На Волыни Мономаха встретил Ставка Гордятич со всей Владимировой дружиной. Людей в ней поредело, но смотрелись удальцы хорошо — сытые, коричневые от солнца, отдохнувшие. Ставка рассказал, что рать с ляхами шла всю весну. Берестье переходило из рук в руки, но когда город окончательно сгорел, ляхи сдали его руссам, сами же укрепились в червенских городах, заявили, что Изяслав обещал отдать их за то, что польский король помог сесть ему на киевский стол. С начала лета войны не было, и теперь ему, Владимиру, решать, что делать дальше. Изяслав наказывал отбить червенские города, утишить край, прочно овладеть пограничным Берестьем.
И теперь Владимир начал с главного. За лето его люди отдохнули, набрались сил. Надо добрать дружину, привлечь туда боярских детей, а когда смерды уберут урожай — позвать в полк и их. Весь конец лета Владимир провел в хлопотах по устройству своей дружины. Он побывал в Галиче, Холме, Дорогочине, Львове, других городках Волынской земли, набрал там в дружину молодых людей, прельщал их богатой добычей, подвигами, намекал, что не засидятся они с ним на окраине, что он как-никак внук византийского императора, князь смоленский и ростово-суздальский.
А Владимир продолжал свои заботы — вернул разбежавшихся было людей па рудокопни железные по берегам рек Гнилопяти и Тетерева и свинцовые под городком Родно, на самой границе с Трансильванией, на соляные копи под Галичем. Повсюду поставил вооруженную охрану от набегов и ляхов и угров. Расставил сторожи на всем торговом пути по Висле, Западному Бугу, Днестру. Послал людей в Половецкие степи, чтобы договорились с приднепровскими и черноморскими коленами о пропуске торговых караванов в волынские города из Болгар, Византии.
К исходу сентября во Владимир пришли вести из польских земель о том, что началась рать между ляхами и чехами, что польский король увел войско на запад и восточные земли оказались открытыми.
Мономах богато одарил вестников деньгами и разными подарками и приказал держать их в городе, не спуская с них глаз, потому что неизвестно было, что могут донести они ляхам, если вернутся обратно в польские земли.
В осенние стылые дни 1072 года, когда обычно войско здесь не выходило в поле, боясь распутицы и дождей, он неожиданно ударил по Червенскому краю, почти без боя овладел Перемышлем и другими городками, поставил там свои отряды, приказал накрепко запереть ворота и установить дневные и ночные сторожи.
…Наступил 1073 год, и вновь началась междоусобица в Киевской земле. В начале апреля во Владимир прискакал гонец из Киева от Святослава и Всеволода. Братья совместно держали киевский стол па Берестове, а Изяслав хотя и сидел еще в Киеве, по был лишен великого княжения. Братья разрешили ему выехать из пределов Киевской земли куда пожелает, с княгиней, сыновьями — Святополком, Ярополком и прочими детьми, со всем имением.
Лишь позднее Владимир узнал, что распря между старшими князьями началась сразу же, как они разъехались по своим вотчинам, после перенесения мощей Бориса и Глеба.
Боясь братьев, Изяслав послал своих людей в Полоцк для установления союза с Всеславом в случае, если кто-либо покусится на киевский стол. Святослав же без конца уговаривал Всеволода не медлить и выступить против старшего брата, прогнать его прочь к любимым ляхам. Всеволод колебался. Ему было так хорошо сидеть в Переяславле, читать свои любимые книги, а тут снова рать, хлопоты, и неизвестно еще, чем все это кончится. С другой стороны — Изяслав коварен. Напуганный первым изгнанием, он постарается упредить своих возможных противников и если договорится с Всеславом, тот медлить не станет, отнимет и Смоленск и Ростов, доберется и до Новгорода, где сидит Глеб Святославич. Тогда поделят киевский и полоцкий князья Русь между собой — какой уж тут покой. Коварен и Святослав — если не поддержать его, может сговориться со своими теперешними врагами, прогнать его, Всеволода, с переяславского стола, посадить во Всеволодовых отчинах своих взрослых сыновей, которые хотя и выросли, но до сих пор сидят без столов. Встанут тогда неодолимой стеной племянники на пути Владимира Мономаха, и превратится его сын в бездомного изгоя и сгинет где-нибудь в Тмутараканских степях. В случае же успеха затеянного дела он становился вторым князем на Руси, а там… что бог пошлет.
Всеволод дал согласие на выступление. Рати обоих Ярославичей тайно соединились неподалеку от Чернигова и направились на Киев. Оттуда к Святославу постоянно слали тайных гонцов его люди, сообщали, что киевляне ненавидят Изяслава и его сыновей, ждут прихода Святослава Ярославича.
Черниговско-переяславская рать внезапно появилась под Киевом. Изяслав затворился, и братья сначала обступили Киев, а потом стали приступать к его стенам, и тут же внутри города поднялись с оружием сторонники Святослава, побежали по улицам, завопили, что нет у киевлян князя, что Изяслав давно уже предал их, ссылаясь то с ляхами, то с Всеславом.
Видя в Киеве мятеж и силу войска, окружившего город, Изяслав решил не противиться и отдать братьям стол. Он выпросил себе несколько дней на сборы, и братья вошли в Киев, а потом на время сели в Берестове, и лишь когда Изяслав ушел из города, приняли опустевший стол. Великим князем киевским объявил себя Святослав Ярославич, оставив за собой и Чернигов. Всеволод возвращался назад, в Переяславль, но перед его отъездом братья направили гонца к Владимиру, чтобы немедля оставил Владимир и шел бы княжить на Берестье, потому что через этот город пойдет к ляхам Изяслав и туда же, надо ждать, наведет снова Болеславову рать.
И вот теперь Владимир слушал гонца, размышлял над случившимся. Надо ехать в Берестье, ждать там Изяслава из Киева, а потом, возможно, встречать его с войском из Польши.
К Берестью Владимир и Изяслав подъехали почти одновременно. Владимир утром, а Изяслав пополудни. Волынский князь увидел, как со стороны Киева по еще сырой, слякотной дороге идет вереница возов и возков, по краям которой скачут вооруженные всадники. Он выехал навстречу Изяславу, встретил его при входе в город, сошел с коня. Хотя и не был Изяслав более великим князем, но оставался старшим в роде, и Владимир оказал ему подобающие почести. Изяслав был отведен на недавно отстроенный княжеский двор, Владимир потчевал его обедом, и сразу постаревший князь, осыпая крошками седеющую бороду, слезливо жаловался племяннику на его дядю и отца. Владимир слушал его, хитрого, но простоватого, неумного, стареющего человека, и у него не было к нему жалости. Конечно, Святослав опасен своей неуемной жаждой власти, но и Изяслав должен понимать, что власть не дается богом человеку просто так. Она требует разума и расчета, смелости и хитрости, спокойствия и стойкости. И если нет у тебя этих свойств, то нечего напрасно и искушать ее. Все равно более сильный человек столкнет тебя прочь.
На следующий день Изяслав отбыл в Польшу, и через некоторое время оттуда пришли печальные вести. Болеслав, увязший в войне с чехами и германским императором и опасавшийся ссориться с Ярославичами, отказал в помощи Изяславу. Он принял от него дорогие подарки. Великие дары получили от киевского князя и польские вельможи, но после этого Болеслав побоялся даже оставить киевского князя в польских землях и отослал его прочь, разрешив лишь остаться в Польше Изяславовой княгине — польке с детьми. С малой дружиной, но с большим количеством золота, серебра и прочих драгоценностей Изяслав вместе с сыном Ярополком двинулся в земли германского императора Генриха IV.
Кончался апрель. Изяслав сгинул в безвестности, и Владимир собрался на пасху к отцу в Переяславль. Пасха была лишь предлогом. Ему предстояло встретиться с отцом, чтобы договориться об общих действиях, выяснить, что происходит на Руси, как будут впредь распределяться столы, к кому отойдет стол черниговский, за кем останется переяславский.
Владимир двинулся в дорогу налегке, верхом, с малой дружиной, рядом бежали сменные кони. Кончался сорокадневный пост, поэтому и ествы с собой всадники везли немного — лишь самое необходимое. Владимир свято соблюдал постные дни — не столько ради страха перед церковью, сколько ради пользы духовной и телесной. Он давно уже заметил, что постное время очищает ум человека, помогает ему освободить тело от всего лишнего. И теперь веселый, ловкий, сухой волынский князь быстро покрыл дальнее расстояние. Он прибыл в Переяславль как раз в канун светлого христова воскресенья.
