— То есть? — подняла брови Дайна.

Хардинг со всей серьезностью ответил:

— В доме нет абсента, в ванной нет душа, на картинах убиенные зайцы, и...

— Лола все это вам выложила? — усмехнулась Дайна. — А вы говорите... Вот вам образец откровенности.

— Да, но такая откровенность попусту отнимает у меня время. Я знаю, что юный Биллингтон-Смит целый час сидел, подперев голову руками, когда отец лишил его наследства; знаю, что он ушел из дома в очень возбужденном состоянии, а возвратясь, устроил истерику. Знаю, что миссис Холлидей заигрывала с генералом, а Холлидею это было весьма неприятно. Знаю, что ваша сестра ссорилась вчера с мужем и очень расстроилась, знаю также — буду совершенно откровенен, — что она и мистер Гест влюблены друг в друга. Ну как, устраняет это возможные между нами недомолвки?

Дайна состроила гримасу.

— Вы знаете очень много, мистер Хардинг. С другой стороны, что же я еще могу сказать вам?

— Изложите мне свою версию того, что происходило вчера, памятуя, что по крайней мере от одного из рассказчиков заведомо ложную историю я уже выслушал.

— Да, но я не желаю говорить ничего, бросающего подозрения на Фэй, на Стивена или даже на Джеффри, — откровенно заявила Дайна.

— Имейте в виду, мисс Фосетт, у меня уже достаточно данных об этих людях, чтобы заподозрить их.

— Хорошо, спрашивайте, — вздохнула она, складывая руки на коленях.

— Начнем с разговора, который состоялся у вас в субботу с Джеффри Биллингтон-Смитом возле спальни мисс де Сильва. Он действительно грозился совершить что-нибудь отчаянное, если отец встанет между ним и невестой?

— Этот гадкий слух, — заметила Дайна, — похоже, идет от дурехи-горничной Доусон. Интересно, где она пряталась?

— Забудьте о дурехе-горничной, — оборвал ее Хардинг. — Говорил он что-нибудь в этом роде?

— Да, он вел себя очень театрально. Я заметила, что слабые люди обычно прибегают к напыщенным угрозам.

— А он слабый человек?

— До отвращения. Ни капли мужества, — четко ответила Дайна.

— Я так и думал. Вместе с тем он слишком эмоционален, правда?

— Да, но эмоции побуждают его к словам, а не к поступкам, — сказала мисс Фосетт. — Джеффри мне никто, мистер Хардинг, но, честно говоря, я не думаю, что Артура убил он.

— Будем надеяться, что нет. Теперь о вашем обеде: была ли атмосфера за столом напряженной?

— Еще бы! Как всегда, когда Артур стервенел.

— Кажется, зло он срывал на вашей сестре?

— Именно.

— Прилюдно?

— По-всякому.

— И вчера утром это окончилось более серьезной, чем всегда, ссорой?

— Тут вы ошибаетесь, — ответила Дайна. — Фэй не умела ссориться ни с кем, тем более с Артуром. Меня при этом не было, не знаю, что именно у них происходило, однако, насколько я поняла, она пыталась вступиться за Джеффри. Артур тут же пришел в бешенство, принялся винить ее во всем. Таким уж он был.

— Вашу сестру это расстроило?

— Да, очень. Я уложила ее снова в постель, она была слишком заплаканной, чтобы спускаться к завтраку.

— Она не казалась озлобленной?

— Нет, что вы! Фэй совершенно обессилела.

— Понятно. А что скажете о Гесте?

— Если хотите знать, — ответила Дайна, — это ее верный обожатель. Бессловесный и несколько туповатый. Он вполне мог бы выбить зубы Артуру, но я не могу представить его наносящим удар ножом в спину.

— Простите, мисс Фосетт, не заходила ли между вашей сестрой и сэром Артуром речь о разводе?

— Из-за Стивена? Нет, никогда. Им следовало бы развестись, но Фэй ужасно боится скандалов. Я совершенно уверена, мистер Хардинг, она ни за что не совершит поступка, граничащего... ну, скажем, с подобной неприятностью.

Инспектор задумчиво поглядел ей в глаза.

— Так-так, мисс Фосетт. Скажите, видели вы вчера у Геста порез на запястье?

— Нет. Камилла и Фэй просили его показать, но он, естественно, не согласился. Стивен очень любит держаться по-мужски. Терпеть не может шума из-за пустяков.

— Что представляют собой Холлидеи?

— Она — вымогательница, он — человек нервозный и слегка ревнивый. Очень любит ее.

— А миссис Твининг?

— Миссис Твининг? — переспросила Дайна. — Что вы хотите узнать о ней?

— Все, что можете сообщить, — ответил Хардинг.

— Я ее почти не знаю. Она давняя приятельница Артура, приехала жить сюда год спустя после него. Мне всегда казалось, что при желании она могла бы рассказать о нем много чего любопытного, поэтому он был с ней вежливей, чем со всеми другими.

— Не знаете, почему именно она пошла звать генерала на веранду?

— Знаю, конечно. Она специально приехала поговорить с ним о Джеффри, больше он ни к кому не прислушался бы. Поэтому мне и кажется, что он слегка побаивался ее.

— А что мистер Твининг?

— Полковник Твининг. Он умер довольно давно.

— Понятно. Скажите, что произошло, когда она пошла в кабинет к генералу? Долго ее не было?

Дайна задумалась.

— Точно сказать не могу. Мы все разговаривали. Думаю, что минут пять, может, немного дольше.

— А вернулась очень расстроенной?

— Полагаю, что да. Точнее, уверена в этом. Она весьма сдержанна, редко выдает свои чувства, но тут была на себя не похожа. И неудивительно: она прикоснулась к Артуру, еще не поняв, что он мертв, и перчатка ее была в крови. К счастью, миссис Твининг тверда духом и не упала тут же в обморок.

Хардинг рассеянно кивнул. Минуты две он молчал, и Дайна, не нарушая этой задумчивости, разглядывала его. Вскоре, ощутив на себе взгляд ее ясных глаз, он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Биллингтон-Смит разорвал помолвку с мисс де Сильва?

— Говорит, в чувствах у него произошел перелом, — ответила Дайна. — Все это, хоть и весьма, конечно, забавно, но довольно неприятно, — едва завидя ее, он пускается наутек, а она взяла манеру подкарауливать его, так что Джеффри теперь отбивается по углам от ее объятий.

— Кажется, страсть юного поэта к этой особе была преходящей, — коротко заметил Хардинг.

— Она ведь первая отвергла его, — напомнила Дайна.

— Да, это так, — согласился Хардинг и встал.

— Допрос с пристрастием окончен? — спросила Дайна.

— На сегодня — да.

— Понятно! — с мудрым видом изрекла мисс Фосетт. — Орудия пытки еще не прибыли по железной дороге...

Она поднялась.

— Мне хочется, чтобы убийцу не нашли, но я понимаю, найти его надо, и надеюсь, найдете вы его быстро. Царящая здесь атмосфера подозрительности очень неприятна. К тому же чем скорее разъедутся все эти разномастные гости, тем лучше будет для моей сестры. Кстати, я тоже нахожусь под арестом или свободна в своих передвижениях?

Наступила краткая пауза.

— Мисс Фосетт, я не имею ни малейшего права задерживать вас здесь, — сказал Хардинг и любезно добавил: — Но очень хочу, чтобы вы остались.

— О, я остаюсь! Вот только надо бы съездить в Рэлтон за покупками и оплатить счета, вы не возражаете?

— Разумеется, нет. Поезжайте куда угодно.

— Большое спасибо. И вот еще что. Мистер Хардинг, если вам потребуется что-то осмотреть, о чем-то спросить, не могли бы вы обращаться ко мне? Мою сестру все это ужасно потрясло, и я хочу по мере возможности избавить ее от беспокойства.

— Хорошо, — пообещал он. — Только мне нужно, чтобы ваша сестра и ее пасынок присутствовали завтра при вскрытии сейфа. Не знаете, каким поездом прибывает стряпчий генерала?

— Неужели Джеффри не сказал вам? — удивилась мисс Фосетт. — Право, в жизни не видела столь безнадежных ослов! Стряпчий будет в Рэлтоне в десять пятьдесят. Фамилия его Тремлоу. Я позабочусь, чтобы Фэй и Джеффри были на месте, когда потребуется. Хотите видеть сейчас кого-нибудь еще?

— Нет уж, лучше избавить всех вас на сегодня от своего присутствия. Завтра утром вернусь.

— В таком случае au revior, — сказала Дайна, протягивая руку.

Сержант, забытый зритель, наблюдал за их рукопожатием с зародившимся подозрением. Инспектор Хардинг закрыл дверь за мисс Фосетт и ненадолго замер с улыбкой в глазах. Подозрения сержанта усилились, и он сказал с некоторой суровостью: