— Все равно… Ну, давай послушаем, что пишет Жозефина.

Тилли начала читать письмо Жозефины, вскоре она заметила, что Вилли внимательно слушает, и на его лице уже нет выражения обреченности. Она выпустила ту часть, где говорилось о нем и Норин, а когда закончила, сын сразу же сказал:

— Ей надо вернуться домой. — Немного помолчал и добавил: — Она знает о Норин?

— Да, я писала.

— И она никак не отреагировала?

Тилли не знала, что ответить, но, наконец, решилась:

— Нет.

Она видела, как Вилли откинулся на подушки, провел ладонью по обычно гладко выбритой, а сейчас заросшей щеке. Немного погодя он тихо сказал:

— Она изменилась, сломалась, не чувствуется ее силы духа. — Он взглянул на мать. — Она ведь всегда была такой жизнерадостной, да?

— Согласна.

— Знаешь, мы ведь очень дружили. Мне казалось, что мы очень близкие люди. Но сейчас я думаю, что никогда по-настоящему не понимал ее — того, что ей нужно…

— Ты тут не виноват, она — девушка скрытная. Она и меня к себе не допускала. Я ведь тоже засомневалась, хорошо ли это — вырывать людей из их привычного окружения. Наследственность, она в крови и обязательно проявит себя рано или поздно. А я хотела как лучше. А что такое лучше? Одно я знаю наверняка, если ты не родился в определенной классовой среде, учись — не учись так и останешься на задворках, в свое общество никто тебя не примет.

— Ты бы могла украсить любое общество.

Вилли протянул к ней руку, она встала, подошла и сжала ее. Потом сказала:

— За всю свою жизнь я не встречала и полдюжины людей, которые бы так думали. Но все равно, спасибо тебе, милый. — Тилли нагнулась, поцеловала сына в щеку и добавила: — Увы, сегодня пятница, мне пора на шахту. Я пришлю к тебе Неда. Из Ньюкасла привезли газеты. Он может прочитать тебе заголовки. Да и я не задержусь; часа через два вернусь.

Она уже подошла к двери, когда он тихо произнес:

— Я по тебе соскучился.

Тилли приостановилась, повернулась и так же тихо ответила:

— Рада это слышать. — Но в душе понимала, что она — всего лишь неадекватная замена того, в чем он нуждается.

Совещание закончилось. Все прошло как обычно, даже быстрее — Джона не было, и никто не задавал вопросы не по делу, что он как правило делал, чтобы продемонстрировать свою заинтересованность.

После совещания Тилли спустилась в шахту вместе со Стивом и Алеком Меннингом. Там она поговорила с рабочими, поинтересовалась, как у них дела дома, поздравила некого мистера Моргана, который похвастался, что его сын получил книгу в награду за беглое чтение, а дочь — грамоту за регулярное посещение воскресной школы.

Когда они вышли из шахты, Тилли увидела за конюшнями ослепительную всадницу, контрастно выделяющуюся на довольно унылом фоне.

Тилли не сводила с нее глаз. Незнакомка сидела в седле по-женски. Искоса Тилли заметила, что Стив бегло взглянул в ее сторону, но ей было не до него. Ее внимание сосредоточилось на прекрасной женщине в коричневом костюме для верховой езды. Тилли тут же сделала вывод, что ее высокие сапоги и бриджи выглядели весьма непривлекательно.

— Ха, Филлипа, я тебя не ждал. — Стив немного обогнал Тилли и теперь держал женщину за руку.

Она смотрела на него и смеялась.

— Мы вчера вернулись. Я съездила в коттедж, но тебя не застала. И огонь в камине почти погас.

— Подумаешь! — Стив улыбался, глядя ей в лицо. Наконец, вспомнив про Тилли, он представил ее: — Дорогая, это Тилли… миссис Сопвит. Я тебе о ней рассказывал.

— Да-да.

Женщина кивнула, но Тилли молча смотрела на нее и не шевелилась до тех пор, пока не заметила протянутую руку. Тут уж она была вынуждена пожать ее.

— Очень рада с вами познакомиться, миссис Сопвит. И позвольте вам сразу признаться — мне очень нравится ваш костюм. Очень рационально. — Она отпустила руку Тилли, взглянула на Стива и сообщила: — Обязательно сошью себе такой же.

— Тебе не пойдет.

— Да? Это почему?

— Потому что… Ну, — он улыбнулся Тилли, подмигнул всаднице и громко расхохотался, — у тебя кругом выпуклости, так что тебе придется изрядно похудеть, чтобы натянуть такие бриджи, как у Тилли.

Худая — значит неженственная. Вот какого он о ней мнения. Надо поскорее уйти.

— Пойду, найду свою лошадь. Приятно было познакомиться. До свидания.

— Нет, так не пойдет. — Стив попридержал Тилли за локоть. — Сейчас приведем лошадей и поедем в коттедж. Я хочу, чтобы вы поближе познакомились. — Он взглянул на всадницу и по-хозяйски скомандовал: — Стой здесь. Мы через минуту вернемся.

Тилли, не сопротивляясь, вошла в конюшню вслед за Стивом. Но там она высвободила руку и заявила:

— У меня не было ни малейшего желания вообще знакомиться с твоей подружкой.

— Что же, миссис Матильда Сопвит, — Стив покачал головой, — для разнообразия я на этот раз пренебрегу вашими желаниями. Впервые в жизни. Постарайся понять — пришло время поговорить начистоту. Здесь я не могу этого сделать, так что позволь помочь Тебе. — Он наклонился и подставил ладонь под каблук ее сапога, и уже через несколько секунд они выезжали из конюшни.

Всю дорогу до коттеджа Стив и леди оживленно болтали, Тилли участия в разговоре не принимала. Она страдала — до чего же мужчины жестоки. Все мужчины жестоки, а уж Стив в этом смысле побил все рекорды. Сейчас он мстит ей за долгие годы безнадежного обожания. Острая боль пронзила грудь — а ведь когда-то ей стоило только поманить его. Так Стив расплачивается с ней. Всем своим видом демонстрируя, что мужчина в возрасте, хотя больше сорока ему не дашь, вполне может вызвать нежные чувства у молодой женщины. Леди около тридцати, и фигура у нее хоть и не для бриджей, но ни один мужчина не пропустит.

Все вошли в кухню, вскипятили чайник, эта женщина, Филлипа, заварила чай. Вела она себя уверенно, отлично зная, что в этом доме где находится. Разлив чай, она протянула одну чашку Тилли, другую Стиву и взяла в руки свою. Стив в этот момент подошел к ней, обнял за талию и крепко прижал к себе. Тилли, чудом удерживая чашку и блюдце, боялась, что они зазвенят: так тряслись руки. Она и в самом деле едва не выронила чашку, когда Стив сказал:

— Тилли, познакомься с моей дочерью, миссис Филлипой Райд-Смитсон.

Тилли все же справилась с непослушной чашкой и взглянула на них. Оба хитро улыбались и напоминали детей, устроивших сюрприз взрослым.

Наконец она смогла выговорить:

— Твоя дочь?

— Да, Тилли, моя дочь. — Стив перестал улыбаться, долго смотрел на нее и потом серьезно добавил: — Это длинная история. Я сам все расскажу, а пока мне бы хотелось, чтобы вы немного поболтали друг с другом. В это время я помоюсь и даже допью свой чай.

Тилли была настолько смущена, что не могла найти слов, чтобы выразить свои чувства. Такое в ее жизни происходило впервые. Похоже, миссис Филлипа Райд-Смитсон испытывала те же трудности. И все же она начала первой. Подвинув стул к столу, Филиппа села, ее ложечка звякнула о блюдечко, и сказала:

— Как Стив уже сказал — это длинная история. — Тилли заметила, что она назвала его Стивом, не папой. — И он поведает вам ее гораздо лучше, чем я. Мне только хочется, чтобы вы знали одно — я очень горжусь, что он — мой настоящий отец. Еще у меня есть папа, как я его называю. Он замечательный человек, и я его очень люблю. Мои близкие знают, что я очень привязана к Стиву, и что самое замечательное, они тоже. — Филиппа посмотрела на Тилли, ее глаза лучились: — Ужасно скверно с его стороны скрывать все от вас. Вы думали, что я его женщина, разве не так?

Тилли почувствовала, что лицо заливается краской.

— Ну, не совсем… его женщиной. Я полагала, вы собираетесь пожениться. Я так поняла из его слов.

— Какой гадкий! Он любит дразнить, вы ведь знаете.

Нет, Тилли не знала, что он любит дразнить. Однако она быстро сообразила, что эта женщина, его дочь, определенно выросла среди аристократов. Об этом говорили ее манеры и умение говорить. Все ее повадки определяли принадлежность к другому миру, миру, в котором сама Тилли жила, но так и не прижилась, потому что не родилась в нем. Эта женщина была дочерью Стива, Стива — рабочего парня, которым он останется до конца жизни. Но его дочь выросла явно в другой обстановке, впитала ее в себя. Получается, что все рассуждения о наследственности полная чушь.