— Скоро я опять иду с ним, — сказала Анна, но, увидев выражение лица Лоррен, тут же виновато замолчала. — Извини, дорогая, ты думаешь, я не должна этого делать? Я поврежу своей репутации?

Сердце Лоррен пронзила боль, но девушка заставила себя улыбнуться.

— Конечно нет, дорогая! Куда на этот раз?

— Он достал четыре билета на радиоярмарку в Лондоне, Пригласил Хью, потому что тот страстно увлечен всем этим, и еще какую-то девушку по имени Марго.

Боль в сердце сменилась жгучей злобой, но Лоррен удалось скрыть это от Анны. Подруга ушла, а Лоррен влетела в свой класс и обрушила свою ярость на ни в чем не повинных девочек. Они еле дождались спасительного звонка, хотя очень любили ее уроки.

В этот день была очередь Лоррен убираться в доме. Она всегда ухитрялась «забыть» про комнату Алана или наотрез отказывалась туда входить, и Берил приходилось заканчивать уборку самой. Но в этот вечер мать куда-то ушла, так что у Лоррен не было выбора. Она надела старые брюки и голубой свитер и приступила к уборке. Добравшись до комнаты постояльца, девушка постучала в дверь, надеясь, что его нет дома, но Алан открыл дверь и, увидев Лоррен с пылесосом, нахмурился.

— Если я не вовремя… — начала Лоррен и повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее:

— Нет-нет, входите.

Лоррен вошла в комнату и огляделась.

— О! Не так плохо, как я думала, — заметила она.

— А что вы ожидали? Ящики пустых бутылок из-под виски? Пепельницы, заваленные окурками? Женщин штабелями по всему полу?

— Да.

— Сожалею, что разочаровал вас. В следующий раз предупредите меня заранее, и я постараюсь что-нибудь сделать. — Он надел пиджак. — Я иду к машине.

Лоррен вытерла пыль, пропылесосила и привела все в порядок. Когда она уже заканчивала, вернулся Алан.

— Спасибо, — сказал он и упал в кресло. — В другой раз к вашему приходу тут будет полным-полно женщин. — Он намеренно вызывающе улыбался.

— Ну, вам труда это не составит, — спокойно ответила Лоррен.

— Разумеется. В моей записной книжке куча женских имен и адресов. — Алан откинулся в кресле и, прищурившись, посмотрел на девушку. — Женщины… — Он сделал паузу, как будто задумался. — Рассказать вам, что я с ними делаю? Однажды я впускаю их в свой сад через ма-аленькую калитку. Даю им время немного подрасти и расцвести. И когда они наконец зацветут и созреют, я срываю их. — Он жестом показал, как выдергивает из земли цветок, и спокойно продолжил: — А потом я бросаю их, как сорную траву. — Он отряхнул руки и сцепил их за головой, насмешливо следя за реакцией Лоррен.

Девушка была напряжена, но взяла себя в руки. — Боже мой! — притворно воскликнула она. — Я непременно должна предупредить Анну!

Он насупился и хмуро посмотрел на нее.

— Анну? Не стоит. Мы с ней полностью понимаем друг друга.

«Ну вот, — подумала Лоррен, — и еще одна дверь с треском захлопнулась перед моим носом». Она понимала, что напрашивается на неприятности, но уже не могла остановиться и спросила неуверенно:

— А что… что бы вы сделали с такой, как я?

Его лицо превратилось в маску, а глаза были совсем не видны за ресницами. Немного помедлив, он сказал:

— С вами? Вас я никогда бы не впустил в мой сад.

Услышав это, Лоррен собрала в кулак всю свою волю. Девушка повернулась и как слепая вышла из комнаты.

Вечером позвонил Хью. Лоррен думала, что он избегает ее, но, когда она пригласила его к себе в гости, он сразу согласился. И опять все было как всегда: Лоррен вязала, Хью перелистывал журналы. Она чувствовала, что между ними появилось какое-то напряжение. Лоррен вдруг вспомнила, как он смотрел на Марго в тот вечер, когда провожал ее. А, ведь, он был едва знаком с ней! «Он знает меня уже два года, — подумала Лоррен печально, — но я не помню, когда он в последний раз целовал меня в губы».

Только сейчас Лоррен ясно осознала, что между ними все кончено так и не начавшись. Она опустила свое вязанье и прямо сказала об этом Хью — запинаясь на каждом слове, с непонятной покорностью и даже униженно, но знала, что должна все высказать до конца. Она смирилась с тем, что как женщина потерпела неудачу.

Если Хью и расстроился, то успокоился очень быстро. Лоррен приготовила чай, и они его выпили в полном молчании. Потом Хью ушел. Лоррен долго сидела уставившись в камин и терзаясь самоанализом.

Раздался стук в дверь. Машинально она откликнулась:

— Входите!

Алан остановился у двери, разглядывая девушку:

— Извините, мисс Феррерс, мне показалось, что я слышал голос Хью.

— Вы не ошиблись. Он ушел десять минут назад.

Лоррен понимала, как потерянно и уныло выглядит сейчас. Алан заметил ее состояние и спросил:

— Что-то случилось? Вы поссорились?

— Ничего такого не произошло, — ответила она печально. — Мы были друзьями, ничего больше. Друзьями и остались.

Алан сел на стул в сторонке, продолжая так же пристально ее рассматривать.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Каждый раз все было одинаково: вы вязали и, как всегда, напоминали несокрушимую скалу, холодную и бессердечную, а он читал газету. Все абсолютно платонически, не так ли?

Пугающая точность его слов потрясла ее до глубины души, сердце опять пронзила острая боль, и Лоррен с новой силой ощутила свое полное поражение.

— Вы совершенно правы, если так хотите это знать.

Он продолжил, и его тихий, безжалостный голос ранил ее, как отравленная стрела:

— И вы, конечно, видели его поведение с Марго?

— Зачем сыпать соль на рану, — выдавила она с трудом, комкая вязанье. — Зачем вы…

Он сделал вид, что не расслышал, и издевался дальше:

— И теперь вы совершенно одна. — Казалось, Алан ликовал. — Ни одного поклонника…

— Да! — выкрикнула она, перебив его. — Абсолютно одна! Этого вы хотели, правда, ведь? Этого? Ну, теперь вы довольны, так что оставьте меня одну, уйдите!

В ее голосе звенели слезы бессилия. Алан встал и молча вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Дружба Берил с ее начальником, Джеймсом Корнишом, расцветала не по дням, а по часам. — Джеймс хочет познакомиться с тобой, Лорри, — объявила она однажды утром. — Ты не возражаешь, что мы так подружились?

— Мам! — Лоррен поцеловала мать в щеку. — Я очень этому рада. Дружи с ним так крепко, как захочешь, только заранее сообщи, когда мне надо будет подыскивать для себя квартиру, ладно?

— Не глупи, Лорри! Я хочу, чтобы ты всегда жила здесь.

Однако Лоррен знала, что придет время и мать будет думать совсем иначе. Дни шли за днями, и девушка все острее ощущала свое одиночество. «У каждого кто-то есть, — мучилась она, — кроме меня». Она радовалась, что у нее есть вечерние занятия в колледже, — это отвлекало ее от безнадежных мыслей.

Как-то в октябре ее обычные занятия в колледже временно перенесли на другой вечер. Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Лоррен тщетно пыталась вспомнить номер аудитории, отведенной сегодня для ее занятий. Она прошла по коридору, заглядывая в классы и надеясь узнать своих студентов! У дверей последней комнаты она затаила дыхание, не веря глазам, — там читал лекцию Алан Дерби!

Она пристальнее вгляделась и поняла, что это не ошибка! Алан Дерби собственной персоной! Он писал что-то на доске, он учил английскому! Английскому! Только приличия не позволили ей толкнуть дверь, ворваться в класс и обвинить этого мошенника в обмане перед всеми студентами.

Задыхаясь от гнева, она нашла наконец своих студентов и извинилась, что немного опоздала. Весь вечер ее мозг раскалывался: она механически читала лекцию, едва сдерживая возмущение. Как же было одурачено руководство колледжа, что согласилось взять преподавателем человека совершенно без квалификации и полностью непригодного для работы со студентами! Газетчика, журналиста, который понятия не имеет, где разница между хорошим и плохим английским! От потрясения она даже забыла, что может столкнуться с ним после занятий, и совершенно растерялась, когда увидела его в деканате. Инстинктивно Лоррен повернулась, чтобы убежать, но он уже увидел ее. Ее сердце на миг замерло, но тут же бешено забилось, когда она увидела, что удивление Алана сменилось каким-то странным чувством, смесью замешательства и смущения от того, что его разоблачили.