Внезапно на мгновение Сергей открылся: неудачный замах, потеря инициативы, и вот уже Агнар контратакует. Дальнейшее показалось Сергею нереальным: неожиданный яркий свет, резкая боль в левом боку и победный клич обступивших его нибелунгов. «У Агнара получилось!» — пришло понимание случившегося. Левой рукой Сергей зажал рубленую рану на боку и продолжил поединок. Теперь он действовал жестко, безжалостно, поздно оценив последствия своего альтруизма. Агнару пришлось туго. Он не ожидал, что после столь серьезного ранения Сигурд будет способен сражаться, как ни в чем не бывало. Нибелунги стали роптать, видя, что их поединщик слабеет. Вот еще удар, И Агнар упал, обливаясь кровью.

— Кто следующий? — Сергей обернулся к Гуннару и Хёгни и сделал несколько шагов в их сторону. Тут силы оставили его, в глазах потемнело. Боясь упасть, он остановился и, как на посох, оперся на палаш. По всему телу снизу доверху прокатилась горячая волна, яростно застучала в висках кровь. Сергей сделал еще шаг, еще… и…

…увидел, что идет по облакам. Во всем теле ощущалась необыкновенная легкость, боль в левом боку унялась, ушли суетные мысли и желания. Осталась любовь и с нею память и мысль. «Три способности души», — вспомнил Сергей строчку какого-то текста.

Кругом было бело, празднично, уютно. Воздух пропитан благовониями настолько, что кажется, будто попал на кухню богов, где варится амброзия и эликсир бессмертия. Внезапно взгляду Сергея открылась чудесная картина: на соседнем облаке в окружении парящих валькирий пируют герои. Тут и Агнар, Гуннар, Хёгни, все остальные. Героям весело, все невзгоды земной жизни забыты, мысли оборвались, время остановилось. На минуту Сергею тоже захотелось с головой окунуться в бесшабашную тризну по жизни. Но когда пирующие заметили его и начали чересчур энергично приглашать к столу, Сергею стало не по себе. Он демонстративно отвернулся, сел на край облака, свесив ноги, и осторожно посмотрел вниз. Земли не было видно, все пространство внизу занимала фиолетово-серая облачная масса, гонимая ветром, клочковатая, подсвеченная снизу вспышками молний. Над землей бушевала гроза. А здесь, наверху, грело вечное солнце, веял летний ветер, над головой синело бездонное небо.

— Ты не хочешь присоединиться к побратимам? — услышал Сергей за спиной голос Вики Николаенко, и вдруг холодные тонкие пальцы легли на его плечи. Сергей вздрогнул от прикосновения. — Вот ты и со мной. Только не надо меня обижать! Скажи, что любишь… Солги… Мне все равно будет приятно… Со временем ты ко всему привыкнешь и обо всем забудешь…

— Скажи, — Сергей повернул голову и искоса посмотрел на Вику. — Тебе никогда не хотелось обратно на Землю?

Вика усмехнулась.

— Одно время я хотела… стать призраком. Этаким привидением в простыне на голое тело. Хотела всюду следовать за тобой, шептать на ухо о моей любви. Я могла бы довести тебя до безумия!

— Нет, ты не так поняла. Ты не думала начать все сначала: снова родиться, прожить новую жизнь, найти, наконец, свое счастье? Не думала?

— Милый, — снисходительно улыбнулась Вика. — Ты хоть знаешь, что такое кармическое программирование? Ты прожил десять одинаково-коротких жизней? Ты умер десять раз в шестнадцать лет? А я через все это прошла, не знаю только, за какие грехи, и хочу теперь одного — покоя. Хотя бы здесь, в Вальхалле. Кстати, мне тут нравится больше, чем на Земле. И, слава Богу, что не гонят… Так как, полюбишь меня?

— Отпусти! Ты должна понять, если…

— Ты у — мер! Окончательно! — перебила Вика, и в голосе ее зазвучала угроза. — Конечно, надо бы тебе дать время привыкнуть, — добавила она, смягчаясь. — Но для меня каждая секунда — вечность. Вспомни меня, — Вика погладила Сергея по щеке и быстро-быстро зашептала ему на ухо. — Вспомни, и тебе сразу станет шестнадцать. И будто не было всей твоей жизни. Представь, ты не совершил еще ни одной ошибки. Жизнь впереди, а я с тобой, и все заново, но только лучше. А какая любовь тебя ждет! Я готова обожествлять тебя, я буду повиноваться тебе, я стану твоей рабой. Я умру для тебя и воскресну! И все это будет длиться вечность. Но ты не станешь скучать, пока я с тобой.

Сергей потянулся к ней. Ее слова звучали чарующе, волосы пахли божественно и были приятны на ощупь. Сергей почувствовал Викино дыхание на своей щеке и понял, что она победила: он хочет ее, он останется здесь и забудет Людмилу. И зачем сопротивляться ЭТОМУ, если ЭТО так прекрасно?! Люди умирают не для того, чтобы потом возвращаться с того света незваными гостями. Да, пожалуй, стоит остаться.

И тут кто-то сильно дернул Сергея снизу за ногу. Сидя на краю облака, он сразу потерял равновесие, всплеснул руками и почувствовал, что проваливается в бездну. Вика на мгновение растерялась, но тут же поймала запястье правой руки Сергея и так удержала его.

— Держись! — только и сказала она.

Сергей держался, как мог. Он повис на одной левой, болтая в воздухе ногами, пытаясь правой ухватиться за край облака. Но облако попалось на удивление непрочное: из него всякий раз летели белые хлопья и клочья ваты. Одна странная мысль терзала в этот миг Сергея, мысль о том, почему он вдруг стал так тяжел. Ведь только что сидел на ватном облаке, как тень, невесом. С ним что-то случилось. Знать бы еще: к добру, или к худу.

Сергей, наконец, сдался, предчувствуя скорую развязку, оставил попытки спастись. Сердце бешено колотилось в груди, левая рука болела так, будто из нее вытянули все жилы, на лбу выступил пот. Сергей посмотрел на Вику и понял, что ей тоже плохо.

— Как некстати она о тебе вспомнила, твоя Людмила, — процедила сквозь зубы Вика, теряя последние силы в попытках закрепиться на краю облака. — Да ты еще такой тяжелый!

— Пусти! Упадем вместе! — крикнул Сергей и вдруг понял смысл сказанного Викой. — Так это Милка меня с облака сдернула? Так я еще и ТЯЖЕЛЫЙ вдобавок?!

— Дошло, наконец, — проворчала Вика. — Чему радуешься?

— Пусти сейчас же! — зарычал на нее Сергей и сорвался.

Он падал, бестолково размахивая руками и ногами. Ветер свистел в ушах, голова кружилась, горло сдавило так, что не вздохнуть. Сергея беспорядочно вращало в воздухе, и он не мог сориентироваться: линия горизонта переворачивалась, земля и небо то и дело менялись местами. Было страшно. Было четкое ощущение последних минут жизни. Сергей камнем падал в грозовую тучу, кричал от отчаяния, кусал губы. Снизу сверкнуло, оглушительно грянул гром, и Сергей мигом промок, влетев в облако. Его сковал холод — пробрало до костей — и вдруг Сергей повернулся лицом к земле, зафиксировался в этом положении и продолжал падать уже сознательно, как парашютист, совершающий затяжной прыжок. Земля была еще далеко. Сергей стиснул зубы и попробовал собраться с мыслями. И вдруг он почувствовал, что уже не падает, а парит в струях дождя, выплывая из облачной тени к свету солнца. Он понял, что летит, и это было волшебно, невероятно здорово и совсем не страшно, даже прошел озноб. Неожиданно совсем близко воздух как будто сгустился и порозовел. А ниже и правее небо уже переливалось всеми цветами спектра. Сергей влетел в радугу и сразу обсох, успокоился, согрелся. Он плыл по радуге, как по реке, пересекая ее поперек снизу вверх, нырял из желтого рукава в зеленый и из синего в фиолетовый. Облака внизу рассеялись, и взгляду Сергея открылась панорама родного города. Он увидел свой дом, таксопарк, универмаг, где работала Мила, потом отыскал то место на шоссе, где осталась на обочине его бежевая «Волга». Сергей понял, что желание вернуться в ЭТУ жизнь снова окрепло, что оно не покидало его ни на секунду, несмотря на все уловки его бывшей подруги. Он чувствовал, как сильно любят его жена и дочь, и он спешил к ним, еще не зная, как и когда обретет он возможность хотя бы просто их увидеть.

Известие о гибели матери застало Лерочку Лебедянскую врасплох. Это юное курносое создание, выросшее в тепличных условиях, было совсем не готово к подобным жизненным катастрофам. Мама была для нее всем, и с ее смертью, казалось, оборвались все мыслимые связи с этим миром. Ужасную потерю нужно было как-то пережить, и Лера ревела в подушку, часами лежала на тахте без движения, глядя в одну точку — на мамину фотографию на столе.