«Мы ждем тебя в 21.00 у центрального входа школы». И подпись: «Любящие тебя охранники»…

Наташа лениво закапывала в песок свой босоножек, а Саня, растянувшись, дремал в полуметре от нее.

Этой ночью море казалось черным. Сквозь легкие тучки пробирались мутная луна и пара звезд. Было душно — наверно, перед дождем. А вчера была такая радостная, солнечная погода! Прибой бился о камни у ее ног, а легкий теплый ветерок разносил по берегу несколько песчинок. Гордая, почти не различимая в темноте чайка вальяжно пролетела над водой и, медленно спустившись, шагнула на землю. Эта чайка надолго запала в самую глубину Наташиной ничтожной души. Скоро она напишет о ней песню… Бескрайнее море, безграничный, казалось, пляж притягивали к себе Наташин взгляд.

Из-за прозрачной тучки на мгновение выскользнула луна. Десяток унылых бликов метко упал на водную гладь и, захваченный пушистым гребнем волны, мягко потонул в нежном шепоте моря. Эти блики ей что-то напоминали, но что именно, она не знала. Как будто это было очень давно, или как будто она хотела это забыть. Это — огонь. Горячий, обжигающий огонь. Или чьи-то безумные, страстные руки. Или глаза… Глаза?

Наташа уставилась на темно-синюю воду. Да, это были глаза, и руки, и огонь… У нее слегка закружилась голова… Она танцевала с ним под медленную мелодию о вечной любви, чувствовала его крепкое спортивное тело. А ведь с таким трудом вытащила этого скромника на танцпол! Девушка как будто заново ощутила, как он там, на дискотеке, во время танца провел рукой по ее спине. Перед глазами вспыхнули некоторые детали того вечера, когда она впервые была с мужчиной, когда изменила Максиму. Он целовал ее, и ей было приятно, по спине пробегали ласковые мурашки, а в груди закипал океан. Наташа вернулась в реальный мир, и ей вдруг стало холодно от мысли, что ей понравилось целоваться с кем-то еще, кроме Макса. Неужели такое возможно?

— Саня! — позвала Наташа.

Саша открыл глаза и сел рядом с ней.

— Я вспомнила, как мы с тобой танцевали. Что было дальше?

— Дальше, — он слегка отвернулся, как будто хотел избежать ее взгляда, — мы были близки.

— Я помню, — с чувством полной безысходности пробормотала она. — А как мы до этого дошли?

— Ты соблазнила меня.

— Я?! — почти закричала Наташа. А ведь он прав.

Наташа спрятала лицо в ладонях. Она что-то шептала тогда ему на ухо, говорила, что он потрясающе танцует, что у него сильные руки… Черт бы побрал все эти коктейли!..

Саня перебил ее мысли:

— Ты сказала, что хочешь меня.

Потом обнял и положил ее голову себе на плечо:

— Не вспоминай об этом. Это была прекрасная ночь, но она в прошлом. У тебя есть Максим, ты его любишь, а то, что было между нами — мой сладкий сон. Слышишь?

— Ты был у меня первым. Как я могу об этом забыть? Лучше поведай мне, что я говорила, как себя вела. Я хочу все вспомнить.

— Да, ты решительно настроена, — констатировал Саня. — Но я не смогу тебе рассказать.

— Почему? — не унималась Наташа.

— Не знаю, — извиняющимся тоном произнес Саня, — просто не смогу. Ты и сама вспомнишь.

Море по-новому тихо и глухо зашумело, и Наташа почувствовала, как мелкие капельки теплого предлетнего дождя нежно коснулись ее кожи.

Они несколько минут молчали. Саня боялся произнести хоть слово, боялся шелохнуться. Она сейчас была где-то далеко, и он не хотел возвращать ее на землю. Наташа пыталась вспомнить подробности вчерашнего вечера. Ей это удавалось. Перед ее глазами на темном фоне ночного моря один за другим всплывали приятные моменты недалекого прошлого. Ей было необыкновенно легко танцевать в его объятиях. Она была его частью. Не он и она, а они. Они — вдвоем, они — как одно целое. Он выше, и его дыхание нежно щекочет ее щеку… Она помнит желтоватые от времени простыни старого дешевого гостиничного номера, его красивое мускулистое тело, слегка освещенное подглядывающей в окно луной; она помнит его глаза, блестящие то ли от отражения луны, то ли от страсти…

— Ты так сладко вздыхала… — в продолжение ее мыслей тихо сказал Саня. — Тебе было хорошо со мной?

…Она была пьяная и ничего не стеснялась. Когда за окном стало светлеть, они заснули. Ближе к вечеру проснулись и, не говоря друг другу ни слова, побрели на пляж, развалились на песке и смотрели в небо — сначала сиреневое, потом звездное. А потом звезды скрылись за незаметной пеленой туч, и Наташу потянуло на размышления…

Девушка слегка отстранила голову от Сашиного плеча и заглянула ему в лицо. Этот силуэт на фоне серого каменного пляжного бордюра, по всей видимости, смотрел ей в глаза. Он почти не дышал. Она только чувствовала, как напряглись мышцы его руки. Он не знал, ответит ли она на его вопрос, и робко ждал своей участи.

— Безумно хорошо, — прошептала Наташа. Несколько крупных капель хлестнули ее по щеке.

— Хочешь, повторим это когда-нибудь? — несмело предложил Саня.

Наташа не стала отвечать. Она изменила Максиму и сейчас под ударами дождя поняла это совершенно отчетливо. Попыталась вспомнить, было ли больно терять девственность. Кровь на простыне осталась, но больно… Нет, не было. С каждой секундой становилось все приятнее… А больно — понимать, что этого теперь никогда не изменишь. Что время назад не вернешь.

Саша обмолвился недавно, что летом будет искать работу с заработком побольше. Если бы он ушел, так было бы лучше…

— Саня, ты больше не собираешься работать у нас в школе? — попыталась она сменить тему.

— А как ты хочешь? — слово «хочешь» он повторил второй раз, как бы давая понять, что ее желания для него важнее всего. — Позови меня, и я у твоих ног!

Ее сердце задрожало где-то в плечах. Нет, слова для нее ничего не значат. Ну, пожалуйста, разум, очнись: слова ничего не значат!

Время позади. Оно не имеет значения. Имеют значение лишь оттенки его голоса. Ей почему-то хотелось плакать, но она теперь просто не умела.

Саня слегка дотронулся до ее плеча, горячего, словно растопленный воск.

— Я тебя люблю, — тихо нервным голосом произнес он.

Наташа обняла его за шею, притянула к себе и, почувствовав на своем лице его страстные поцелуи, быстро прошептала:

— Я тебя тоже люблю. И глаза твои люблю, и губы, и руки… Я хочу быть с тобой…

…Максим беспокоился: после концерта Наталья куда-то пропала. Он звонил ей домой на следующий день, и весь вечер, потом в воскресенье утром, в обед и в 4 часа дня. Папа сказал, что она не ночевала дома. Максим не спал всю ночь, понимал, что просто ревнует, но ничего не мог с собой поделать. Он так и не успел поздравить ее с шестнадцатилетием… Где она? Отмечает? С кем, если Андрей уже дома?

В понедельник учитель заехал за ней по пути в школу, но Наталья не появлялась дома и в эту ночь. Попытался провести первый урок, но никак не удавалось сосредоточиться. На остальных уроках дал школьникам самостоятельные работы, а сам ходил из угла в угол, не находя себе места… Вышел в коридор, проверил Наташино расписание, заглянул на урок в ее класс — любимой девушки там не было… И не было Сани.

Она появилась в школе во вторник. Утром ушла из дома на час раньше — чтобы не столкнуться с Максом. В школе пряталась и всячески избегала встречи с ним. Максим не мог этого не заметить. До летних каникул оставалось отработать три дня, и эти три дня были ужасным мучением как для Максима, так и для Наташи.

В пятницу он не выдержал. Заглянул в кабинет, где была алгебра у ее класса, и попросил Наташу выйти. Этого она боялась больше всего — что однажды спрятаться будет негде.

Вышла, закрыла за собой дверь и так и осталась стоять у двери, готовая через пару мгновений нырнуть обратно. Максим попытался взять ее за руку, но Наташа неосознанно отшатнулась. Тогда Максим просто протянул ей руку ладонью кверху и с обидой сказал:

— Я твой друг, не бойся, не сделаю тебе ничего плохого.