— Бабушка говорит, что именно в те годы, когда была на сцене, встретилась с вашей тетей. Ваша тетя — тоже актриса?

— Боже милостивый, нет! Она хорошо помнит вашу бабушку — Хэрри говорила как-то, что была знакома с Павлой Эдриан в молодости.

— Хэрри?

— Так я называю тетушку. Между прочим, должен предупредить вас: у нее предубеждение против актрис. Она считает, что все они — хищные, коварные существа.

— Что ж, спасибо за предупреждение. Я постараюсь не отхватить от вас ни кусочка.

Он расхохотался.

— Я бы не возражал, если бы вы меня чуть покусали.

Они ехали по пустынной дороге, и на пути не повстречали ни единого живого существа: ни человека, ни животного, пока, наконец, Джеймс не прижался к обочине дороги.

— Не желаете выйти подышать? — мягко спросил он, скользнув красивыми глазами по ее лицу. — Что-то вы немного бледны.

Она улыбнулась в ответ и кивнула, и Джеймс, свернув с дороги, медленно проехал вдоль кромки берега, остановившись у береговых скал. Береговая линия впереди спиралевидно переходила в узкий белый пляж, и, глядя вниз, Лизл почувствовала, как у нее закружилась голова. Но глаза ее следили за уходящей вдаль полоской суши, пока не уперлись взглядом в морской простор. Они остановились между двумя огромными утесами, всего в нескольких десятках метров от дороги — но совершенно невидимые от нее. Это было такое уединенное и пустынное место, что она запросто могла бы поверить, будто в мире не осталось больше никого, кроме них двоих.

Лизл посмотрела вниз, на бушующее под ними море, восхищенная дикостью и драматизмом ландшафта. Джеймс, одной рукой опираясь на руль, протянул другую на спинку ее сиденья и слегка прикоснулся к ее волосам и плечу. Лизл вновь поразилась его красоте, а также гипнотической силе взгляда: он улыбался, и будто пламя прорывалось из черной глубины его глаз.

— Этот пейзаж — местная достопримечательность, — сказал он, снимая руку с руля и делая ею кругообразное движение. — Летом здесь полно туристов. — Он указал на небольшой остров, который был едва виден через залив, и на две доминирующие над местностью скалы. — Видите эти две скалы? — Лизл кивнула, а он продолжал объяснять: — Их называют "Танцующие в песках", и легко видеть, отчего. Не так ли?

Лизл подняла глаза на вершины скал.

— Вроде бы да… выглядит так, будто они исполняют какой-то сумасшедший танец.

— Разве не восхитительно? Меня они поразили, еще когда я был ребенком. Между прочим, вчера вечером я видел вас по телевидению.

Лизл оглянулась на него в изумлении: ей показалось, он совсем не из тех мужчин, которые сидят перед телевизором, тем более не был он похож на любителя сентиментальных сериалов типа "Сестер Иудеи".

— В самом деле? — слегка улыбнувшись, спросила она. — И какого вы мнения?

— Все хорошо, и вы были там замечательны, но лично я предпочитаю смотреть на нечто вроде этих "Танцующих". Они-то — реальные.

Лизл усмехнулась над его бесхитростностью.

— А вам кажется, я — не реальная?

Он улыбнулся, но ничего не ответил, поэтому она вновь взглянула на две скалы. Ей было совершенно ясно, отчего их так назвали. Их очертания, резко выделявшиеся на фоне неба, создавались веками работой ветров и воды Атлантики — и вот теперь они походили на две возвышающиеся фигуры, мужскую и женскую; на двух неистовых танцоров, отплясывающих прямо на краю света: одна фигура — с поднятыми к небу руками, а другая — застывшая в пируэте, и гигантский гранитный стан ее плотно обвивала гранитная же юбка. Танцующие были так фантастичны и так экспрессивны, что у Лизл и сомнения не возникло, что это место любимо туристами. И все же, глядя на двух гигантских каменных Танцующих, она почувствовала в груди поднимающийся холодок. Они не нравились ей: они казались пугающими, даже угрожающими.

Она отвела от них взгляд. Джеймс вышел из машины и подошел к ее дверце, чтобы открыть ее.

— Выходите, давайте отдохнем: у нас впереди еще час езды, прежде чем мы достигнем Ханахина.

Лизл последовала за ним, медленно спустившись по круто уходящей вниз тропе среди скал, и почувствовала, как ее ног коснулся мягкий песок пляжа. Дождь прекратился, но ветер все еще метался и ревел, как живое существо; он набрасывался на все, что лежало на пути, и грозные валы разбивались о скалы внизу. Казалось, они играют в вечные "кошки мышки" с берегом.

В пределах обозрения не было никаких признаков человеческого жилья, а единственным признаком пребывания человека был след шин автомобиля Джеймса на верхней дороге.

Они пошли по пляжу. Ветер заставлял Лизл задыхаться, но тут же наполнял неизъяснимым восторгом. Во всем присутствовало чувство свободы и дикости, и пока Лизл шла возле Джеймса, чья высокая фигура заслоняла ее от морского ветра, она мало-помалу чувствовала, как напряжение внутри спадает. Они шли минут пять, пока Джеймс не остановился у подножия крутых нависших скал и не указал ей рукой на выступ, укрытый от ветра. Он и сам сел и сказал:

— Это, должно быть, совсем не похоже на Святую Землю.

Она весело рассеялась.

— Понятия не имею: я никогда не бывала там.

Он быстро взглянул на нее.

— Но я думал, действие "Сестер Иудеи" происходит в Святой Земле?

— По сценарию — да, — снова рассмеялась Лизл, но пейзажи мы снимали в основном на Брекон Беконз. Они там очень красивы, поверьте мне. Самое близкое напоминание о Иерусалиме для нашей съемочной группы — это были традиционные артишоки в ресторане в Эбергэвенни.

— Так вот где этот фильм снимался — в Уэльсе? — Джеймс удивленно присвистнул. Лизл кивнула головой. — Кто бы мог подумать? Век живи — век учись. — Он пристально рассматривал каждую черточку ее лица. — Как вы можете выносить такую жизнь?

Лизл пожала плечами.

— Я сама выбрала эту жизнь, и у нее тоже есть свои прелести.

Ветер выл и метался у их ног, но Лизл чувствовала себя тепло и уютно в укрытии скалы.

— Вам не холодно? — спросил Джеймс.

Она подвинулась вглубь выступа.

— Совершенно тепло.

— Ведь вы ведете сумасшедшую жизнь, правда?

— Некоторые думают так; но я уже сказала: у этой жизни есть свои преимущества.

— Какие преимущества?

Ее голос с трудом пробивался сквозь вой ветра.

— Я люблю свою жизнь. Другой я не знаю.

— А если вы однажды встретите человека, за которого захотите выйти замуж? Вы оставите свою профессию?

Лизл засмеялась и сделала небрежный жест рукой.

— Не думаете же вы, что можно все в одночасье бросить и послать к чертям? Будет только хуже.

— Но вы сделали бы это?

— Я не собираюсь замуж, — беспечно сказала она. — Не думаю, что я способна ужиться с эгоизмом еще одной актерской натуры. — Джеймс заметил, как морщина пересекла ее лоб и моментально исчезла, выдав, тем не менее, болезненные воспоминания о недавнем прошлом. — Или выйти замуж за такого же актера, как я.

— Но почему это должен быть непременно актер?

— Все мужчины, с которыми я знакома, крутятся в этом бизнесе.

— Но возможно, вы встретите человека другой профессии. Что тогда? — Тон голоса Джеймса был неподдельно любопытен.

— До сих пор я не была знакома ни с одним мужчиной другой профессии, так что этот вопрос не возникал.

— Но вы же встретили меня.

Взгляд Лизл стал холодным.

— Это совсем иное дело.

Джеймс улыбнулся, и Лизл снова заметила обезоруживающую, чарующую улыбку — и пристальный, притягивающий взгляд темных глаз.

— Не вижу, что тут "совсем иное". Всегда может встретиться кто-то где-то, кто заставит вас изменить взгляды и образ жизни.

Она понимала, что он говорит все это в шутку, однако по какой-то непонятной причине эти слова приятно задели ее — и она почувствовала внутри какой-то звоночек. Однако тут же решила переменить тему.

— Ну, а что насчет вас?

— Насчет меня? Что именно?

— Чем вы занимаетесь?

— Я ухаживаю за лошадьми.