– С дороги, Гретчен, – говорит Нора, входя в мой кабинет. – У нас с Брендой сейчас будет телефонная конференция.

Нора не проявляет по отношению к Гретчен ни капли терпимости и если вообще снисходит до того, чтобы заметить ее, лает короткими и грубыми командами, а то и просто приказывает убираться.

Гретчен поднимается со стула и перед уходом, глядя на Нору, покашливает:

– Кхм… Сорок… Кхм, – говорит она тихим голосом, ретируясь.

– Эта жирная сумка с дерьмом произнесла именно то, что я услышала? – спрашивает меня Нора. – Ты ей не рассказывала о моем дне рождения?

– Нет. Я ничего не слышала. Она кашляла. Знаешь… это все ее «состояние».

Проклятие! Теперь я боюсь, что проговорилась, когда планировала вечеринку вместе с Гретчен. Хотя не думаю, что этой секретарше нужна была я, чтобы вызнать Норин возраст. Помимо того, что она является патологической лгуньей, Гретчен – заядлая офисная сплетница, знающая все обо всех.

– Да… ее состояние доведет меня до того, что я дам ей под зад, если она еще хоть раз упомянет мой возраст.

– Что ты, ничего она и не сказала. У тебя паранойя. Забудь.

– Как скажешь, – вздыхает Нора. – Ну, как твои дела, чика?

– Порядок. Все еще простужена и вот уже две недели не доберусь до врача.

– Две недели? Почему?

– Не знаю. Секретарь сказала мне, что все расписано.

– Ты не ляпнула им, что у тебя страховка от дерьмовой «Эйч-эм-оу», которой обеспечило нас наше начальство?

– Конечно, я все им сказала. Это был первый вопрос, который мне задали.

– Чика, нельзя рассказывать им о своей страховке, когда стараешься попасть на прием. Надо врать, что у тебя «Пи-пи-оу» или «Блю кросс»[18].

– Лгать? А что случится, когда я туда доберусь?

– Да какая разница? Я им говорю, что банально забыла, что сменила страховщика или вообще отнекиваюсь от своей лжи. Уж если ты пришла по записи, из кабинета никто выгонять не станет.

– Не знаю, Нора. Плохая из меня лгунья. Кроме того, я уже им рассказала, что застрахована в «Эйч-эм-оу», – вздыхаю я. – А мне всего-то надо, чтобы выписали рецепт на амоксициллин.

– Что же ты сразу не сказала, – говорит Нора, – дай мне телефон.

Я толкаю по столу телефон, она поднимает трубку и набирает номер.

– Привет. Будьте добры, продиктуйте мне телефон аптеки на Кей-стрит в Нортвесте, дом 1500.

Нора ждет несколько секунд, кладет трубку, а затем набирает следующий номер.

– Добрый день, запишите рецепт на имя Бренды Харрисон. Ее номер телефона 202/555 – 1275. Ей требуется амоксициллин, пятьсот миллиграммов, упаковка на десять дней. Нет, дополнительных заказов не будет. Это доктор Лора Рейес, мой номер 202/555 – 6895, – железным голосом вещает в трубку Нора.

– Вот и все. Через час можешь все забрать, – говорит она, кладя трубку.

– Как ты до этого додумалась?

– Не будь дурой! В Интернете можно научиться бомбы мастерить, неужто ты думаешь, я не разузнала, как получить банальный рецепт? Это весьма удобный способ, когда не хочется связываться с докторами, только надо быть осторожной и не заказывать редкие и опасные лекарства. Для них нужен специальный номер полицейского офицера. Но для такой ерунды, как амоксициллин, они даже не почешутся проверять, реален рецепт или нет.

– Ты уверена? Меня не арестуют прямо в аптеке?

– Нет, – смеясь, отвечает Нора.

– Что вообще за доктор Лора Рейес такая?

– Так, одна дама-гинеколог, к которой я ходила до тех пор, пока она не сломала рефлектор в моей киске.

Я ахаю. И, если честно, не знаю даже почему. То ли от мысли о маленьком зеркальце, лопающемся в женской… ну, понимаете? То ли оттого, что кто-либо вообще может рассказывать подобные истории, а уж о «киске» я и не упоминаю. Но опять же, речь ведь идет о Норе. У нее комплексов мало.

Я раздумываю над тем, хочу ли знать подробности инцидента с рефлектором, когда мой взгляд падает на настольные часы и я вспоминаю, зачем, собственно, Нора пожаловала ко мне в кабинет.

– Черт. Пора звонить, – я включаю громкую связь и набираю номер. Раз в неделю мы проводим сеанс телефонной конференции с менеджерами по продажам, департаментом стратегических разработок и отделом пост-контрактного обслуживания клиентов.

– Кто сегодня председательствует? – спрашивает Нора, хотя каждую неделю присутствует на таких встречах и знает, кто вел последние две или три.

– Сара Гейтс.

– Свиномордая девочка? – спрашивает Нора.

– Ну, Нора, я не уверена в том, что она свиномордая…

– Сара Гейтс? Глава департамента продаж, так?

– Да.

– Да, она. Свиномордая, – кивает Нора.

– Привет, это Бренда и Нора, – говорю я в телефон. Нора же открывает журнал «Пипл», который принесла с собой в папке, и принимается его листать. Нора всегда носит по офису папки. Но в них редко бывает что-либо, имеющее отношение к работе. Обычно за непроницаемой обложкой прячутся журналы или бульварные романы, которые она читает в рабочее время. Меня раздражает, что значительную часть рабочего дня она валяет дурака. Я не злюсь на ее за лень и нежелание принимать участие в делах. Скорее, наоборот. Я завидую ее умению и профессионализму, которые проявляются в наших совместных проектах. Она так быстро справляется с работой, что у нее всегда есть свободное время для чтения журналов, путешествий по Интернету или для выполнения сторонних заказов. На нас лежит одинаковая нагрузка, но Нора все успевает в несколько раз быстрее меня. Не думаю, что она умнее. Просто Нора более целеустремленная. Я копаюсь с разработкой структуры и дизайна моих презентаций, готовлю несколько пилотных экземпляров, из которых выбираю один, который и представляю менеджерам по продажам. Нора же быстро определяется с дизайном, готовит одну-единственную версию и тут же берется за следующий проект.

– Привет, – отвечают на том конце провода. Это Сара Гейтс, которая, как выяснилось, также известна под кличкой «свиномордая девочка», – обычная ведущая подобных никому не нужных конференций. – Мы начнем через пару минут. Еще не все к нам присоединились.

– Хорошо, – отвечаю я.

Нора перегибается через стол и отключает громкую связь телефона:

– Как думаешь, не спросить ли нам свиномордую о том мальчике из финансового – продолжает ли она раздвигать для него ноги?

– Тсс! – говорю я, как всегда опасаясь, что звук в телефоне не отключился и все слышат Норины слова. По правде говоря, Нора завидует Саре. Та младше ее на несколько лет и, по слухам, встречается с двадцатипятилетним «мальчиком» из финансового департамента. Этот «мальчик», думает Нора, должен принадлежать ей самой. Подозреваю, что через несколько недель так и будет. Она соблазнит парня исключительно для того, чтобы доказать себе и всему миру, что она привлекательней Сары. Она бросит несчастного прежде, чем тот поймет, что был всего лишь пешкой в женских разборках.

Начинается телефонная конференция, пора включить звук. Мы принимаемся закатывать глаза, выслушивая, как менеджеры по продажам хвастаются сделками, которые вот-вот смогут заключить. Когда Сара берет слово, Нора хватает лист бумаги и комкает его около динамика.

– Кто-то шелестит бумагой? – спрашивает Сара.

Конечно же, мы хором отвечаем «нет».

Через пару минут Нора вновь принимается мять бумажный лист, а я прилагаю титанические усилия, чтобы не засмеяться, хватаю подругу за руки и пытаюсь отвести их от телефона. Иногда эта сорокалетняя особа ведет себя как шкодная малолетка.

– Кто комкает бумагу? Прекратите, пожалуйста. Меня не слышно из-за шума, – пытаясь говорить жестко, восклицает Сара, но ее крик звучит жалко.

Я строго смотрю на Нору в надежде на то, что она перестанет издеваться над коллегой, однако та вошла во вкус – как только Сара вступает в разговор очередной раз, хулиганка вдруг включает функцию «ожидание вызова» и кладет ладонь поверх телефона так, чтобы я не смогла отжать кнопку. Через несколько секунд она сама налаживает связь, и мы вновь слышим Сару, голос которой дрожит от возмущения.