Квартира Юрия Сергеевича оказалась в старом, дореволюционной постройки, трехэтажном доме с двором-колодцем и чугунной тумбой давно не работающего общего крана.
В темном подъезде пахло кошками и мочой, а от деревянных перил остались лишь железные рейки.
«Не самое лучше место для проживания», – подумал Давыдов, осторожно ступая по потрескавшимся мраморным (остатки былой роскоши) ступенькам вслед за гостеприимным хозяином.
Дверь в квартиру была оббита старым, местами треснувшим линолеумом. Бережной, порывшись в карманах, выудил наружу массивную связку ключей, отобрал два со странными бороздками. Замки легко и бесшумно открылись. Дернув на себя дверь, Юрий Сергеевич чуть посторонился, впуская гостя первым внутрь.
Морпех оказался в большой однокомнатной квартире с высокими, под стать тому времени, пятиметровыми потолками, украшенными гипсовой лепкой.
Квартира сразу не понравилась Давыдову, неестественная была какая-то. Мебель полированная, допотопная, годов семидесятых, «классическая эпоха застоя». Обои, выцветшие, с непонятным узором, на стенах ни одной фотографии, а посуда в серванте явно была казенной.
– Ты, Дэн, не стой столбом, располагайся, – предложил сразу Бережной. Поставив свой чемодан в углу, он подошел к окну и распахнул шторы, впуская в комнату дневной свет, затем открыл балконную дверь, разбавляя спертый воздух комнаты прохладным дворовым.
– Ну, с дороги неплохо бы перекусить. – Не то спрашивая, не то утверждая, хозяин прихлопнул ладонями.
– Может, я сперва в магазин смотаюсь? – неуверенно предложил Денис. Пребывание в этой квартире ему почему-то все больше и больше не нравилось.
– В магазин успеется, – отмахнулся Бережной. – Пошли на кухню, поправим здоровье.
Кухня также была неестественно просторной по сравнению с привычными «хрущобами» и «панельками». Мебель была такой же древней, а металлическая раковина вообще напоминала динозавра, о котором все слышали, но понятия не имели, как он выглядит. Опытный глаз фронтового разведчика тут же отметил – везде лежала печать запустения и полного отсутствия заботливой женской руки.
В углу возле окна стоял оклеенный цветными этикетками видавший виды холодильник «Донбасс». Распахнув скрипнувшую дверцу, Юрий Сергеевич достал банку шпрот, бледно-желтый сморщенный лимон, а также упаковку тостового хлеба.
Выложив все съестные припасы перед гостем, хозяин квартиры подвинул к нему шпроты:
– Открывай и лимон нарежь.
Пока гость открывал банку доисторическим консервным ключом, на столе появились пара рюмок из тонкого стекла и непочатая бутылка коньяка «Три звездочки». С хрустом свернув пробку, Бережной разлил по рюмкам темно-коричневую ароматную жидкость.
– Ну что, за приезд, – подняв рюмку, несколько поспешно предложил Давыдов. Все происходившее наводило его на непонятные подозрения, да и обстановка не располагала к дружескому застолью, что окончательно встревожило морпеха. В чем дело, он не мог объяснить даже сам себе, единственное, что лезло в голову, так это мысли о похмельном синдроме. С последствиями которого офицер решил расправиться незамедлительно.
– Погоди, – внезапно раздался властный голос хозяина квартиры, так и не прикоснувшегося к своей рюмке. – А скажи-ка, Денис, то, что ты вчера мне наговорил во хмелю, сегодня по трезвому подтвердишь?
– Что говорил? – Не дрогнувшая рука опустила на стол рюмку, глаза гостя угрожающе сузились, даже не вооруженным глазом были видны напрягшиеся мускулы на теле морского пехотинца.
Бережной, будто не замечая неприкрытой угрозы со стороны Давыдова, неторопливо достал из кармана пиджака коробку диктофона и, установив в центре стола, прежде чем нажать кнопку воспроизведения, произнес:
– Вот что ты говорил.
Из динамика под едва слышный стук вагонных колес, который также зафиксировала чуткая аппаратура, раздался хмельной голос Дениса.
Несколько минут гость и хозяин сидели молча, вслушиваясь во вчерашние откровения разведчика морской пехоты. Наконец запись закончилась, на кухне повисла тягучая тишина.
– Зачем же вы так, Юрий Сергеевич? – через минуту буркнул Денис, от угрозы в его глазах не осталось и следа, она растворилась в полном безразличии.
– Ты ошибся, Дэн, приняв меня за армейского полковника, – продолжая смотреть на гостя в упор, раздельно произнес Бережной. – На самом деле я – офицер милиции.
Достав из нагрудного кармана красную корочку удостоверения, он открыл его и положил на стол перед старшим лейтенантом. Надпись внутри гласила: полковник Бережной Юрий Сергеевич, заместитель начальника УВД города Новоморска.
– Да уж. – Неожиданно легкая улыбка искривила уголки рта Дениса. – Молодцы следаки, не смогли расколоть за решеткой, так раскололи на свободе, и, главное, никто ничего не делал, сам в ролях описал. Ай, молодца...
– Я повторяю свой вопрос, – все тем же ровным тоном проговорил полковник Бережной. – Ваши последние слова остаются в силе, или все-таки намерения мести чеченским боевикам в свете открывшихся обстоятельств изменились?
Денис поднял мрачный взгляд на милиционера, криво ухмыльнулся и с вызовом сказал:
– А ничего не изменилось. Даже если бы я знал, что потом меня расстреляют перед строем, и тогда тех «чехов» кончил бы своими руками. Очень жаль, что больше мне в Чечню не попасть, за все мне бы «духи» ответили. Еще вопросы есть?
– Вопросов нет, – спокойно ответил Бережной. Взял со стола служебное удостоверение, спрятал обратно в карман пиджака, потом вынул из диктофона миниатюрную кассету и небрежным движением бросил на стол. Видя не понимающий взгляд гостя, пояснил: – Наша встреча была совершенно случайной, я действительно встречался в Москве с товарищами по учебе в академии МВД, и мне абсолютно нет никакого дела до твоих разборок с военной прокуратурой.
Все еще не веря в происходящее, Денис машинально сгреб кассету со стола и, сжав ладонь, раздавил пластиковый корпус на множество осколков.
– Вот теперь мы можем со спокойной душой поправить здоровье. – Юрий Сергеевич первый поднял рюмку...
По первой паре рюмок выпили практически молча, закусывая кислым, наполовину высохшим лимоном. Лишь после того, как бутылка опустела на треть, Денис ощутил прилив аппетита и подцепил вилкой пару золотистых рыбешек. Но, прежде чем отправить их в рот, спросил:
– А для чего нужен весь этот цирк? Профессиональная привычка?
Бережной слегка улыбнулся, про себя отметив, что коньяк действует на гостя вполне благотворно, по крайней мере очень быстро «Три звезды» вывели его из нервного ступора.
– Отчасти, конечно, профессия, – подтвердил он, начав издалека. Не глядя на Давыдова, он разливал очередную порцию коньяка. – Но дело тут в другом. Из разговора с тобой еще в вагоне-ресторане мне показалось, что ты, Денис, тот человек, который нам нужен. Вот поэтому я и пригласил тебя в свое купе и развел на доверительные разговоры. А сегодня решил проверить, что ты за человек, боец по жизни или трепло в пьяном угаре. И рад, что не ошибся в тебе.
Последнюю фразу Давыдов пропустил мимо ушей, сосредоточив свое внимание на словосочетании «человек, который нам нужен». Из сказанного выходило, что полковник не один. Опрокинув рюмку одним махом, он спросил:
– И кто же это – мы? И для чего я вам вдруг понадобился?
– Сперва небольшое предисловие. – Бережной положил на край блюдца обсосанную до бесцветных волокон дольку лимона. – Ты знаешь, что такое группа «Факел»?
– Нужно понимать, что это милицейский термин.
– Естественно.
– Понятия не имею, – пережевывая шпротину, отрицательно мотнул головой старлей.
– «Факел» – это особая группа, приводившая в исполнение исключительную меру наказания. Проще говоря, расстрельная команда. Из тридцати лет службы в органах семнадцать я отдал «Факелу», и ни за один исполнительный приговор совесть меня не мучает. Но грянула перестройка с последующей демократией, сперва на высшую меру наложили временный мораторий, теперь же и вовсе безвременный. Уголовный элемент, почувствовав, что их жизни ничего не угрожает, чинит беспредел по полной форме. Сердце болит все это видеть. – Видя в глазах Дениса непонимание, Бережной уточнил: – Я ведь не кабинетный червь – чиновник. Двадцать пять лет отпахал на «земле», от младшего опера дошел до начальника Уголовного розыска города. Это последние пять лет я сижу в кресле зама УВД, хером груши околачиваю.
