного сына, и, когда Джулия погибла, горевала не только по дочери, но и по Гвидо.

Ночью накануне свадьбы у будущего зятя состоялся с ней и Полом серьезный и долгий разговор. Гвидо рассказал родителям невесты немного о своем прошлом, о том, что будущее видится ему совсем в другом свете. Он сказал им, как любит их дочь, об их планах и видах на пансион в Неаполе. В конце беседы Гвидо предупредил их, что если с ним что-нибудь, не дай Бог, случится, а Джулии понадобится помощь, Кризи сделает все за него.

На следующий день Лаура следила за тем, как большой молчаливый американец пытается соответствовать атмосфере веселья, всегда царившего на свадьбах гоцианцев. Она видела, как он искренне радуется за друга, и чувствовала, что ночью Гвидо сказал им чистую правду. Зять дал ей адрес в Брюсселе, по которому с Кризи всегда можно было связаться.

Когда Джулия погибла, именно Лаура послала по этому адресу телеграмму. И тогда через неделю Кризи приехал из Африки к Гвидо в Неаполь. Теперь она решила сделать все возможное, чтобы помочь ему побыстрее восстановить силы. Без физических упражнений и тяжелой работы, конечно, ничего не получится, но здоровая обильная еда, приготовленная ею, тоже сыграет не последнюю роль.

Позавтракав, Кризи пошел в поле, нашел там Пола и, сняв рубашку, взялся за работу. Чтобы строить каменные стены без цемента, надо обладать немалым мастерством. Камни должны быть тщательно подобраны и плотно пригнаны друг к другу, чтобы стена не развалилась. Пол лишь удивился, с какой скоростью Кризи набирается сноровки. Но у бывшего легионера в строительных работах такого рода опыт был неплохой.

И тем не менее через час спина его ныла от непрерывных наклонов, а руки, отвыкшие в больнице от труда, покрылись царапинами. В полдень Пол объявил перерыв на обед. Кризи спустился в бухту и выкупался, чтобы промыть ссадины в соленой морской воде.

На обед Лаура приготовила холодное мясо с салатом. Потом, в самую жару, все пошли немного вздремнуть. Высокие потолки и толстые каменные стены хранили в комнате прохладу, и Кризи, несмотря на боль в теле, отлично поспал. В три он встал. Тело не гнулось, разбитые руки его не слушались. Как было бы хорошо отдохнуть еще немного! Но, вспомнив о цели своего приезда на Гоцо, он не поддался искушению, а снова отправился в поле помогать Полу возводить ограду. Когда Кризи совсем приноровился до автоматизма, работа у них пошла очень быстро. Через пару часов Лаура принесла им холодного пива и льда в маленьком ведерке.

Она пожурила Кризи за обгоревшую спину и с откровенным любопытством оглядела его шрамы – как старые, так и новые.

– Да, – проговорила она, – кромсали вас, Кризи, прилично. Так долго работать в поле вам сейчас нельзя.

Увидев его руки, она обернулась к Полу чуть ли не в ярости.

– Как же ты позволяешь ему работать с такими руками? Ты только взгляни на них!

Пол пожал плечами.

– Сама попробуй ему не позволить.

– Все в порядке, – сказал ей Кризи. – Позже я еще искупаюсь, морская вода – лучшее лекарство. Через несколько дней все заживет и кожа огрубеет.

Женщина перевернула его руки тыльной стороной, внимательно посмотрела на следы ожогов и покачала головой.

– Лучше землю пахать, – твердо сказала она. – По крайней мере безопаснее.

Самыми трудными были следующие три дня. Каждый вечер Кризи валился в постель совершенно без сил.

Тем не менее он выдержал строгий распорядок дня, установленный им самим: с утра пораньше делал пробежку, а потом плавал, причем с каждым днем все дальше. После этого он работал в поле на самом солнцепеке без рубашки. Вечером снова плавал и сразу же после ужина ложился спать. Утром и перед сном обязательно делал зарядку. В первые дни ему казалось, что он не выдержит такую нагрузку. Особенно тяжело было по утрам, когда тело не хотело его слушаться. Потребуется не меньше двух недель, думал он, чтобы более-менее прийти в норму. Но боль не давала ни на секунду забыть о его цели, все время напоминала о девочке и о том, что с ней сделали бандиты. Тогда злость его становилась под стать боли.

Пол и Джойи обратили внимание на его состояние как-то вечером, когда после ужина все сидели во внешнем дворике, пили кофе с коньяком и смотрели на темное море и смутные контуры Комино, за которым сияли огни Мальты.

Эти огни напомнили Кризи о том, как несколько месяцев назад он приехал в Неаполь, об изменениях, происшедших с ним за эти долгие месяцы. Он снова подумал о Пинте, об их дружбе, которая последние недели делала его счастливым.

Мысли его вернулись к последнему дню, потом к тому страшному мигу, когда Гвидо сообщил ему в больнице, что девочки больше нет.

Пол обернулся, чтобы что-то сказать, но, когда заметил он выражение на лице Кризи, слова замерли у него на губах. Ему показалось, что Кризи всем своим существом излучает лютую ненависть.

Кризи резко поднялся, пожелал им спокойной ночи и пошел спать.

Джойи взглянул на отца.

– Он весь горит изнутри, в нем пожар бушует. Я никогда не видел человека, который был бы так печален и так зол одновременно.

Пол кивнул.

– Он себя, конечно, контролирует, но так оно и есть. Кто-то сгорит в огне этого пожара.

Джойи постарался отогнать от себя мрачные мысли, улыбнулся и встал.

– Во мне тоже пожар горит, только по другой причине. Я собираюсь в Барбареллу. Сегодня пятница – там соберется масса симпатичных одиноких туристочек, которые будут мне очень благодарны, если я им составлю компанию.

Отец добродушно покачал головой.

– Смотри, возвращайся не поздно, иначе от тебя завтра никакого толку в поле не будет. А тебе еще с трех больших грядок лук собрать надо.

Джойи прошел через внутренний дворик к калитке, чтобы не наткнуться на мать, которая обязательно прочитала бы ему нотацию о моральных качествах девушек-иностранок. Из распахнутого окна спальни Кризи доносилась негромкая музыка, он остановился и прислушался. Песня была ему знакома, года два назад на Мальте все напевали «Голубой залив». Джойи удивился. Он не ожидал, что странному американцу нравится эта песня. Потом сел на мотоцикл «судзуки» и крутанул педаль. Рокот двигателя заглушил музыку. Джойи стрелой понесся вниз, по дороге в Шару.