Она все время возвращалась к его заинтересованности этим делом. Он не передал его кому-нибудь другому. С чего бы это заместителю начальника следственного отдела понадобилось ехать в такую даль к ней домой в ненастную погоду, — чтобы только посмотреть на сгоревший сарай? Почему бы не послать подчиненного? С тем же заданием — осмотреться, — но гораздо меньше бросается в глаза. Зачем тратить личное время? И зачем тащиться куда-то среди ночи по звонку какой-то женщины, пусть даже и подозреваемой им в поджоге?

Он сам дал ей ответ. Если он ляжет с ней в постель, это не внесет даже самой поверхностной ясности в их отношения. Бо стремился к риску не больше, чем она. А он столкнулся с опасностью увлечься подозреваемой. Единственный способ для него хоть как-то справиться с этим увлечением — это доказать ее вину. Тогда она действительно станет для него недосягаемой, но до тех пор Бо увлеченно играет в любимую старую игру — игру с огнем, в танец на самом краешке пропасти. Рискуя до невозможности. Точно так же, как обычно рисковал до того, как отложил свой пожарный топорик и каску, Бо хотел испытать, сколько жара сможет выдержать и не обжечься.

Если он поддастся искушению, она победит. Если устоит, победит он.

Ее пальцы снова вцепились в его рубашку, но на этот раз она хорошо сознавала, что делает, поднялась на цыпочки и притянула его поближе к себе. На меткое попадание бомбы следовало ответить таким же ударом. Мэгги прошептала ему в самое ухо:

— Кого вы хотите одурачить? Тех парней в соседней комнате? Кэролайн? Меня?

— О чем вы говорите? — Бо взял ее за плечи и отстранил от себя, чтобы посмотреть в лицо.

Мэгги встретила его взгляд, насмешливо подняв одну бровь, в ее улыбке была уверенность, которой он уже давно в ней не видел. Это преображение показалось ему почти чудом.

— У меня для вас новости, Бо, — сказала она. — Вы меня не обманете. Больше не обманете. Можете делать вид, что вы многострадальный следователь, который завяз в моем деле, но это ведь вы сами не хотите бросить расследование на полпути. Вы могли бы подкинуть этого ребеночка кому-нибудь другому сегодня утром и избавиться от меня. Но не сделали этого. Почему вы этого не сделали?

— Не имею привычки спихивать свои дела, пользуясь правом старшего. Это подрывает боевой дух в коллективе.

— О, да. Особенно ваш боевой дух. У вас опасная склонность к самоуничтожению, Бо. Я вижу здесь определенную схему. Сперва вы пытаетесь погибнуть в пожаре, но вынуждены отказаться от этой мысли, потому что другие парни погибнут вместе с вами.

Она отпустила его рубашку и расправила галстук. Затем сделала шаг назад от него и почувствовала под коленками сиденье стула.

— Поэтому теперь вы добиваетесь острых ощущений, пытаясь загубить свою карьеру. Вы думаете, я менее опасна, чем огонь? Думаете, что можете со мной справиться? Справиться с «напряжением», которое возникает между нами? Думаете, оно не взорвется прямо перед вашим лицом? Подумайте хорошенько. Возможно, вы умеете войти в самый центр пожара и выйти оттуда целым, но со мной у вас это не получится.

— А что произойдет?

— Еще не решила. Но нет ничего страшнее женщины, загнанной в угол. Так давайте, расходуйте время впустую, расследуя случайные пожары из-за загоревшейся сковородки восемнадцатилетней давности, если считаете, что это потешит ваше самолюбие и удержит от глупостей, например, от того, чтобы поцеловать меня еще раз. А я тем временем буду заниматься тем, чем должны бы заниматься вы, если бы так не старались сделать виновной меня.

Бо не стал спрашивать, что она имеет в виду. Он хорошо знал, что кипит в глубине этих голубых глаз, поэтому приказал ей:

— Оставьте в покое Беннета. Только подойдите к нему, Мэгги, и я упрячу вас в тюрьму за нарушение спокойствия граждан.

— Если я оставлю его в покое, он упрячет меня за решетку за поджог. Так что мне терять нечего.

— Рассел! — позвал Бо и скрестил на груди руки, но не отвел глаз от Мэгги. — Иди сюда.

— Бедняжка Бо! Неужели вам необходимо подкрепление теперь, когда я обнаружила вашу ахиллесову пяту? Боитесь остаться со мной наедине теперь, когда я знаю, что вас можно получить почти без усилий?

Он не стал ее разубеждать, так как дверь со стуком распахнулась. Рассел просунул голову в комнату.

— Да, Бо, что такое?

— Я хочу, чтобы ты отвез мисс Сент-Джон домой. У нее было нечто вроде приступа. Она говорит, что у нее низкий уровень сахара в крови, и все еще чувствует себя довольно слабой. Я хочу быть уверенным, что она благополучно доберется до дома. Не стоит ей ходить по улицам.

Или приближаться к Беннету, пока она не остынет. Бо считал, что поездка на машине домой даст ей шанс пожалеть о своем порыве. Мэгги не глупа. Просто она сейчас вне себя, но даже эта мысль его пугала.

Бо улыбнулся, увидев вспышку гнева в глазах Мэгги. Прелесть его плана заключалась в том, что если она будет протестовать против версии о сахаре в крови, то у него не останется другого выхода, как только проинформировать Рассела об истинной причине, побудившей его дать ей сопровождающего до дома. Но Мэгги не стала путать его карты. Она что-то пробормотала и взяла сумочку.

Продолжая улыбаться, Бо прибавил:

— Рассел, пусть Джим едет за вами и привезет тебя назад.

— Да, сэр. — Он исчез, но оставил дверь открытой.

Поворачиваясь к выходу, Мэгги сказала:

— Мы еще не закончили.

— Да. За вами будут наблюдать, Мэгги, поэтому не вздумайте выкинуть что-нибудь не то. Вы опять окажетесь здесь, и глазом моргнуть не успеете.

Она не стала спорить, а спросила:

— Зачем Кэролайн приходила сюда?

— Именно за тем, о чем она вам сказала. Приходила, чтобы сожрать меня за то, что я вас предал.

Когда они уехали, Бо резко выдохнул, сбрасывая с себя остаток напряжения. Он надеялся, что Мэгги поверит в то, что за ней наблюдают. Правда заключалась в том, что у него не было ни людей, ни права на то, чтобы за ней наблюдать. Она жила в другом районе, не подпадающем под его юрисдикцию.

Бо сосредоточенно достал справочник и начал звонить. Он уже позвонил по трем телефонам, когда вдруг вспомнил об их новой игрушке — усовершенствованном факсе, дополненном радиосвязью. Ему требовалось только написать одно сообщение цифровым кодом. Придется все же обзвонить полицейские участки, не имеющие факсов, но это сэкономит массу времени.

А у Бо было ощущение, что его время заканчивается. Если Мэгги виновна, ему надо доказать это до того, как еще кто-то пострадает. Если Мэгги не виновата, ему надо доказать это до того, как она сделает нечто такое, о чем будет сожалеть.

— Мой дом вон там, впереди, — сказала Мэгги Расселу и махнула рукой влево.

— Хорошо.

Рассел оказался разговорчивым, но когда они подъехали к остову сгоревшего сарая, он замолчал. Сбавил скорость, чтобы хорошенько рассмотреть его. Мэгги вцепилась в подлокотник и крепко сжала его, пытаясь сохранить спокойствие. Не хватало ей только еще одного допроса. Наконец они миновали сарай и поехали быстрее.

— Здесь! — Она показала на одиноко стоящее здание — никогда еще ей не приходилось так радоваться при виде родного дома. — Мой дом. Вот здесь. Подъезжайте и остановите машину у крыльца.

Мэгги с трудом подавила желание выхватить у него ключи после того, как он припарковался. Ей хотелось только выбраться из машины и чтобы няньки наконец-то убрались восвояси. К сожалению, это было не так просто. Рассел последовал за ней к дому.

Когда они подошли к крыльцу, Гвен подняла яростный лай. Эта собака редко лаяла, но время выбирала безупречно. Она дала Мэгги возможность вежливо избавиться от Рассела.

— Это моя собака. Требуется минут десять, чтобы ее утихомирить и впустить кого-нибудь в дом, так что вам нет необходимости провожать меня дальше. Я знаю, у вас много работы. Надо ловить кого-то. Тушить пожары. Работа важная.

— Я могу и подождать. — Рассел смотрел на дверь, за которой постепенно затихал лай, поднятый Гвен. — Шеф меня по головке не погладит, если с вами что-нибудь случится.