Бренд в полумраке окинул взглядом ее фигуру.

— Проблемы? — спросил он тихо. — Вы думаете, они могут у нас возникнуть?

Она повернулась к нему спиной, не зная, что ответить на его замечание, и принялась встряхивать банку с проявителем. Интересно, Бренд тоже чувствует это напряжение, нависшее над ними? Или это лишь ее воспаленное воображение?

— Пока я не вижу ни одной, — солгала она.

А что ей еще оставалось делать? Не могла же она признаться, что у нее действительно появилась большая проблема. Проблема его присутствия с ней рядом в этом узком темном шкафу. Она и себе с трудом признавалась в этом.

— Здесь очень жарко, — прошептала Фалин, стараясь принять наименее неловкую позу.

Она стояла спиной к Бренду, но всем своим телом она чувствовала его. Живот, бедра, все.

— Здесь будет еще жарче, если вы не перестанете это делать, — резко заметил он.

— Что делать? Я только пытаюсь дать вам больше места.

— Перестаньте ерзать, — сказал Бренд, кладя руки ей на талию. — Теперь, пожалуйста, стойте спокойно, иначе это все кончится плохо. А здесь и так мало места.

— О! — только и смогла произнести Фалин, шокированная его словами.

Ей было понятно, что он говорит об эрекции. Нельзя сказать, что она никогда ничего подобного не видела. Но разгоряченный дикарь несколько отличался от воспитанного, немного возбужденного, но приличного городского мужчины.

Скотт всегда извинялся перед ней за любую выходку, выходившую за рамки приличий. Бренд же, судя по всему, с удовольствием бы притянул ее к себе за волосы и заставил покориться его безжалостной, грубой животной страсти. Фалин с ужасом призналась себе, что методы Бренда ей кажутся более привлекательными. По крайней мере, его намерения были бы честными.

Но хотя это было очень интригующе, она вовсе не собиралась проверять на себе способности Вестона, сексуальные или любые другие. Не то чтобы она боялась его, хотя… пожалуй, да — она его немного побаивалась. Не могло даже и речи идти о том, чтобы отдаться такому мужчине, как Вестон. Дикари не самая лучшая пара для изнеженных городских девушек. Но еще больше, чем телом, Фалин дорожила своей душой.

Она не хотела снова повторить свою ошибку. Особенно с мужчиной, настолько непредсказуемым и необузданным, дерзким и независимым, и чертовски привлекательным. Скорее всего он бросит ее, перед этим глубоко ранив ее душу. А она, Бог это знает, уже достаточно натерпелась.

Новое прикосновение его тела вернуло Фалин к реальности. Бренд пытался поменять свое чрезвычайно рискованное положение, медленно передвигаясь позади нее, но ему некуда было особенно двигаться. Его руки случайно коснулись бедер Фалин.

— Послушайте, приятель, может, хватит? Вы вовсе не за плечо меня хватаете.

Бренд отдернул руку и тихо выругался в темноте:

— Да успокойтесь же, я вовсе не собираюсь приставать к вам в шкафу. Здесь для этого слишком мало места.

Фалин напряженно повернулась к нему, сложив руки на груди, но этот защитный жест рассмешил Бренда.

— Неужели все городские женщины такие скованные?

Вздернув подбородок, Фалин холодно посмотрела на него:

— Они ведут себя подобным образом, только когда поблизости находятся неотесанные пещерные люди. Я буду вам очень благодарна, если вы не будете распускать руки.

— Конечно. Но, может быть, вы будете еще больше благодарить меня, если я вас не послушаюсь.

Фалин вспыхнула, но в полумраке Бренд не заметил ее смятения. Может, она действительно хочет, чтобы он дотронулся до нее? У нее ведь была такая мысль. Вероятно, Бренд прочитал это в ее глазах, почувствовал ее желание так же, как он чувствовал настроение своих диких питомцев.

Бренд очень ей нравился. Но ее восхищение было вызвано не только его физической привлекательностью. Ей действительно хотелось прижаться к нему, но не только потому, что он был красив, а еще и потому, что в нем была какая-то скрытая сила, которая позволяла ему усмирять самых свирепых хищников одним звуком своего голоса. В нем сила сочеталась с жалостью к животным, которая заставляла его брать к себе бездомных тигров и защищать раненых пантер. Но он тщательно скрывал эти качества от внешнего мира.

— Кстати, — спросил Бренд, игриво дергая ее за волосы, — как там ваши фотографии?

Пробные снимки! Она совсем о них забыла. Фалин повернулась к проявочной ванночке и склонилась над ней, вглядываясь сквозь прозрачный раствор в первые фотографии. Приблизившись к ней совсем вплотную, Бренд вытянул шею, чтобы получше их рассмотреть.

— Неплохо, — благосклонно сказал он.

«Неплохо? Сомнительный комплимент», — мрачно подумала Фалин, аккуратно перекладывая снимки в ванночку с закрепителем. Слишком уж быстро он составил суждение о ее работе. Кого он из себя строит? Большого специалиста?

Но, разглядев снимки повнимательнее, Фалин поняла, что Бренд был прав. «Неплохо» было самой высокой оценкой, которую она могла дать себе. Фотографии явно были далеки от совершенства.

— А что вы скажете? — поинтересовался Бренд.

Фалин подумала, что Вэйл бы на его месте, недолго думая, выбросил все снимки в помойку. Но Бренду хватило такта ничего не говорить. Неужели он думает, что она не способна сделать ничего лучше? Немного уязвленная, Фалин сухо ответила:

— В следующий раз будет лучше.

Бренд взял ее за плечи и повернул лицом к себе:

— Глупо притворяться. Вы ведь хотите выцарапать мне глаза, ведь так? Ну что ж, пожалуйста, попробуйте.

— То, что вы говорите, — нелепо. — Фалин сделала вид, что вглядывается в светящийся циферблат на своих часах, надеясь, что Бренд не слышит, как сильно бьется ее сердце. — Я немного расстроена из-за фотографий. Обычно у меня получается гораздо лучше.

Бренд взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

— Я думаю, мы оба знаем причину неудачи!

Ее сердце билось, как сумасшедшее. Глаза, которые смотрели на нее, казалось, проникали в самую глубь ее сердца, и это еще раз подтвердило ее подозрение, что Вестон может читать чужие мысли. Он понял, как она относится к нему. Он знает, о чем она думает.

— Вы боитесь, — продолжал Бренд, не дожидаясь ее ответа.

Фалин с трудом сглотнула. Она не собиралась спорить с Вестоном, потому что он был прав. С первой минуты, как она оказалась на ранчо, ее организм не переставал вырабатывать адреналин. Она до смерти боялась этого дикаря — Бренда Вестона — и его питомцев.

— Вам нужно преодолеть свой страх, — резко сказал Бренд. — Вы не сможете сделать хорошие фотографии до тех пор, пока вы находитесь по другую сторону решетки. Ничего не получится, пока вы не преодолеете свой страх перед животными.

Фалин растерянно заморгала. Перед животными? Конечно, она очень боялась быть съеденной кошками-людоедами. А кто бы на ее месте этого не боялся? Но еще больше она боялась самого Бренда. Единственное, что ее хоть немного успокаивало, — он сам, похоже, еще не догадывался об этом.

— У вас есть какие-нибудь конкретные предложения? — выдавила она из себя.

— Да. Для начала расслабьтесь немного, — Бренд импульсивно провел по ее щеке. — Успокойтесь. Животные сразу чувствуют, когда человек взволнован.

«Боже, какое нежное у нее лицо, — подумал он, — такое же, наверное, как и вся она. Нежная, мягкая и теплая, как котенок. Котенок, который хочет, чтобы его погладили».

Фалин закрыла глаза и немного расслабилась. Глядя на ее лицо, Бренд почувствовал, как его охватило острое желание. Он вдруг увидел в ней то, о чем подозревал с первой минуты их встречи. В этой новой Фалин была уязвимость и хрупкая нежность. И Бренду захотелось растопить ее недоверие к людям и стать ее надежным покровителем.

Он протянул руку и притянул Фалин к себе, поражаясь тому, как податливо было ее тело. Бренд знал, что она пытается ему понравиться, подчиняясь его желаниям, его командам. Какого черта она вдруг решила перестать бороться с ним и стать покорной и нежной?

После стольких месяцев воздержания желание Бренда было нестерпимым. Прошло довольно много времени с тех пор, как он держал в объятиях женщину, и тем более такую соблазнительную и отзывчивую. Она реагировала на каждое его движение, на каждое его прикосновение.