— Бренд, — неуверенно начала она, медленно выбирая правильные слова. — Я надеюсь, у нас по пути будет какая-нибудь заправочная станция?

Он усмехнулся, открыл бардачок и протянул ей пачку салфеток:

— Прошу вас. — Он окинул рукой бесконечные просторы. Фалин решила, что не доставит Бренду удовольствия сказать что-нибудь едкое по поводу ее городской привычки к удобствам. А по его виду она догадалась, что он только этого и ждет. Она молча взяла салфетки и также молча вылезла из грузовика.

Деревья, кусты и высокая трава. Тот еще выбор! Еще неделю назад она, наверное, упала бы в обморок, оказавшись в такой ситуации, но сейчас ей было наплевать. Ее взгляды на мир менялись с каждым днем. Она уже не скучала по своей любимой ванной с огромным зеркалом во всю стену и раковиной, встроенной в мраморный столик. Хотя, конечно, немного воды ей бы сейчас не помешало. Не говоря уже о нормальном туалете.

Она направилась к деревьям, когда услышала насмешливый голос Бренда:

— Будьте осторожны, там могут быть змеи!

После такого приятного напутствия Фалин прибавила шагу, но на своем пути не встретила ни одной змеи, кроме той, которая сидела за рулем. Вернувшись в кабину, она положила салфетки на место.

В кузове грузовика снова послышался шум.

— Там все в порядке? — спросила она.

Бренд кивнул:

— Да. Просто мать уже рвется на свободу. Я хочу подъехать поближе к тому месту, где они жили, прежде чем выпустить их. Это как раз то шоссе, где ее сбили.

Как будто в подтверждение его слов, ярко-красный «кадиллак» на огромной скорости промчался мимо них, оставляя за собой облако пыли.

— Многие даже не обращают внимания на предупреждающие знаки, — недовольно покачал он головой. — Даже если они видят животных, они не успевают притормозить. И у животных нет возможности спастись.

Фалин услышала в голосе Бренда злость и поняла, что разделяет его чувство. Пантеры были слишком красивыми, слишком благородными, чтобы вот так глупо погибать на дороге по вине какого-то неразумного водителя. Мысли об этом подогрели ее решимость сделать хорошие фотографии. Только так она могла привлечь внимание людей и помочь животным.

— Для этого здесь и поставили это ограждение? — Фалин указала на металлическую решетку, идущую вдоль дороги.

— Это немного помогает, — сказал Бренд. — Она предназначена для защиты животных. В некоторых местах вырыли что-то вроде подземных переходов, чтобы они могли пересекать шоссе, но животные почему-то не очень следуют людским указаниям. Некоторые все равно каким-то образом попадают на дорогу. Мы же не можем везде наставить заборы. Всего в этих краях осталось около пятидесяти пантер.

Фалин огорченно покачала головой:

— Что же делать?

— Охранять их. Это единственное, что мы можем сделать, или же в мире останутся только редкие экземпляры, живущие в зоопарках, рожденные и выросшие в неволе. Что касается меня, я предпочитаю видеть их на свободе.

Пантера снова ударила лапой о решетку клетки, будто соглашаясь с его словами.

Они свернули на узкую дорожку, ведущую в чащу.

— Остановимся здесь. Это достаточно далеко от основной дороги, и она сможет спокойно привыкнуть к обстановке до наступления темноты. Пантера в принципе ночное животное, но, живя в клетке, ей пришлось немного изменить свой распорядок дня.

Фалин достала фотокамеру и подбирала объектив, пока Бренд отвязал клетку и аккуратно спустил ее на землю. Было видно, что животным не терпится выйти на свободу, они в волнении кружили по клетке. Фалин также была охвачена возбуждением. Ей передалось их состояние. Она чувствовала себя так, словно не им, а ей сейчас подарят долгожданную свободу.

Бренд подошел к дверце, готовясь распахнуть ее, но он терпеливо подождал, пока она не подаст ему сигнал готовности.

— Если пантера будет вести себя агрессивно, быстро забирайся в грузовик, понятно?

Фалин кивнула, не чувствуя страха. Она еще раз проверила камеру и коротко сказала:

— Готово!

Как только Бренд раскрыл дверцу клетки, пантера-мать выскочила наружу, с любопытством принюхиваясь. Она на секунду напряженно застыла, но потом обернулась назад, зовя детеныша за собой.

Фалин не переставала щелкать камерой, стараясь запечатлеть каждое движение грациозных животных.

Малыша не нужно было долго упрашивать. Он быстро вылез наружу, семеня позади мамы на неуклюжих лапах. Фалин сфотографировала его сзади — толстые лапки и веселый хвостик, но она надеялась, что он обернется на прощание. Как будто прочитав ее мысли, Бренд тихонько позвал пантеру-мать, и огромная кошка посмотрела на него, посылая ему прощальный взгляд, прежде чем исчезнуть в высокой траве.

Детеныш замешкался, и Фалин мысленно умоляла его посмотреть назад. Тут он обернулся и на секунду застыл, с любопытством склонив голову на одну сторону. Фалин затаила дыхание и щелкнула затвором, запечатлевая волнующий момент освобождения животных и навсегда сохраняя забавную мордочку на пленке.

Через мгновение малыш исчез в траве, следуя за своей матерью навстречу неизвестности.

Все!

Фалин с трудом сглотнула, поворачиваясь к Бренду.

— Вот и все, — прошептала она. На глаза навернулись слезы, хотя Фалин поклялась себе не показывать свою слабость в присутствии Бренда.

Но он ничего не имел против этого. Подойдя к Фалин, Бренд обнял ее.

— Тихо, киска. Ты не должна плакать. Ты же сильная.

Она всхлипнула и прижалась лицом к его груди:

— Сильная, но не бессердечная. — Она подняла голову и взглянула на него. — Неужели ты ничего не чувствуешь, отпустив их на все четыре стороны?

Он вытер ей глаза краем футболки и отвел к грузовику. Она присела на край кузова, а Бренд прислонился рядом.

— Я тоже испытываю грусть, — признался он, — но я научился справляться со своими чувствами. Я с самого начала ни на минуту не забывал, что пантеры не принадлежат мне. Они просто случайно оказались у меня и оставались, пока им была нужна моя помощь. И это я повторял себе каждый день.

Фалин почувствовала, как сжалось ее сердце. Неужели он также думал и про нее? Как о каком-то существе, которое случайно попало к нему? И он был прав. У нее не было никакой надежды остаться с ним. Или была?

— И тебе нравится, когда все так происходит?

Он медленно улыбнулся ей обычной улыбкой, от которой ее кидало в жар:

— Я не сказал, что мне так нравится. Но так гораздо легче пережить расставание.

Она заглянула ему в глаза, надеясь увидеть там другой ответ, который поможет ей разобраться в том, что происходит между ними.

— И тебе никогда не хотелось изменить это? Удержать и оставить навсегда с собой?

Бренд покачал головой:

— Когда я был моложе, то думал, что смогу контролировать происходящее, настаивая на своем. Но потом я понял, что этим ничего не добьешься. Каждое существо на земле имеет право на свободу. Чем сильнее ты стараешься его удержать, тем яростнее оно борется за свое освобождение. Становясь более мудрым, ты освобождаешь его и отпускаешь на волю. Ты понимаешь, что невозможно управлять чужими жизнями, это желание иллюзорно, и только избавившись от него, ты становишься сильным.

Фалин показалось, что ей удалось понять его. Бренд сказал, что пытаться управлять тем, что в конечном счете не подвластно тебе, весьма мучительно и не имеет смысла. Фалин понимала, что он прав.

Она закрыла глаза, вспоминая пантер, симпатичную мордочку любопытного детеныша. И хотя ей было грустно и тяжело смотреть, как они уходят, она бы все отдала, лишь бы повторить это мгновение. Это была незабываемая сцена.

Предзакатное солнце постепенно приобретало розовый оттенок, заливая траву теплым светом. Высокие кипарисы на фоне вечернего неба были похожи на темные стрелы, устремленные к звездам. Мир изменялся на глазах с приближением таинственной ночи. Трава, казалось, ожила: она наполнилась таинственным шуршанием, словно кто-то разговаривал в ней на непонятном Фалин языке.