То, что Наташа почувствовала, когда обнял Игорь, было совсем не похоже на те ощущения. Она перебирала в памяти эпизод за эпизодом. Вот он окликает ее с яхты. Какой красивый у него голос! Вот он подходит к ней, держит ее руку в своей, а потом — объятия. И как странно среагировала она. Какое блаженство разлилось по ее телу!

«Нет, нужно сосредоточиться на завтрашнем уроке. Так я никогда к нему не подготовлюсь, — подумала Наташа. — Что за глупости я сегодня целый день делаю. Зачем я все это вспоминаю?»

Она снова взялась за книгу, но сознание все еще было во власти воспоминаний. «Интересно, правду ли говорил Игорь о моей внешности или решил посмеяться надо мной?» Этот вопрос сейчас волновал девушку гораздо сильнее, чем подготовка к уроку. Ей вдруг очень захотелось посмотреть на себя. Как жаль, что в ее комнате нет зеркала. Большого, в котором можно увидеть себя во весь рост, такой, какой она предстала перед Игорем. Зеркало есть у Светланы и еще у некоторых девушек. Но что они подумают, когда она попросит его? Почему она не позаботилась об этом раньше? Ведь каждая девушка должна знать, как она выглядит.

Наташа быстро стянула с себя джинсы и футболку, надела еще неуспевший высохнуть красный купальник и распахнула окно. В стекле появилось ее отражение. Она расплела косу, и волосы волнами упали ей на плечи. Вот так гораздо красивее. Почему она всегда ходит, как старуха, убрав волосы на затылок? Почему она редко улыбается?

Наташа так и не успела решить, красива она или нет. Дверь приоткрылась, и в комнату просунулась голова.

— Наташка, у тебя соль есть?

И черные глаза и рот от удивления округлились.

— Вот это да! Ты что, с ума сошла?

— Я хотела… проветрить комнату, — попробовала солгать Наташа.

— Может быть, ты хотела высушить купальник? — Светлана уже вошла и искала на полках соль. — Я поняла, ты влюбилась! Неужели так сразу? С первого взгляда? Нет, я всегда говорила, что ты ненормальная.

— Но ты ведь сама всегда советовала мне обратить внимание на личную жизнь, — неуверенно возразила застигнутая врасплох Наташа.

— Я советовала обратить внимание, а не влюбляться с первого взгляда. Из того, что у него хамские манеры и великолепная фигура, вытекает, что он — не хороший человек, а как раз совсем обратное.

— Да ты его не поняла как следует. И манеры у него не хамские. Он просто шутил. А что он поплыл в грозу спасать яхту, это как? Он смелый, а такие не бывают плохими людьми. — Наташа собрала в пучок волосы и закрыла окно. — И вообще я в него не думала влюбляться. Я хотела посмотреть, правду ли говорят, что я красивая.

— Ты чудесна, ты великолепна! — Светлана обняла покрасневшую от смущения подружку и закружила ее по комнате. Потом резко остановила. — Но выбрось из головы этого парня, пока не узнаешь его лучше. А впрочем, когда ты слушаешь моих советов?

Ханс Йоахим Шульце ждал свою учительницу в лингафонном кабинете института. Он был очень пунктуален, как все немцы, и теперь озадаченно поглядывал на часы. Русская девушка опаздывала уже на пять минут. А ведь при первой их встрече, когда ее рекомендовала заведующая кафедрой немецкого языка, она показалась господину Шульце ответственным человеком. Волосы, заплетенные в косу и уложенные на затылке, серьезный взгляд холодных голубых глаз, сжатые неулыбающиеся губы, полное отсутствие макияжа и строгая одежда. Господин Шульце, как и всякий нормальный мужчина, недолюбливал таких женщин, но как деловой человек предпочитал иметь дело именно с такими.

Как представитель крупной строительной фирмы, одной из самых значительных и солидных в Германии, он недавно приехал в Москву, чтобы создать совместное германо-российское предприятие. Это была полностью его идея. Именно ему и предстояло возглавить российский филиал. Президент фирмы по возрасту и нездоровью собирался отойти от дел, преемником же все по праву считали тридцативосьмилетнего Ханса Йоахима Шульце. Шеф любил его едва ли меньше, чем любил бы своего сына. Вероятно, он хотел еще раз, уже окончательно, испытать своего любимца в небольшом деле, прежде чем доверить ему управление фирмой. К тому же не прошло еще и трех месяцев с того ужасного дня, когда в автомобильной катастрофе погибли жена и десятилетняя дочка господина Шульце, и шеф надеялся, что смена обстановки поможет Хансу Йоахиму пережить это горе.

В кабинет, запыхавшись, влетела Наташа.

— Извините меня за опоздание, господин Шульце. Больше это никогда не повторится. Займемся уроком, — с трудом переводя дыхание, по-немецки сказала она.

Девушка раскладывала на столе бумаги, и молодой господин с удивлением рассматривал ее. Он не узнавал в ней ту деловую женщину, с которой познакомился накануне. Совсем другой человек сидел сейчас перед ним.

Что же изменилось в ней? По-прежнему никакой косметики, никаких украшений, та же сдержанность в одежде. Волосы, как и раньше, заплетены в косу. Только вот выражение лица… Лицо светилось счастьем. В глазах еще недавно читались лишь ум и серьезность, теперь там была тайна, которая от сотворения мира манила мужчин своей неизведанностью. По отрешенности ее взгляда Ханс Йоахим понял, что улыбается она не ему. Воспоминания о каком-то приятном событии оживляли ее лицо.

Бизнесмен наблюдал за приготовлениями своей учительницы и размышлял, что это ее преображение, пожалуй, может помешать их занятиям, а ему как можно скорее необходимо овладеть русским языком. Но как только урок начался, он успокоился. Она объясняла ясно и доступно, кокетству не было места в ее поведении, а нескрываемая, вызванная чем-то радость придавала ей такое очарование, что господин Шульце, повторяя за учительницей русские слова, почти наслаждался ее присутствием. Время пролетело незаметно.

— Очень приятно было заниматься с вами, Наташа, — сказал Ханс Йоахим, прощаясь. — Я с нетерпением буду ждать следующего урока.

Книга перед Наташей лежала раскрытой на одной странице уже давно, а сама она смотрела в окно, погруженная в свои мысли. Прежде ей было хорошо одной в этой комнате, она много читала, учила. Сейчас она чувствовала себя одинокой.

За спиной чуть скрипнула дверь, как всегда без стука в комнату вошла Светлана. Черные глаза были непривычно грустны. Она села на стул возле Наташи и опустила голову ей на плечо.

— Ты все учишься, — думая о чем-то своем, сказала она.

— У тебя что-то случилось?

— В том-то и дело, что ничего. Я ждала, что он зайдет. Ведь знает наш адрес. Но он так и не появился. Наверное, я ему не понравилась, — печально заключила Светлана.

— Мне показалось, что ты Сергею очень понравилась. Мало ли по какой причине он не смог прийти. К тому же он просил, чтобы ты ему позвонила. У тебя есть телефон. Позвони сама, — советовала Наташа, уже забыв о своих переживаниях.

— Я не могу позвонить первая. Мужчинам не нравятся женщины, которые вешаются им на шею сразу после знакомства. К тому же у меня есть Оксанка, о которой он ничего не знает.

Светлана едва сдерживала слезы. Наташе очень хотелось утешить подругу.

— Если ты понравилась ему, он ничего не будет иметь против твоей дочки. Ты же не виновата, что так сложилась жизнь.

— Да, ты не знаешь мужчин. А я прожила с Оксанкиным отцом два года и могу судить о них. Они изображают из себя благородных рыцарей, но как только понадобится проявить ответственность, тут же норовят сбежать. Они ищут где легче. Это только в книжках живут настоящие рыцари. Может, они и были когда-то, а сейчас другие времена.

Наташа боялась поверить словам подруги. Нужно убедить и ее, и себя — нет, это не так!

— Ну что ты говоришь, Света?! Если ты обожглась один раз, это не значит, что все вокруг подлецы.

— Один раз! — засмеялась Светлана. — Если бы один! Ты помнишь моего последнего кавалера? Такой воспитанный, в костюме ходил, с дипломатом. Кандидат наук. Он мне дарил цветы и говорил о неземной любви. А когда сделал предложение, я рассказала ему об Оксанке. И где он сейчас, ты не знаешь? Он говорит сейчас те же слова нашей однокурснице. Она сама рассказывала. И цветы дарит…