— Почему же ты ничего не сказала мне, Бритт? Когда мы только поженились, я предложил подождать с детьми, и ты легко со мной согласилась. Я был уверен, что ты не хочешь иметь детей, по крайней мере в то время. И насчет того, чтобы жить с моей матерью… Ты ведь никогда не жаловалась. Мне казалось, ты даже рада, что избавлена от хозяйственных забот и живешь в доме, где полностью налажен быт.

— Боюсь, что ты неправильно меня понял, — заметила Бритт. — Потому что на самом деле я очень хотела детей. Я ведь была единственным ребенком, и мне всегда хотелось иметь свою семью. А что касается того, где жить… Да я бы с радостью поселилась в палатке, если бы знала, что мы там будем одни!

Даже если Крейг намеревался что-нибудь ответить, он не успел этого сделать, потому что они уже свернули на дорожку, ведущую к домику Эквайеров.

«А может быть, — подумала Бритт, — он воспользовался удобным предлогом, чтобы замять неприятную тему».

К тому времени, как они достигли домика, вечерние сумерки уже сгустились. Бритт с восторгом взирала на бревенчатую хижину, такую по-деревенски уютную под раскидистыми деревьями.

— Как чудесно! Это напоминает…

Она запнулась, не желая признаться, что это ей напоминает медовый месяц в домике судьи.

Казалось, Крейг не заметил ее внезапного молчания. Подав Бритт руку, он помог ей вылезти из машины.

— Пошли скорей! Пока нет Эквайеров, ты можешь освоиться в доме. Ключ под ковриком…

Телефон зазвонил как раз в тот момент, как они переступили порог. Трубку сняла Бритт.

— Как хорошо, что вы уже добрались до хижины! А я боялась, что не застану вас, — раздался приятный голос Луизы Эквайер на том конце провода. — К сожалению, мы сможем присоединиться к вам только завтра утром. Джону только что позвонил важный клиент. Он вылетает из Чикаго и настаивает на немедленной встрече. Вы справитесь там одни? В холодильнике полно еды, а постельное белье лежит…

Она продолжала что-то объяснять, но Бритт уже слушала вполуха, едва сдерживая смех. И Луиза еще спрашивает, не возражает ли Бритт против того, чтобы провести с мужем ночь в этом восхитительном, уютном домике? Да это просто подарок судьбы!

Опасаясь, что довольное выражение, появившееся на лице, выдаст ее чувства, Бритт повернулась к Крейгу спиной и начала горячо уверять Луизу, что она нисколько не в претензии, что она, конечно же, найдет в холодильнике бифштексы и прекрасно поняла, где лежит белье, так что пусть хозяйка ни о чем не беспокоится.

— В чем дело? — поинтересовался Крейг, когда Бритт повесила трубку.

— Это Луиза. Сегодня вечером у Джона встреча с важным клиентом из Чикаго, так что они смогут приехать только завтра утром.

К ее разочарованию Крейг лишь коротко кивнул и как ни в чем не бывало заметил:

— Что-то здесь прохладно. Пожалуй, лучше разжечь камин. Кажется, где-то за домом должны быть дрова.

С этими словами он вышел, а Бритт принялась исследовать содержимое холодильника. Там и в самом деле лежал толстый кусок мяса, из которого выйдут отличные бифштексы. Нарезав мясо и положив его на сковородку, она начала колдовать над замороженными овощами, пытаясь приготовить из них острый салат.

Поглощенная работой, Бритт сама не заметила, как начала что-то мурлыкать себе под нос, и опомнилась, только когда Крейг окликнул ее с порога.

— Ты обычно что-то напеваешь, когда у тебя хорошее настроение. Тебе действительно доставляет удовольствие возня на кухне?

Бритт заколебалась, прежде чем ответить, не понимая, что кроется за этим вопросом. И снова, как недавно в машине, решила говорить откровенно.

— Да, но только если я изобретаю что-нибудь новое, — призналась она. — Готовить простые блюда — это такая скука! Но когда я начинаю придумывать, пробовать разные сочетания, специи, травы… Да, для меня стряпня так же увлекательна, как для художника создание картины, для писателя — его книга, а для адвоката — сложное, запутанное дело.

Она умолкла, раздумывая, стоит ли говорить Крейгу о том, что она написала кулинарную книгу, которая, по словам Дэвида — Бритт позвонила ему вчера вечером, решив, что в письме всего не объяснишь, — уже получила восторженные отклики во многих женских журналах.

Но Крейг уже ушел, чтобы принести дров для камина, и подходящий момент был упущен. Ну ничего, успокоила себя Бритт, они поговорят об этом позднее. После ужина они сядут у пылающего камина, и она расскажет мужу обо всем — о своей жизни в Сосалито, о Стелле, о кулинарной книге, о дружбе с Дэвидом. И расскажет не потому, чтобы доказать — вот, мол, смотри, я отлично справилась без тебя! — а потому, что между ними и так было слишком много недомолвок. И еще она скажет, что все еще любит его. И если он хочет, чтобы она осталась, она с готовностью оставит прошлое позади и вернется к нему.

Но и Крейг должен понять, что его жена уже не та женщина, которая полтора года назад покинула Огайо, что ей нужно нечто большее, чем просто быть тенью мужа. Она хочет по-настоящему стать его женой, иметь детей, создать уютный, красивый дом. А еще она хочет найти выход своей творческой энергии, заниматься любимым делом, которое для нее имеет такое же значение, как для него адвокатура…

Когда ужин был почти готов, Бритт накрыла стол скатертью в красную и белую клетку, которую нашла в ящике комода, поставила керамические тарелки и положила приборы. Затем она зажгла свечи. Крейг, словно угадав ее настроение, погасил верхний свет, и комната погрузилась в приятный полумрак, освещаемая лишь огнем камина да пламенем свечей.

Ел он с аппетитом и так горячо все хвалил, что Бритт не смогла удержаться от улыбки.

— Ты ведешь себя так, словно голодал несколько дней, — покачав головой, заметила она.

— Много месяцев, а не несколько дней, — поправил он ее, и его лицо стало серьезным.

Бритт почувствовала, что у нее перехватывает дыхание. Но прежде чем она нашла достойный ответ, Крейг уже переменил тему, поинтересовавшись, как ей удалось приготовить такой восхитительный соус к мясу.

Бритт была немного разочарована, однако принялась с готовностью объяснять, что все дело в корице — именно она придает блюду такую пикантность. Утешилась она мыслью, что в конце концов ужин — не совсем подходящее время для серьезного разговора, и возможность поговорить с Крейгом о том, что ее волнует, наверняка представится позже.

Потом, пока они убирали посуду, беседа продолжалась в таком же непринужденном духе — обо всем, кроме них самих и прошлого. Бритт налила кофе, а Крейг, заглянув в небольшой бар, извлек оттуда бутылочку бренди.

Они устроились вдвоем на диване, сев так близко, что Бритт чувствовала, как его бедро касается ее ноги. Она ждала, что Крейг обнимет ее и поцелует…

Однако он этого не сделал — во всяком случае, сразу же. Некоторое время он рассказывал Бритт об изменениях, которые произошли в его жизни с тех пор, как он принял предложение Джона Эквайера, а потом умолк. Наступила тишина, но никому из них не хотелось нарушать ее. Бритт откинула голову на спинку дивана. Ей было хорошо и спокойно. И когда Крейг, склонившись над ней, поцеловал ее неторопливо, почти лениво, она ответила на его поцелуй с готовностью, но без страсти.

«Как хорошо снова очутиться в объятиях Крейга», — подумала Бритт, вдыхая запах смолистых поленьев, аромат лосьона, которым пользовался Крейг после бритья, и еще чего-то неуловимого, что всегда ассоциировалось у нее с минутами интимной близости.

Крейг отстранился, но Бритт это не обеспокоило. Она была уверена, что сейчас он поведет ее в спальню, и они будут наслаждаться любовью всю ночь, долгую, чудесную, восхитительную ночь…

Крейг встал и принялся гасить огонь в камине. Бритт наблюдала за ним, уверенная, что все будет так, как она себе представляла. Когда же Крейг начал собирать чашки и стаканы с остатками бренди, Бритт охватила тревога.

— Думаю, нам пора спать. Завтра будет трудный день, — произнес Крейг, не глядя на нее. — Я лягу здесь, на диване. Мне не хотелось бы ложиться в хозяйской спальне. А тебе, надеюсь, будет удобно в комнате для гостей.