— Мы сделали все, что смогли. Будем надеяться, организм окрепнет.

То, что было дальше, казалось Наташе непрекращающимся кошмаром. Мама металась в бреду, держалась высокая температура, прерывался пульс. Уколы, капельницы, таблетки… Дни и ночи закружились в безумном хороводе. Девушка не отходила от матери, и женщины, лежавшие в палате, насильно заставляли ее поесть.

— Езжай домой, я послежу за ней, — уговаривала ее медсестра, но она боялась оставить маму и на секунду.

Ночью, лежа на свободной больничной койке, Наташа не могла уснуть. У нее уже совсем не осталось сил. Как ей нужно, чтобы рядом оказался кто-нибудь, кто взял бы ее на руки и успокоил, сказал бы ей: «Держись». Кто-нибудь? Конечно, ей нужен Игорь! С его силой и уверенностью в себе. Она бы вынесла все, что угодно, если бы он был с ней. Только бы ощутить силу его рук, его объятия. Она ничего не боялась бы тогда. Нет, нельзя об этом думать. Становится только хуже, ведь он не придет к ней на помощь. И она сама должна быть сильной, чтобы мама могла выжить.

— Наташенька, — услышала она тихий голос.

— Мама? — девушка вскочила и подошла к кровати.

— Наташенька, я чувствую, что скоро умру. Ты не переживай за меня, дочка. Это совсем не страшно. Мне только больно, что оставляю тебя одну. Если бы ты была замужем, я бы умерла спокойно, — шептала мама, сжимая горячими пальцами Наташину руку. — Неправильно я воспитала тебя. Ты все училась, а надо найти себе хорошего парня…

— Не волнуйся за меня, мама, я не останусь одна, у меня все будет нормально. Только ты не умрешь, ты не можешь умереть, — говорила Наташа.

— Нет, я чувствую. Ты не плачь, — пальцы разжались, мама опять потеряла сознание.

Наташа побежала за врачом. Маму отвезли в реанимационную, и девушку к ней не пустили. Врач вышел оттуда настолько уставший и несчастный, что у Наташи оборвалось сердце.

— Мы ничего не смогли сделать. Мы не боги, — сказал он.

Наташа вернулась в палату и легла на койку. Вот и мама, последнее, что связывало ее с жизнью, оставила ее. Сначала Игорь, потом Светлана. Но их уход можно было пережить, ведь она знала, что они где-то есть, что им хорошо. А мама, бедная мама, она умерла, потому что ей некогда было следить за своим здоровьем. Она все работала, чтобы ее дочь ни в чем не могла нуждаться. Как же теперь ей жить дальше? Она осталась совсем одна в этом безжалостном мире. Она не сможет, она просто не хочет жить дальше.

Если мир остается прежним, тогда как в душе у нее все разрушено, то самый легкий выход покончить с кошмаром — это умереть самой. Она столько боролась, и все бесполезно. Игоря не вернуть, мамы больше нет. Проще всего — выпить таблетки, которые лежат у мамы в тумбочке, сразу всю упаковку. Тогда она уснет, и отчаяние оставит ее навсегда. Как просто. Почему она раньше не сделала этого? Она должна была жить ради мамы. А теперь настало время подумать о себе.

Наташа решительно поднялась с койки, но вдруг почувствовала, как что-то слегка шевельнулось внутри ее, словно разорвался пузырек воздуха. Что это с ней? Ребенок! Как она могла забыть о нем? Она хотела лишить себя жизни, но имеет ли она право решать за него? Словно поняв ее намерение, он напомнил ей о себе, требуя продолжения жизни. И ей придется жить ради этого, еще не родившегося малыша. Ей придется заменить ему всех: и отца, и бабушку. У него будет только она, и поэтому ей придется быть особенно сильной.

Девушка вспомнила, что сегодня еще ничего не ела. Ей и сейчас этого не хотелось. Но она должна кормить малыша, чтобы он рос и развивался нормально. Вместо таблеток она достала из тумбочки яблоко.

В палату вошел врач.

— Я боялся, что ты не вынесешь такого потрясения, — сказал он. — Ты была хорошей дочерью.

— У меня будет ребенок. Я должна жить ради него, — ответила Наташа.

— Я не знал. Ты сильная девочка. Я горжусь тобой, — врач обнял ее, и она утонула в его объятиях, настолько он был большой.

Наташе хотелось заплакать, но она не имела на это права. Она расслабится сейчас, но ведь его не будет рядом ни завтра, ни послезавтра. Она осталась одна, и она преодолеет все невзгоды, чтобы ее ребенку было хорошо. Она высвободилась из объятий врача.

— Держись, дочка, — сказал он. — Поверь, я сделал все, что мог.

— Вы не расстраивайтесь из-за меня, — твердым голосом сказала Наташа.

После похорон она осталась в квартире совсем одна. Нужно жить дальше. Но как? Как жить, если каждая вещь в доме напоминает ей о маме? Незаконченная работа так и лежит на столе. Бедная мамочка, милая, любимая, зачем ты так поступила? Даже больная работала, чтобы дочь училась. Теперь ей придется самой заботиться о себе и о ребенке. Но она даже не знает, с чего начать. Нельзя сидеть. Так она сойдет с ума. Нужно чем-то заняться. Прежде всего убрать квартиру, а то вон и сумка ее стоит неразобранная.

Наташа расстегнула молнию сумки и стала вынимать вещи. Из кармана курточки выпал листок. Девушка развернула его. Это же номер рабочего телефона господина Шульце. Перед отъездом ей пришлось дать обещание позвонить, если ей будет плохо. Ханс Йоахим. А ведь она ни разу не вспомнила о нем. Как участлив он был, когда она страдала из-за Игоря. И как деликатен: ни разу не задал ей ни одного лишнего вопроса. Он был ей другом. И она не права, обвиняя мир в бездушности, в жестокости по отношению к ней. Ведь есть в нем такие люди, как доктор или как этот, приехавший из другой страны бизнесмен. Наташа спустилась к соседке и набрала номер телефона господина Шульце.

— Офис строительной компании «Jndustriebau». Вас внимательно слушают, — услышала она заученную фразу секретарши.

— Могу я поговорить с господином Шульце? — спросила Наташа.

— Минуточку, — ответила девушка, и в трубке раздался знакомый голос.

— Ханс Йоахим Шульце слушает.

— Это я, Наташа, — произнесла она тихо.

— Здравствуйте, Наташа, у вас что-то случилось?

В его голосе звучала тревога.

— У меня умерла мама. Я не знаю, как мне быть дальше, — сказала девушка и замолчала, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.

— Где вы, Наташа? Скажите ваш адрес. Я постараюсь приехать как можно скорее.

Наташа продиктовала адрес и повесила трубку. Вот и все. Теперь она не одна. Она доверит себя и своего ребенка этому надежному человеку. Но неужели он приедет, бросив все дела?

Ханс Йоахим приехал на следующее утро. Он с сочувствием разглядывал девушку. Как она похудела, какая она бледная. Но в ее потухших глазах нет слез. Она провела его в комнату, предложила стул.

— Я был тоже не так давно в похожей ситуации, Наташа, — сказал он ей по-русски. — Вы помогли мне все пережить. Вы подарили мне успокоение и радость. А теперь я хочу помочь вам.

— Спасибо, — ответила Наташа.

— Что вы думаете делать дальше? — спросил друг, переходя на свой родной язык. — Я буду разговаривать с вами по-русски только о моем отношении к вам, — улыбаясь, прибавил он.

— Не знаю, — честно ответила девушка. — Мне нужно найти работу. Теперь некому помогать мне. А учебу придется оставить.

— Я возьму вас на работу в свою фирму. Но доучиться все-таки придется. Мне не нужны сотрудники-недоучки, — сказал господин Шульце.

Наташа улыбнулась. Как хорошо, что он приехал.

— К началу учебного года вы уже опоздали, но, думаю, мы сумеем договориться с вашей администрацией, — продолжал он.

«Неужели начался учебный год?» — удивилась девушка. Она и не заметила в больнице, как пролетело время. Слишком похожи друг на друга были дни, проведенные там, полные ужаса и боли.

— Завтра мы поедем в Москву и на месте решим все окончательно. Переводчики нам сейчас просто необходимы. А пока у нас есть свободное время, мы с вами отправимся смотреть город.

Наташа повела его на главную улицу города, а оттуда на набережную. Горели красивые фонари, на полукруглых лавочках сидела молодежь. Деревья были опутаны гирляндами из лампочек, казавшихся в темноте чудесными светящимися плодами. Вокруг фонтана толпились веселые беззаботные люди. Наташа не могла разделить их веселья, но на душе было спокойно. Она была не одна. Рядом с ней шел верный друг, на которого она могла положиться.