«Надо же! Сергей еще и философ! Но мне нужно было прочесть все это раньше», — Людмила перевернула страницу и замерла, прочитав заголовок следующей заметки.
ПСИХАДЖ.
Мне бы хотелось однажды опубликовать все, что занимает и волнует меня, в одной маленькой книжке, которую я так бы и озаглавил: «ПСИХАДЖ». Почему именно это странное слово? Объясню… Психадж — это странствие души, называемое жизнью, и одновременно — смертельный полет через воспоминания о прожитой жизни. Каждый совершает свой психадж неоднократно, но никто не расскажет вам о своих впечатлениях, никто не прочтет путевые заметки странника на тот свет и обратно. Возможно, я заблуждаюсь, но есть лишь один способ выяснить истину — умереть самому. Хотел бы я умереть и вернуться. Но торопиться с этим не стоит.
Люда в кровь искусала губы, пока читала последнюю заметку. Теперь она поняла, что неспроста Сергей твердил в бреду это слово. Он как будто программировал себя на возвращение. Что ж, чудес не бывает. Хотя верить нужно всегда…
Глава 6. Зерна граната
Сергей не заметил, как покинул мрачный дворец Аида. И еще его поразила быстрая смена ландшафта, подобная смене театральных декораций. Кипарисы, пинии и оливы Греции уступили место эвкалиптам, древовидным папоротникам и фикусам Индии. Тропический лес удивил Сергея своей вечнозеленой листвой и влажным зеленым ковром опавших листьев на земле, пестротой и пьянящим ароматом растущих повсюду гигантских цветов, неумолчным гвалтом всевозможных птиц. Под кронами исполинских деревьев, сплетенных вверху, было сумрачно и душно. Каждый шаг сквозь перевитый лианами кустарник давался с трудом. Сергей шел, еле продираясь сквозь заросли, отмахиваясь от москитов, как вдруг чуть не налетел на Вениамина.
— Вы? — вскрикнул от неожиданности Сергей. — Как вы здесь оказались? Вас же гарпия унесла!
— Какая гарпия? — промямлил Лебедянский. Он тоже перепугался не на шутку, внезапно увидев Сергея.
— Ну, вас же гарпия унесла, — продолжал ожесточенно жестикулировать Сергей. — Только что, во дворце Аида.
— Постойте! Не был я ни в каком дворце, — фыркнул от возмущения Вениамин. — Что вы мне голову морочите! Мы только что плыли в лодке вместе с Хароном. И вдруг эти джунгли… Я ничего не понимаю.
— Ну ладно, Бог с ним, с дворцом, — махнул рукой Сергей. — Теперь, значит, и у вас амнезия…
— Харон предупреждал нас, что мир «Рамаяны» совсем близко. Но чтобы настолько… А мы, кажется, попали именно в Древнюю Индию.
— Возможно, — ответил Сергей. — А вы когда-нибудь бывали в джунглях?
— До сих пор не приходилось. А что?
— Да как-то уж чересчур реально они выглядят, эти самые тропики. Неискушенному человеку, по-моему, трудно вообразить себе такое.
— А-а! Вы возвращаетесь к вопросу о псевдореальности этого мира. Не надоело вам спорить со мной?
— Если ни вы, ни я никогда не бывали в джунглях, как в таком случае объяснить натуралистичность всех этих декораций? Я могу представить себе дубовую рощу, сосновый бор, но никак не саванну и не прерию.
— Согласен. Я даже сосновый бор могу вообразить с большим трудом. Но… в данном случае оживает информация, записанная не на наших с вами мозговых извилинах, а на носителе принципиально иного типа. Вы понимаете, что я считаю человеческую душу универсальным и практически неуничтожимым носителем информации о каждом новом воплощении в смертной оболочке. Представьте, Сергей, что много лет тому назад вы в образе благочестивого анахорета прожили жизнь на лоне дикой индийской природы, и память об этой жизни навсегда запечатлелась в тайных анналах вашей души.
— Хорошо, убедили, — неожиданно перебил Вениамина Сергей, — Скажите лучше, что это так воняет?
— Да, действительно, я тоже заметил, — кивнул Вениамин. — Характерный трупный запах.
— Где же источник этой гадости?
— А-а! — засмеялся Вениамин. — А вот сейчас вы мне не поверите. Видите вон тот огромный красный цветок? Это раффлезия, паразитирующая на корнях лиан. Это ее аромат. Таким способом раффлезия привлекает к себе скопища мух, которые и опыляют цветок.
— Эта информация тоже из прошлой жизни? — насмешливо спросил Сергей.
— Нет, вынужден вас разочаровать. Это я прочел совсем недавно в каком-то журнале.
— Посмотрите-ка, что это там? — Сергей заметил впереди, в сплетении лиан, подобие хижины и грубо обработанный каменный жертвенник, а около него искусно выточенную из песчаника фигуру молодой индианки, застывшей в позе лотоса.
— Возможно, это заброшенный ашрам — жилище брахмана-подвижника, — предположил Вениамин. — Хотите подойти ближе?
— Да, но сначала мне придется поработать мачете, — сказал Сергей, и в его руке в мгновение ока материализовался турецкий ятаган. — Ага! У меня тоже получается! Почти как у вас с золотой веткой, — воскликнул Сергей, яростно размахивая ятаганом налево и направо. — Помню, в детстве на даче крапиву так стегал.
— Это удивительно! — восторгался Вениамин, издали разглядывая каменное изваяние. — Она как живая! Не такую ли, обращенную в камень девушку, расколдовал Рама, когда скитался по лесам во время изгнания? Но посмотрите, у нее явно европейские черты лица!
— Не ломайте себе голову, этому есть простое объяснение, — ответил Сергей, подходя вплотную к изваянию. Каменная девушка сидела в позе лотоса, в вытянутых руках держа поднос с окаменевшей снедью. Кого и чем хотела она угостить, оставалось загадкой. — Просто это — Вика Николаенко, в которую я втюрился в восьмом классе. Только почему она здесь?
— Раме достаточно было прикоснуться к окаменевшей Ахалье, чтобы расколдовать ее, — продолжал Вениамин.
— Какой из меня Рама.
— А вы попробуйте.
— И что нужно сделать?
— Возложите правую руку на вторую чакру — на ее лоб. Произнесите магическое заклинание, заручившись помощью известного вам бога. Скажите что-нибудь типа «восстань, твое время пошло», или «оживи по изволению Шивы».
— Может, лучше «по щучьему велению»? — рассмеялся Сергей.
— Перестаньте хохмить!.. Ну, попробуйте иначе, если ТАК вам не нравится. Вспомните, как Господь воскресил Лазаря.
Сергей посерьезнел, опустил правую руку на голову каменной девушки, что-то шепнул ей на ухо и тут же отпрянул в испуге: ему почудился вздох.
— Все это ерунда, — махнул рукой Сергей минуту спустя. — Ничего не выходит.
— Что вы ей шепнули? — поинтересовался Вениамин.
— Отомри… Может, помните, была такая игра, — ответил Сергей и вдруг замолчал, взглянув на статую. Из-под каменной маски за ним следили живые карие глаза. Взмах ресниц, и сразу побелело лицо, порозовели и приоткрылись в улыбке губы. Вика Николаенко вздохнула и встряхнула головой, отбрасывая назад непослушные волосы. Все тело ее освободилось от каменных пут, и даже мелкие камешки на медном подносе превратились в кроваво-красные зерна граната.
Сергей был потрясен увиденным настолько, что выронил из рук ятаган и попятился под пристальным взглядом бывшей возлюбленной.
— Куда же ты, любимый? — карие глаза Вики расширились от удивления. — Я так долго ждала тебя, а ты, я вижу, не рад нашей встрече… Ты что, разлюбил меня?
— Почему ты здесь? — спросил Сергей вмиг изменившимся голосом. — Ты тоже умерла?
— Я давно умерла, — Вика улыбнулась и махнула рукой. — Я утонула… летом на каникулах после девятого класса. А ты не знал?
— Ты умерла в шестнадцать лет? — ужаснулся Сергей.
— А ты ушел после восьмого класса и сразу меня забыл, — осуждающе покачала головой Вика, и гримаса презрения исказила ее лицо.
— Не все способны на сильное чувство в шестнадцать лет, — как бы извиняясь, пожал плечами Сергей. — Я любил тебя, но не знал, что для тебя это так серьезно. Прости. К тому же теперь я совсем не тот Сережка, которого ты любила. Я прожил целую жизнь, так что…
— Знаю! — перебила его Вика. — Женился по любви, вырастил дочь. Ну и довольно! Я не могла ждать тебя вечно, ведь я так хотела ЗАПОЛУЧИТЬ тебя.
