— Как? — спросил Хардинг.

— Ушел из дома, — раздраженно ответил Джеффри.

— Не представляете, который тогда был час?

— Нет, конечно, — ответил Джеффри. — Получив такой нокаут, совершенно потеряв веру в женщин... неужели думаете, я стал бы смотреть на часы? Знаю только, что был двенадцатый час и отец еще не вернулся.

— Мистер Биллингтон-Смит, куда вы пошли, выйдя из дома?

— Понятия не имею! За много миль. Просто шел и шел.

— Понятно, что вы были очень расстроены, — не унимался Хардинг, — но, видимо, все же представляете, где ходили?

— Да, сперва я пошел лесом, перевалил через холм Лонгшоу, а потом, должно быть, почти бессознательно, повернул назад, потому что оказался во владениях Карнаби — его усадьба находится у шоссе, между нашим домом и деревней, — и направился домой по тропинке через его парк. На шоссе не выходил — к нашим владениям можно пройти парком Мурсейла. Нужно только пересечь проселочную дорогу, а там выйдешь к рошице, граничащей с нашим садом. Вот так я и вернулся.

— Понятно. Встречали кого-нибудь по пути?

— Я меньше всего хотел с кем-то встречаться! — злобно огрызнулся Джеффри.

— Постарайтесь все-таки вспомнить, мистер Биллингтон-Смит. Я не знаю этой местности, но маршрут ваш, кажется, был очень причудливым. Здесь люди так не ходят!

— Конечно! Что мне и требовалось — побыть в одиночестве!

— Вас хорошо знают здесь? — спросил Хардинг. — Запомнили бы, случайно увидя?

— Понятия не имею. Наверное. Смотря по обстоятельствам. — Джеффри вызывающе поглядел на инспектора. — Я понимаю, куда вы клоните, но если намерены...

— Я никуда не клоню, — сдержанно ответил Хардинг, — но в ваших же собственных интересах постараться вспомнить, не встретились ли вы с кем-либо.

— Говорю же вам, если кто меня и видел, я этого не знаю! У меня была совершенная путаница в голове!

— Хорошо, мистер Биллингтон-Смит, — сказал Хардинг. — Это пока все. Попросите, пожалуйста, сюда мистера Холлидея.

Джеффри резко поднялся:

— Послушайте, инспектор! Если вы подозреваем меня только потому, что я не могу представить свидетелей, подтверждающих правоту моих слов, — это уже слишком! У многих людей было не меньше причин желать отцу смерти, чем у меня, и, если хотите знать, один человек имел их гораздо больше... так что выделять меня...

Хардинг оторвал взгляд от блокнота.

— Мистер Биллингтон-Смит, это пустой разговор. Будьте добры прислать ко мне мистера Холлидея.

Джеффри помялся, потом резко повернулся к двери. Когда он уже распахнул ее, Хардинг окликнул:

— Одну минутку! Говорил вам майор, что сейф вашего отца необходимо открыть в моем присутствии?

— Да. Отцовский адвокат приезжает завтра, — надувшись, ответил Джеффри и вышел, хлопнув дверью.

Инспектор задумчиво посмотрел ему вслед. И, не поворачивая головы, спросил:

— Сержант, вы однажды взглянули на меня. Что это означало?

— Когда мистер Биллингтон-Смит сказал, будто сэр Артур был для него комической фигурой, сэр, я подумал, что все говорили совсем другое. Мне кажется, на его слова нельзя особенно полагаться. На мой взгляд, это очень скверный свидетель, сэр.

— Отвратительный, — согласился Хардинг.

Сержант кашлянул в ладонь.

— Прошу прощения, сэр, по-моему, вы держались с ним слишком властно — если мне позволительно делать такие замечания. Я невольно подумал, как бы мы выглядели, если б он отказался отвечать на неприятный вопрос.

— Нам бы следовало извиниться перед ним, сержант. Шаркнуть ножкой. Но если б я не припугнул его, то ничего не смог бы добиться. Очень бесхарактерный джентльмен.

— Да, сэр. И показания он дал неубедительные.

— Весьма неубедительные, — подтвердил Хардинг.

— И пожалуй, очень запальчивый, — задумчиво произнес сержант. — Очень возбудимый.

— Возбудимый и очень испуганный, — добавил Хардинг, потом обернулся на звук открываемой двери. Вошел Бэзил Холлидей.

— Добрый день. — Холлидей обвел их взглядом. — Полагаю, вы хотите задать мне несколько вопросов.

— Так оно и есть, — подтвердил Хардинг. — Прошу вас, присаживайтесь, мистер Холлидей. Насколько я понимаю, вы и ваша супруга гости в этом доме?

— Мы приехали на субботу и воскресенье, — заговорил тот, забрасывая ногу на ногу. — И собирались вернуться в город вчера, да вот застряли здесь, покуда все не прояснится. Мой домашний адрес...

— Он записан у меня, мистер Холлидей, — сказал Хардинг. — Давно вы познакомились с сэром Артуром?

— Нет, совсем недавно. Прошлой зимой в Ницце. У меня была временная работа, пришлось поехать на юг Франции, а Биллингтон-Смиты проводили там январь и февраль. Леди Биллингтон-Смит и моя жена подружились. Возвратясь домой, мы потеряли их из виду, но однажды Камилла случайно встретила в городе сэра Артура, и знакомство наше возобновилось...

Говоря, он то и дело переводил глаза на сержанта, и брови его слегка задергались. Наконец, не в силах вынести парализующего взгляда Незерсола, он чуть развернулся вместе с креслом в сторону.

Хардинг бесстрастно продолжал:

— Мистер Холлидей, когда вы последний раз видели сэра Артура живым?

— В воскресенье утром, — ответил тот с готовностью. — Около двенадцати часов в его кабинете. Точнее сказать, увы, не могу. Полагаю, инспектор, с вами лучше всего быть полностью откровенным, поэтому сразу же скажу, что у нас с сэром Артуром — теперь я уже глубоко сожалею — произошел неприятный разговор.

— Ссора, мистер Холлидей?

— Нет. Однако при других обстоятельствах дело могло кончиться и ссорой, потому что у меня была причина крупно рассердиться на сэра Артура. Но я здесь гость, и это ставило меня в неловкое положение. С хозяином дома не ссорятся.

— Мистер Холлидей, повод для этого неприятного разговора был основательным?

На губах Бэзила промелькнула невеселая улыбка.

— На этот вопрос нелегко ответить, инспектор. Неприятности касаются моих личных дел, в них я не хотел бы вас посвящать. Скажу только, что я решил больше не принимать приглашений от сэра Артура.

— Разговор шел на высоких тонах? — спросил Хардинг.

— Надеюсь, с моей стороны нет. А вы небось говорите со слов Финча, но, ей-богу, он несколько сгустил краски! Кажется, он сказал суперинтенданту, что слышал яростную ссору между мной и сэром Артуром? Боюсь, это чрезмерно приукрашенная версия того, что происходило на самом деле — хотя, признаю, я несколько раз повысил голос, чтобы сэр Артур меня услышал. Выходя из равновесия, он имел привычку орать.

— Чем вы могли его рассердить?

— Многим! — ответил Холлидей с коротким смешком. — Сэр Артур не любил оказываться неправым, впрочем, как и большинство людей.

Хардинг достал записную книжку и раскрыл ее. Бэзил бросил на нее быстрый взгляд, потом снова уставился в лицо инспектору.

— Вам известно что-нибудь об этом, мистер Холлидей? — спросил Хардинг, раскладывая клочки порванного чека.

Ладонь Холлидея стиснула подлокотник и вновь расслабилась. Ответил он не сразу, сдержанно:

— Да, инспектор. Жаль, что вы нашли этот чек. Теперь вам понятно, почему я не хотел говорить, о чем у нас шел разговор с сэром Артуром.

— Полностью, — ответил Хардинг и выжидающе замолчал.

— Пожалуй, не стоит больше умалчивать, — заговорил Холлидей. — Разговор с сэром Артуром у меня состоялся именно из-за этого чека. Сэр Артур оказывал моей жене чрезмерное внимание. Поведение его я назвал псевдоотеческим. Очевидно, вы понимаете. Поэтому моей жене было трудно осадить его. Вчера утром он навязал ей этот чек, твердя, что хочет сделать ей небольшой подарок. Моя жена, конечно, отнекивалась, но он все так обставил, что ей неловко было отказаться, и в конце концов она сдалась — вместо того чтобы немедленно посоветоваться со мной. Естественно, я...

— Минутку, мистер Холлидей. В какое время сэр Артур дал этот чек вашей жене?