– Именно так, – удовлетворённо кивнул головой Гранье, приковывая Ерофеева к шведской стенке.
– Эта стерва решила окончательно меня угробить! – простонал Пьер.
– Теперь я понимаю, почему большинство мужчин считают семейную жизнь сущим адом, – ввернул Драчинский. – Если я выберусь из этой передряги, клянусь, я навсегда останусь холостяком.
– Да как вы смеете так с нами обращаться! – задохнулся от ярости Харитон. – А ордер на арест у вас есть? Я требую немедленно пригласить сюда моего адвоката!
– Ладно, до свидания, девочки и мальчики, – усмехнулся инспектор. – Скоро мы вас перевезём в полицейское управление, а там уже допросим так, как обычно допрашиваем террористов, особенно тех, кто покушался на жизнь особ королевской крови.
* * *
– Ну как? Здорово я придумал? – проскользнув в соседнюю комнату, обратился Гранье к репортёру. – Вот увидишь, сейчас они сами всё выложат! Одевай наушники! – добавил он, подсоединяя их к передвижной станции перехвата, выгодно отличающейся качеством передачи звука от той, которую Эжен приобрёл в магазине "Всё для шпиона".
– Кошмар какойто, – поморщился репортёр. – Ничего не понимаю! Они хором орут на разных языках, и, вдобавок, когда они дёргаются, наручники громыхают о железо.
– Ничего. Всё записывается на плёнку, – успокоил его инспектор. – Потом эксперты разберутся и переведут.
* * *
Харитон Ерофеев чувствовал, что ещё немного, и он окончательно озвереет. Влад, Лили, Пьер и графиня одновременно чтото кричали и отчаянно жестикулировали. Бьющиеся о тренажёры наручники гремели, как цепи растревоженного Кентервильского привидения.
– Тише! Заткнитесь все! – заорал он пофранцузски.
На короткое мгновение воцарилась тишина.
– Я хочу понять, какого чёрта этот безмозглый французский кретин, вообразивший себя Шерлоком Холмсом, решил обвинить нас в террористической деятельности и заговоре против принцессы, – злобно сказал Харитон.
– А вот меня это ни капельки не удивляет, – ядовито отозвалась графиня. – Непонятно только, чего ради этот недоумок и меня причислил к вашей компании.
* * *
– Ну, наконец они заговорили по очереди, – с облегчением вздохнул репортёр. – Теперь хоть чтото можно разобрать.
– Попались, голубчики! – радостно потёр руки Гранье. – Сейчас они сами всё выложат, как миленькие!
– Вы в этом уверены? – спросил Ледрю. – Создаётся впечатление, что они все весьма невысокого мнения о ваших умственных способностях.
– Ничего! – усмехнулся инспектор. – Плевать, что они обо мне думают. Главное – разоблачить террористов!
* * *
– Значит, этот идиот обвиняет нас в терроризме, а вас это почемуто не удивляет? – инквизиторски посмотрел на графиню Харитон. – А ведь даже для меня это новость!
– Всё очень просто! – мстительно усмехнулась Жозефина. – Я собственными ушами слышала, как вы и мой муженёк собирались объединиться с террористами из Корсиканского Фронта Национального Освобождения, чтобы похитить принцессу Стефанию!
– Бред какойто! – покачал головой Ерофеев.
– Вотвот! – всхлипнул Драчинский. – Этот чёртов мент, когда допрашивал меня, сказал, что ктото позвонил в полицию Монако и сообщил, что мы готовим покушение на Стефанию.
– Интересно, кто бы мог додуматься до такого? – задумчиво произнёс Харитон.
Большеухов с ненавистью посмотрел на жену.
– А ведь это твоих рук дело, паскудная стерва! – прорычал он. – Да как тебе в голову пришло устроить такую подлянку? И это после того, как ты убила девушку Алекса и прикинулась мёртвой?!!
– Это я устроила подлянку? – возмущённо закричала графиня. – Ты ещё смеешь отпираться, заговорщик? Да у меня на плёнке записан весь ваш разговор! Вы сами рассказываете о том, что русская мафия и Корсиканский Фронт Национального Освобождения собираются объединиться для того, чтобы похитить Стефанию де Монако!
– Она окончательно свихнулась! – простонал Пьер. – Эта старая дура всегда была чокнутой!
– Я следила за тобой! – торжествующе воскликнула Жозефина. – Я наняла частного детектива, и он записал всё, о чём вы говорили у бассейна!
– Вы что, понимаете порусски? – поинтересовался Ерофеев.
– Очень надо! – фыркнула графиня. – Да я бы ни за какие коврижки не стала учить этот отвратительный варварский язык!
Харитон нахмурился. Ему было неприятно, когда иностранцы непочтительно отзывались о его родном языке.
– Да будет вам известно, что русский язык, это один из самых выразительных и образных языков в мире, – завёлся он. На этом языке творили такие гении, как Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой…
– Ради бога, Харитон, только не начинай! – взмолился Большеухов. – Сейчас не самое подходящее время пропагандировать русскую литературу. В данный момент для нас гораздо важнее понять, чего ради нас сочли террористами, и откуда взялась эта плёнка. Мы ведь в жизни такого не говорили!
– Я знаю откуда! – вмешался Влад. – Эта женщина – маньячка! Она сама смонтировала эту запись, чтобы окончательно испортить тебе жизнь!
– Ничего я не монтировала! – возмутилась графиня.
Она ненадолго задумалась.
– Может быть, я чтото не так поняла, – задумчиво добавила она.
– Да как ты, вообще, не зная русского языка, смогла понять, о чём мы разговаривали? – озверел Пьер.
– Я обратилась к Сержу Оболенскому, и он всё перевёл, – объяснила Жозефина.
– Серж Оболенский – это отец Алекса? – оживилась Лили.
– И этот Серж Оболенский утверждает, что мы говорили о том, что русские и корсиканцы собираются похитить Стефанию де Монако? – настаивал Большеухов. – А он хоть умеет говорить порусски?
– Говоритьто он умеет, – сказала графиня, – только вот запись была такая плохая, что он почти ничего не смог понять, только то, что в разговоре упоминалась русская мафия, принцесса Стефания и Корсиканский Фронт Национального освобождения.
– Так… – скрипнул зубами Большеухов. – И после этого ты тут же позвонила в полицию и обвинила меня в терроризме! Тебе было мало того, что ты терзала меня одиннадцать лет подряд, трахалась направо и налево, лишила меня наследства и выгнала меня из дома! Для полного счастья тебе ещё потребовалось обвинить меня в терроризме!
– Нет, – смутилась Жозефина. – Клянусь, я ничего не сообщала полиции! Думаю, это Серж позвонил, просто на всякий случай, хотя я специально просила его никому ничего не говорить. Он ведь так толком и не понял, что на самом деле было записано на плёнке!
– Так вот, дорогая жёнушка, – угрожающе произнёс Пьер. – Или ты прямо сейчас передашь в полицию ту самую плёнку, и они немедленно расшифруют весь разговор на своей аппаратуре, или я сделаю заявление о том, что во главе террористического заговора стояла ты, а мои друзья меня подержат!
– Но я же не имею к этому никакого отношения! – возразила Жозефина.
– А я имею? – заревел Пьер. – Так какого чёрта я сижу здесь, прикованный к какомуто кошмарному агрегату? Ну уж нет! Я долго тебя терпел, но эта выходка уж точно не сойдёт тебе с рук! Я об этом лично позабочусь!
– Ладно, успокойся, – вмешался Харитон. – Не стоит ради мести самому на себя наговаривать и обвинять себя в преступлениях, к которым ты не имеешь никакого отношения. Вся эта теория инспектора о терроризме – полный бред, а сам он не более чем безмозглый провинциальный полицейский, мечтающий раскрыть преступление века. Судя по тому, что нам известно, кроме звонка в полицию, у него на нас вообще ничего нет. Именно поэтому он не повёз нас в полицейское управление. То, что он, без официального выдвижения обвинения, приковал нас здесь наручниками, абсолютно незаконно. Я не потерплю, чтобы наглые французские менты обращались с нами подобным образом. Если понадобится, я дойду до министра юстиции, я потрачу на взятки миллион долларов, но, клянусь, этот придурок вылетит из полиции без надежды на пенсию и без выходного пособия. А мадам Жозефина тоже получит своё. Она сядет в тюрьму за убийство.
