Два больших железных стола, с которых свисали серого цвета простыни, стояли посреди комнаты. Прекрасно понимая, что для того, чтобы увидеть родные лица, мне нужно приблизиться еще минимум на пять шагов и поднять простыни, я не стала мешкать.

- Боже мой!!! Господи!!! Мамочка, родная моя!!! – Истерический крик невольно вырвался вместе с водопадом слез.

Под первой простынкой (если так можно назвать серую, больших размеров, тряпку), которую я приподняла, оказалась мама. Она едва ли напоминала мне тот образ, который возник в моей голове еще несколько часов назад. Да что там, то, что я увидела, едва ли напоминало женщину.

Каштановые волосы полностью отсутствовали, их видимо остригли, чтобы зашить проломленный в нескольких местах череп. Лицо было искажено ужасом, обильно измазанным в запекшуюся кровь. Глаза закрыты. Всех ссадин и гематом, уродовавших родного человека от кончика изувеченного черепа, до ключиц было не счесть. Увиденного, мне хватило с лихвой, и я не стала поднимать простынь полностью.

Мне было невыносимо смотреть на все увечья, и только прикрыв с головой мамино тело, склонившись, я приобняла ее и безутешно плача просила прощение за все и говорила обо всем том, о чем так редко говорила при ее жизни:

- Мамочка, прости, что редко приходила в гости. Прости, что редко говорила, как сильно я тебя люблю. Прости, что не успела подарить вам внуков, о которых вы так мечтали. Прости, что обижала тебя иногда своими жестокими высказываниями. Прости, за все, за что ты хоть когда-нибудь из-за меня плакала, расстраивалась, грустила. Прости за все, в чем я тебя разочаровала. Прости за все, что я так тебе и не сказала. Прости… Я очень сильно тебя люблю… любила… буду любить…

- Папочка-а-а… – Безутешно я обернулась к лежавшему на соседнем столе отцу. – Я тебя так любила… Ты ведь всегда знал, что твоя девочка тебя просто боготворит. Ты для меня идеал всего того, чем должен обладать настоящий мужчина. Ты мой учитель и мой друг. Ты для меня всегда был идеалом. Ты для меня останешься таковым навечно. Твоя девочка никогда не разочарует тебя, и ты обязательно станешь примером для подражания своему внуку. Я люблю тебя… Мы любим тебя… Папочка…

Я безутешно рыдала не находя в себе никаких сил остановиться.

- Александра Валентиновна, извините, но вам лучше удалиться. Вы и так долго пробыли здесь. Не положено.

Я инстинктивно обернулась на голос:

- Еще пару минут, – видя железное лицо мужчины в грязно-белом халате, взмолилась я. – Пожалуйста – две минуты?

- Две и не больше.

Зная, что нахожусь рядом с папой чуть ли не в последний раз, я все же решилась увидеть и его лицо.

Дрожащей рукой, стянув серую тряпку, я в очередной раз ужаснулась, и с новой силой расплакалась.

Отец не выглядел лучше, чем мама. На его голове и лице не было ни единого волоска, ни солидного седого, ни так редко встречавшегося русого. Волос не было, зато шрамов и открытых ран… Почему-то челюсть была перевязана платком, а сквозь рассеченные губы явно просматривалась пустота, на месте которой еще вчера были белоснежные зубы… От былой зрелой мужской красоты не осталось и следа.

Не смотря на огромное желание казаться сильной, я оставалась всего лишь слабой женщиной. Из морга меня под руки вывел Федор. Он же довез домой и он же взял на себя все заботы о похоронах.

- Сашенька, ты должна быть сильной на самих похоронах, так что их организацией я сам займусь, а ты отдыхай и ни о чем не переживай. Я люблю тебя.

Федя бесконечно повторял, как сильно он меня любит, но мне от этого легче не было.

Два дня пролежав без движения у себя в квартире, я то и дело пыталась возродить образ мило улыбающихся родителей прощавшихся со мной на прекрасном бескрайнем поле. Я старательно вытягивала из подсознания их портреты, а память отчетливо рисовала изувеченные лица. Время от времени приходило осознание, что я зря настояла на встрече в морге, но по-другому я не могла.

Похороны прошли хорошо, насколько это в принципе возможно. Не смотря на старания докторов, я настояла на закрытых гробах, ведь кроме взрослых присутствовало немалое количество детей, появление на свет которых контролировал мой папа, и травмировать которых совершенно было без надобности.

Людей, решивших проводить в последний путь моих родителей, было очень много, большую половину из которых, я вообще не знала.

- Жили они долго и счастливо и умерли в один день. Жестоко по отношению к оставшимся любящим их родным, но ведь так романтично…

Я услышала это от кого-то из толпы, но сил посмотреть в глаза оратору совершенно не было. Услышанное заставило задуматься – а может, так действительно должна заканчиваться история настоящей любви?

На кладбище я не плакала, чему удивились все, кто меня плохо знал или вообще не знал, а вот придя домой…

- Дорогая, Саша, Сашенька-а-а!!!!...

Назойливый монотонный писк, доводящий до психоза, привел меня в себя.

Запах медикаментов в сочетании с белоснежными стенами и потолком отчетливо указал на то, что я нахожусь в больнице.

- Федь… Федя…

Я не видела мужа, но была уверена, что он непременно отзовется:

- Я здесь, родная.

Интуиция меня не подвела. Муж склонился надо мной и запечатлел долгий поцелуй на моих губах. Он отстранился, а я почувствовала солоноватый привкус и лишь потом заметила, что глаза Федора наполнены слезами.

- Что-то еще случилось? – этот вопрос возник довольно логично, так как Федор все предыдущие дни не проронил ни слезинки, стараясь казаться сильным, а здесь – еле сдерживался.

Прекрасно понимая, что случилось что-то еще, я не могла сообразить, что может вызвать такую реакцию у моего мужа.

Я немного привстала, опиравшись на локти, чтобы лучше видеть Федю, и почувствовала пронзительную боль внизу живота, которая на мгновенье перенесла меня в прошлое. Когда-то, очень давно, я уже чувствовала подобное, но тогда это было умышлено, а за что мне это сейчас?

Сумасшедший ритм мыслей поступавших в мозг, просто-напросто вырубил меня в очередной раз.

Вновь придя в сознание, я не спешила открывать глаза, я неподвижно лежала, медленно пытаясь все осознать.

Мама, папа, ребенок… Кто следующий?

Пустота – вот что олицетворяло мое тело в эти минуты. Пустота физическая, пустота душевная. Потерять всех за несколько дней.

Мама… Папа… Малыш… За что мне все это?

* * * * *

Реабилитационный период после всего случившего был длинным.

Муж старательно пытался меня всячески утешить в нашей утрате:

- Сашенька, мы себе еще родим. Кто нам помешает, двум здоровым и молодым заниматься размножением?

Он правильно все говорил, но вот «размножением» мне вовсе расхотелось заниматься, слишком уж больно терять. Моя депрессия затянулась, и дело было не только в малыше – отца ведь с матерью мне точно никто не родит.

Не знаю, пришла бы я в себя когда-нибудь, если бы у меня не было Феди. Только благодаря всегда находившемуся рядом мужу, своей работе и ежедневному внутреннему настрою на то, что жизнь продолжается, я не сломалась.

- Время все лечит – неустанно твердил Федор, и эта истина не обошла меня стороной.

Полностью отпустило меня лишь через год. Круг моих страданий замкнулся поминальным обедом.

Боль ушла. В сердце осталась лишь безграничная любовь к родителям и самые теплые воспоминания. А еще, спустя неделю после поминок, я узнала, что снова беременна. Эта новость лишний раз убедила меня в том, что жизнь продолжается – кто-то покидает эту землю, а кто-то приходит.

- Саш, я очень тебя прошу, не ходи на работу. Твой ресторан никуда не денется, там и без тебя все будет отлично, если что я заеду, проконтролирую.

В этот раз, Федор, узнав о беременности, просто сошел с ума. Он стал меня опекать в сто раз сильнее – хотя, куда уже дальше? Он возился со мной, как дурень с писаной торбой:

- Саш, это драма, не нужно тебе смотреть подобные фильмы…

- Саш, ложись пораньше, тебе нужно высыпаться…