Сегодня его борода растрепалась больше обычного. Нарисованный на футболке человек, бородатый и нечесаный, как сам Ося, выглядывал из-под расстегнутой фланелевой рубашки.

– А трава? – спросил Глеб, затягиваясь.

– Даже трава, – убежденно сказал Ося. – Я верю, что где-нибудь на Ямайке или, не знаю, в Азии трава – по-настоящему чистое, благое деяние. Но скажи – ты ее сам вырастил?

– Нет, – ответил Муфаса. – У барыги взял.

– О том я и говорю, – кивнул Ося. – Первое поколение русской психоделической революции не понимало, какую вызовет волну коммерциализации наркотиков. Поэтому следует добиваться полной легализации, чтобы каждый мог сам себе вырастить траву, не опасаясь ментов. А пока идеологически вообще не следует их употреблять. – С этими словами он взял у Глеба косяк и продолжал: – Но, с другой стороны, поскольку я осознал механизм, я могу и потреблять. Скажем, как дзэн-буддист может есть рыбу. Или как блицкриг финансировался еврейским золотом.

И Ося с удовольствием затянулся.

– Я поняла, – сказала Снежана. – В «Палп фикшн» Траволта потому жахается герычем, что у него тоже осознание.

– Герыч, – сказал Ося, переведя дыхание, – это же для дебилов. Тех, кто употребляет героин, надо лишить гражданских прав, как рабов и женщин в старой Америке. При этом герыч тоже надо легализовать – чтобы вся мразь сама себя потравила. Евразийский вариант старой доброй нацистской евгеники. Об этом много пишут в Интернете.

Что такое Интернет? Тот же разговор по обкурке, состязание в остроумии, кухонный треп.

Они добили косяк, и Глеб попросил Осю помочь отнести чай. Взяв две чашки, Ося сказал «запретить надо только алкоголь и табак» и пошел в гостиную. Обсуждение было в самом разгаре:

– Поймите, – говорил Тим, – для раскрутки есть прекрасный ход: премия. Надо выдумать премию, которую наш журнал будет вручать лучшим сайтам. На самом деле, это будет означать, что лучшие сайты бесплатно вешают наш логотип, который ведет прямо на нашу морду.

Глеб поставил чашки на стол и увидел, что свободных стульев больше нет. Пришлось оседлать большой резиновый шар, неясно откуда взявшийся в комнате. Некоторое время Глеб рассматривал кавер от аукцыоновского «Как я стал предателем», но потом сосредоточился.

– Меня, – говорил Андрей, – больше волнуют идеологические моменты. Что такое Интернет? То же сакральное пространство, противовес обычному, профанному, оффлайновому. Неслучайно умершие вечно живы в Интернете… или типа того. И одна из задач журнала – способствовать осознанию этого факта, факта сакральности. Нормально?

– Он прав, – сказал Ося, почесывая бороду. – Я на днях то же самое читал у Дугина. Сакрализация вообще должна быть нашей евразийской целью – в данном случае сакрализация Интернета.

– Сакрализация – это круто, – сказал Бен, – а вот если бы ты делал журнал про свиноводство, ты бы и свиноводство сакрализировал?

– Конечно, – кивнул Ося, – я бы вне сомнения сакрализировал свиноводство. Чомски писал по схожему поводу…

– Я бы, отец, тогда вышел из редколлегии, – перебил его Арсен. – По религиозным соображениям.

– Ты, кстати, скоро возвращаешься в Обетованную? – спросил Шаневич.

– Недели через две, наверное, – пожал плечами Арсен. – А скажи, Илья, как мы это будем?.. – И он сделал пальцами жест, словно пересчитывал купюры.

«Масонский знак»,  – подумал Глеб, чувствуя, что трава зацепила. Он курил всего третий раз в жизни, и потому полузабытое ощущение снова напомнило ему о Тане.

– Реально, – ответил Шаневич, – у меня есть начальные деньги.

– А потом подключим Крутицкого, – сказал Бен, – он как раз сильно Интернетом увлекся. Илья говорил, Крутицкий собирается инвестировать примерно полсотню штук в Тимову студию. Часть денег можно перекинуть на журнал. И будет нам наш русский Wired.

– Ну, Wired мы уже переросли, – сказал Андрей.

– Давай ты будешь поменьше трепать, – сказал Тим Бену. – Я понимаю, мы все вместе работаем, но… мы пока с Владом ничего не подписали, так что все еще может накрыться.

Что такое Интернет? Место, куда можно вложить деньги, объект инвестиций, будущее рекламного бизнеса.

Глеб понял, что потерял нить беседы. Больше всего его занимало, как бы не свалиться с шара. За спиной словно раскрывалась пропасть. «Из Африки он, что ли, эту траву привез?» – подумал Глеб.

– Послушайте, – сказал Андрей, – мы типа должны решить еще один вопрос: как мы назовем наш журнал?

– Главное, чтоб не было слова «Интернет»,  – сказал Шаневич, – все эти «Мир Интернет», «Планета Интернет», «Галактика Интернет» надоели хуже горькой редьки.

– Давайте назовем просто «Интернет»,  – предложил Глеб, решив, что надо хоть что-то сказать.

На него посмотрели так, что он сразу понял: все догадались, что он обкурился. Что такое Интернет? Тот же журнал.

– Я предлагаю «Хрусталь»,  – сказал Бен. – Во-первых, потому что Хрустальный – он и есть Хрустальный, во-вторых, потому, что какое название мы выберем сейчас – неважно. Мы должны работать так, чтобы оно стало крутым брэндом.

– И в-третьих, – подхватил Андрей, – в этом есть как бы эзотерические коннотации: хрустальный шар, предсказания будущего, весь этот нью-эйдж.

При слове «будущее» Глеб внезапно понял, отчего кружится голова. У него на глазах начиналась новая эпоха. Будто он слышал, как Галич пишет «Леночку» или Высоцкий – «Татуировку». Или, скажем, смотрит через плечо Галуа, когда тот набрасывает основы теории групп. Никто из собравшихся об этом не говорил, но все понимали: все, что случится в русском Интернете, будет теперь делиться на «до „Хрусталя”» и «после „Хрусталя”».

Что такое Интернет? То же обещание будущего, обетование грядущего, силы, славы, денег, истории.

– А писать его, отец, надо вот так, – сказал Арсен и написал: KHRUSTAL. – Тут есть Ru, даже RUS есть, странное сочетание KH, и домен сразу ясен.

– И еще есть Сталин, – сказал Ося. – И это очень правильно для нас, евразийцев.

– А чтобы было ясно, о чем речь, – сказал Шаневич, – назвать его надо KHRUSTAL.Ru.

Дальше Глеб помнил смутно: Андрей рисовал на бумажке схемы со стрелочками – структуру будущего журнала. По обкурке было ничего не понятно, и Глеб прикидывал, как лучше изобразить логотип. Написал слово «хрусталь» по-русски и в английской транскрипции, а потом, вспомнив, что сказала утром Снежана, приписал к словам khrustal и «хрусталь» их смесь – xpyctal.

Что такое Интернет? Та же сеть, паутина, черный лак ногтей в серой паутинке чулка.

– Смотри, – объяснял Глеб после совещания, – вот можно сделать буквы такими округлыми, будто из шаров. А еще можно использовать эффекты в CorelDraw и сделать их такими… ну, я сейчас покажу.

Глеб уже пошел к компьютеру, но Андрей его удержал.

– Подожди, – сказал он, – ты мне скажи, а это что такое?

Его палец указывал на последнее слово.

– А, это… – протянул Глеб. – Это просто так, я думал, как можно латиницей…

Шаневич, который тихо беседовал с Арсеном, неожиданно хлопнул Глеба по плечу:

– Не стесняйся, парень, со всеми бывает!

– С тобой тоже? – изумился Андрей.

– Ну уж нет. Мне как-то и без Снежаны есть чем себя развлечь. И вообще, должны же быть в Интернете места, куда я не хожу. Что я, каждой бочке затычка?

– Ты сказал, отец, – засмеялся Арсен.

– Ребята, вы объясните… – начал было Глеб, но смех внезапно смолк, будто по команде. Глеб обернулся: в дверях стояла Снежана с телефонной трубкой в руке. Глядя на Арсена, Снежана сказала:

– Это тебя, Глеб.

Глеб извинился и взял трубку.

– Алло.

– Привет, это Оксана, – услышал он. – Не узнаешь?

– Узнаю, конечно, – ответил Глеб, вспомнил Абрамова, подумал: Сегодня прямо какой-то день встречи выпускников, спросил: – Ты что, в Москве?

– Я завтра улетаю. Извини, что в последний момент.

– А откуда у тебя номер? – сообразил Глеб.

– Мне Емеля дал, – сказала Оксана. – Я с ним виделась неделю назад. Он процветает.