Коварству слизеринцев нет границ, мой милый Дневник. Пишу это со слезами на глазах и отвратительным осадком на душе. Эти твари все же отомстили Джеймсу, отыгравшись на мне. Все были настолько увлечены ожиданием, когда Снейп нападет на Джеймса, что меня никто и не думал охранять, как это делалось в первые два дня после матча. Я и попалась. На меня напали несколько парней, ужасно обзывали, самыми мягкими выражениями из их арсенала были «поганая грязнокровка», «магловская шлюха» и «подстилка команды Гриффиндор». Я едва не умерла от стыда, а потом и от страха, когда капитан предложил меня как следует пощупать. Но боязнь вылететь со школы или потерять слишком много очков их остановила. Поэтому я отделалась заклинанием «Ешь слизней». О, дорогой Дневник, это ужасно – то, что со мной стало происходить! Меня жестоко выворачивало наизнанку, а изо рта выскальзывали слизняки, от которых тошнило ещё сильнее. Слизеринцы просто покатились от смеха. Я тщетно пыталась встать и убежать, а при них никто не решался мне помочь, даже если бы и хотел. Но Джеймс вскоре подбежал ко мне и закричал, кто знает контрзаклятие.

– Нужно переждать, пока это не пройдет, - печально произнес Люпин, присаживаясь рядом со мной. Джеймс что-то взревел и схватил меня на руки. О, милый Дневник, он бежал со мной в больничное крыло. И как только мы успели туда войти, как появился профессор Дамблдор и остановил этот кошмар каким-то странным заклинанием, которого я, естественно, никогда не слышала, и попросил Джеймса ненадолго выйти, чтобы меня привели в порядок. Мне страшно представить, как я выглядела – растрепанные волосы, почти все лицо в слизи! Кошмар! Мадам Помфри умыла меня и дала настойку, от которой исчезла тошнота и мерзкий вкус слизняков. Профессор Дамблдор сел рядом и участливо спросил, кто это сделал. Я ответила, что капитан сборной Слизерина. И тогда директор попросил меня:

– Дитя, не говори об этом Джеймсу. Я боюсь, что он наделает таких глупостей, что не окончит школы, и это за два месяца до вручения дипломов.

Я испугалась и тут же пообещала, что не скажу. Профессор Дамблдор погладил меня по плечу, покачал головой своим мыслям, а потом позвал Джеймса.

– Джеймс, без глупостей, декан Слизерина сам накажет виновных, - строго предупредил он Джеймса.

– Да, сэр, - выдавил из себя мой любимый и так сжал губы, что я опять испугалась и протянула к нему руки.

Он послушно обнял меня, я принялась ворковать ему на ухо успокоительные слова.

– Надеюсь, вы не забудете попросить старого ворчуна обвенчать вас? – подмигнул нам дедушка очками и вышел.

И тогда Джеймс стал требовать от меня имя обидчика. Я его и уговаривала, и целовала, и просила, но Джеймс был тверд.

– Лили, он пожалеет, что поступил в эту школу и благополучно доучился до этого дня, - пригрозил он.

– Это кто-то из слизеринской команды, я точно не скажу кто – ведь все произошло мгновенно.

– Они обзывали тебя! – прорычал Джеймс. – Петтигрю мне все рассказал, когда прибежал звать на помощь! Лили, если ты не скажешь, кто, я уничтожу всё их змеиное кодло!

Я так испугалась, что даже заплакала и принялась вновь его уговаривать успокоиться.

– Кстати, а Слинько там был? – и глаза Джеймса сузились.

– Нет, - я испугалась ещё сильнее, - только квиддичисты, любимый!

Джеймс пообещал, что это так не оставит. Но с ним долго и обстоятельно беседовал профессор Дамблдор, так что слизеринская сборная по квиддичу отделалась тем, что неделю убирая в подвале зельеведа, к утру обнаруживала, что кто-то там снова наводил грязь, за что им доставалось от декана.

Конец учебного года – начало экзаменов. У нас НОЧи, меня трусит от страха и волнения. Джеймс и Сириус спокойны, как удавы, или прикидываются. Джеймс постоянно уговаривает меня не бояться, аргументируя это тем, что я все равно буду его женой и мне не нужно работать. Сириус со снисходительной улыбкой порекомендовал ему не мешать девочке самоутверждаться. Бедняга Ремус не отрывается от учебников, Питер трусится рядом, хватает конспекты Джеймса и Сириуса и едва не плачет.

– Хвост, не хнычь, перед смертью не надышишься! – нет, Сириус просто уничтожает его. А этот бедный коротышка тоже хорош – разве можно позволять так с собой разговаривать! Но я не вмешиваюсь, это их дело. В конце концов, в общении со мной Сириус пытается изобразить подобие вежливости. Я отвечаю ему тем же.

Накануне перед экзаменом Джеймс терпеливо ждал меня до полуночи. Потом подошёл и захлопнул мою книгу. Я возмутилась, но он велел мне перестать себя мучить, потому что я и так все знаю. Я запротестовала, сказав, что нужно ещё повторить несколько вопросов. Но Джеймс собрал мои книги в ранец и потащил меня к выходу из гостиной. Я всё поняла. Пыталась что-то сказать на счет плохой приметы делать это перед экзаменом, но Джеймс ничего не слушал, накинул на себя и меня плащ-невидимку и повел меня в ванную для старост. Там он сообщил мне, что вольёт в меня оставшиеся знания и осведомился, как я предпочитаю, чтобы это произошло. Я покраснела от его милой наглости, а через секунду уже стояла раздетая его заклинанием. Я никак не могла расслабиться из-за волнения, и, честно говоря, подумывала о том, что когда Джеймс угомонится, то ночью дочитаю то, что планировала. Тогда Джеймс уложил меня в теплую ванную и залез сам. Нежные ласки оказались сильнее пугающего образа профессора Макгонагал. Завладев мною на куче полотенец возле ванны, Джеймс шептал, будто загадал, что мои вопросы на завтрашнем экзамене будут тем легче, чем сильнее оргазм я сейчас испытаю. После таких слов я испугалась, что вообще не смогу дойти. Но что способно испугать или остановить Джеймса! Он не успокоился, пока не услышал мои стоны и своё имя.

На следующий день практическую часть экзамена я сдала на отлично. Теория должна быть тоже так оценена, я пересказала все Джеймсу, и он подтвердил, что я все написала правильно. Сириус фыркал, что непонятно, почему вокруг этих …ых НОЧей столько кипишу, нормальный экзамен, Люпин переживал, что не все успел написать на последний вопрос, а Петтигрю хныкал, что все забыл, написал какую-то чушь и все пропало. По-моему, он какой-то дурачок. Неудивительно, что его бросила Кети из Пуффендуя. Накануне каждого экзамена мы с Джеймсом занимались любовью, и это было восхитительное средство сдать мои НОЧи на отлично и хорошо (эта история магия, ну её к черту, не зря Джеймс говорил, что на лекциях профессора Бинса можно уснуть, даже любя самую красивую девушку на земле – то есть меня, а это очень и очень серьёзно!)

Больше всего я переживала перед экзаменом по защите от темных сил. У меня большие проблемы с этим предметом. Я неплохо знаю теорию, но практика – это мой провал. Я боюсь всех тех тварей, которых мы изучали. Мне достался боггарт, и я, увидев мертвого Джеймса, еле-еле заставила его исчезнуть. Но профессор Флитвик и старый волшебник из министерства завысили мне оценку. Мне стало ужасно неловко. Флитвик ко мне всегда был неравнодушен, а старичок из министерства просто не мог оторвать от меня глаз, особенно когда я упала во время выполнения второго задания и моя мантия и юбка обнажили ноги выше колен. Они поставили мне «хорошо», хотя будь на их месте Макгонагал, то больше, чем «удовлетворительно» я бы в жизни не получила. К своему ужасу я обнаружила, что профессор Дамблдор, сидящий за соседним столом, подмигнул мне своими очками-полумесяцами и хихикнул в усы, бросив взгляд на облизывающегося на меня старичка. Я не знала, куда мне деться, пыталась утешить себя, что все годы училась в школе старательно, и было бы обидно получить низкие баллы по защите от темных искусств из-за боггарта и отбрасывающего заклинания.

Но я проиграла спор с Джеймсом. Он сказал, что я получу «хорошо» обязательно. Это случилось. Поэтому я должна исполнить его желание. Он загадал, чтобы я повела себя, как совсем испорченная девушка – у Джеймса все мечты были только о сексе со мной. Поэтому вечером я отвела его в кладовую для метел. Нужно ли говорить, что он был в полном восторге, дорогой мой Дневник! Мне же было стыдно смотреть саму на себя. Хотя не скрою, ощущения были очень и очень.