— За что ты, кажется, и получил выговор? — спросил Баранов.
— Уж не помню, — дипломатично ушел от ответа Колечиц.
— А я помню, приказ-то выполнен не был, рацию в бригаду ты не доставил.
Это всех развеселило.
Сколько тут рассказов и воспоминаний посыпалось! Никого не надо было уговаривать — рассказывали и о себе, и о товарищах. И почему-то оказалось, что в трудной партизанской жизни было много и смешных историй.
Андрейка привез с собой пластилин и, слушая рассказы, стал заниматься своим любимым делом. На этот раз он лепил Орлика и Марата. А потом — лошадь, запряженную в возок, «батюшку» и Марата на возке. Когда он лепит, то забывает обо всем на свете. Но живых лошадей этот «крестьянский потомок» почти не видел, и они у него не очень-то получаются. Советчиков было столько, что Андрей уже стал сердиться: он ведь мужчина самостоятельный…
Еду приготовили партизанскую: вареная бульба, крестьянская колбаса, вареное мясо (оно получилось ужасно пересоленным, но и это вызвало смех: чего-чего, а соли у нас в отряде было мало). Бондаревич и Лойко раздобыли малость настоящего самогона у старых партизанских связных, настоящую «моршанку», которую почему-то все с удовольствием курили.
Ровно в полночь мы салютовали Новому году из охотничьих ружей.
Выбрали красивую молодую ель, и Лойко с Андреем украсили ее игрушками и электрическими гирляндами. Питание шофер приспособил от автобусных аккумуляторов. Это уже было «сверх программы» — такое партизанам и сниться не могло! Не мог нам сниться и приемник с проигрывателем «Бригантина», и пластинки из коллекции Бондаревича.
Спать не хотелось.
Под утро мы бродили по лесу, и ребята, забравшись на деревья, обсыпали нас сверху снегом.
Никогда не забуду этот Новый год!
Мои старые друзья на глазах помолодели. Словно к ним вернулось все лучшее из тех далеких партизанских лет. Будто мы возвратили себе кусочек нашей трудной боевой юности…
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Часто ее одолевает несбыточная, какая-то навязчивая мечта: собрать бы всех, кого она узнала за эту войну, кто помогал ей, выручал из многих бед, делился последним куском хлеба, отдавал с трудом добытое оружие и патроны, одевал и обувал, прятал от фашистов и полицаев, рискуя жизнью, выносил на носилках, вывозил на лошадях, нес на руках, вывез на самолете через линию фронта, делал операции в лесу и госпиталях, лечил и ухаживал, давал для переливания кровь, ободрял в трудные минуты…
Да, это ее мечта.
Но с тех пор как я вновь, через двадцать пять лет, встретился с Ариадной Ивановной, эта мечта овладела и мною.
Вот я и попытался, как мог и успел, собрать некоторых «под одну крышу» своей книги.
Много их, этих добрых, прекрасных и незабываемых людей, куда больше, чем здесь упомянуто. Память о них — живых и мертвых — Ариадна Ивановна Казей свято хранит в своем сердце. Навсегда.
