— Я вас понял, — твердо произнес майор. — Никто ничего не узнает.

— Отлично, — генерал похлопал помощника по плечу и неожиданно спросил: — Кстати, а как закончил свой земной путь наш друг Хусейн Байрамов?

— С ним, видимо, случился сердечный приступ во время поездки по горам. Сорвался в пропасть и сгорел вместе с машиной. Думаю, даже на уровне молекулярной экспертизы теперь вряд ли удастся определить, что его перед смертью пытали.

— Чистая работа, — похвалил генерал. — Надеюсь, и дальше вы будете так же работать.

Передача документов "особого отдела" РВСН оперативной группе ФСБ подполковника Бородина заняла несколько часов. Потом чекисты направились в диспетчерский отдел железнодорожных перевозок при Главном управлении Ракетных войск стратегического назначения.

С момента обнаружения пропажи БЖРК все диспетчеры, отвечающие за движение ракетных комплексов, находились на казарменном положении без права покидать помещение.

На территорию управления въехали две черные тридцать первые "Волги" с затемненными стеклами. Восемь офицеров в строгих костюмах, с черными кейс-атташе поднялись по ступенькам и, показав свои удостоверения дежурному офицеру, прошли внутрь.

Помощник дежурного провел чекистов в просторное помещение бывшей ленинской комнаты, а ныне красного уголка.

— С протоколами допросов все ознакомились? — спросил Бородин, оглядывая стоящих напротив него офицеров. Те промолчали, что означало утвердительный ответ.

— Значит, так, — продолжил подполковник. — Сейчас делимся на пары, сами знаете, кому с кем работать. Будем работать по схеме "плохой — хороший полицейский". Колоть самым жестким образом, плевать на звания, ордена, влиятельных родственников и прочую ерунду. Вы все знаете, что сейчас поставлено на карту, поэтому никакого миндальничания. Ясно?

Чекисты по-прежнему стояли молча, все они были явно недовольны предстоящим мероприятием. То были оперативники-"волкодавы", привыкшие строить хитроумные планы, выслеживая противника, ставя на него хитроумные силки и медленно загоняя в них, чтобы потом произвести стремительный захват, продемонстрировав свою силу и хватку. Бумажная волокита была не для них, но, будучи людьми растягивать штат посвященных без опасности раскрытия тайны.

— Ищите брешь, несостыковку и долбите, долбите… Пока не докопаетесь до истины, — напутствовал подполковник.

Прежде чем распустить подчиненных по кабинетам, Бородин посмотрел на молодого, крепко сложенного парня, который стоял позади всех и не очень уютно чувствовал себя в строгом деловом костюме. Старший лейтенант Иван Филипенко служил в одном из подразделений спецназа ФСБ, в боевой операции в Чечне получил контузию. После госпиталя его перевели на оперативную работу. Обучаться нюансам нового ремесла приходилось по ходу дела. Плохо, что сразу попалось такое дело, но выбирать не приходилось.

— Старший лейтенант Филипенко остается, остальные свободны, — громко произнес Бородин, раскрывая свои кейс с документами.

Через пять минут Филипенко, увидев, что подполковник уже расположился за рабочим столом, негромко спросил:

— Юрий Иванович, разрешите запускать первого?

— Давай, — кивнул Бородин.

Инцидент с боевым железнодорожным ракетным комплексом не мог не сказаться на состоянии офицеров-ракетчиков.

После ЧП диспетчеры были в шоке. Ни для одного служившего в управлении ракетчика не было секретом, что собой представляет БЖРК и что он способен натворить своими ядерными дубинами, хотя также офицеры понимали, что, даже захвати железнодорожный комплекс террористы или своя команда взбунтуйся, межконтинентальными ракетами они вряд ли могут воспользоваться. Запустить ракету без санкции Верховного главнокомандующего нельзя, а уж активизировать взрыватель боевой части самостоятельно и вовсе из области бредовой фантастики. Насколько сложной была система безопасности, настолько же мощным был корпус боеголовки, обеспечивающий сохранность ядерного заряда даже при взрыве ракетоносителя.

Впрочем, все это было из области теории, на практике же всеми владел страх. Потому что объявленное казарменное положение, в сущности, было арестом по месту службы. Плюс появление "мягко стелющих" следователей из "особого отдела", которые берутся за дело редко, да метко, и если уж взялись, то обязательно кого-то да посадят. Служба у них такая. Но допросы закончились ничем, следователи помурыжили ракетчиков разными каверзными вопросами, потом сложили в служебные папки протоколы допросов да и отбыли туда, откуда прибыли. Офицеры облегченно вздохнули, теперь уже ясно, не сегодня завтра снимут казарменное положение и отпустят свободных от дежурств по домам. Но не тут-то было, неожиданно появились офицеры ФСБ, закрутив карусель допросов по новой. Это уже не вызывало ни страха, ни даже апатии. Ракетчики перестали бояться "всевидящего ока и всеслышащих ушей", после многочасовых допросов они собирались в курилке, обсуждая прошедший день.

— И когда им надоест толочь воду в ступе? — попыхивая дешевой "Примой", говорил немолодой подполковник с болезненно отекшим лицом и глубокими красными прожилками на щеках.

— Служба у них такая, безопасность страны блюсти. Мы страну охраняем, а они блюдут. Ее и нас заодно, — схохмил кто-то из молодых офицеров, баловней судьбы, которым не пришлось кормить гнус и комаров на дальних "точках", мерзнуть в полярных льдах или глотать пыль в бескрайних пустынях.

Диспетчерам невдомек было, что на самом деле произошло с БЖРК, и поэтому они выдвигали самые радужные версии.

— Шутка ли, на несколько часов вышел из-под надзора передвижной комплекс. Может, ракетчики решили подхалтурить перевозкой неучтенных грузов. Подрыв обороноспособности, такое дело если правильно раскрутить, то можно заработать звезды и на погоны, и на грудь, — продолжал хохмить кто-то из остряков.

— А мне сегодня следак сказал, что завтра с Лубянки привезут полиграф, — неожиданно проговорил молодой, но уже абсолютно седой капитан с блеклыми, как у рыбы, голубыми глазами. — Так что нас еще и через "детектор лжи" пропустят.

— Да, теперь чекисты узнают, как нам удается выживать, потому что на такую зарплату жить нельзя.

Все дружно рассмеялись, не смеялся только один человек. Майор Принцев, услышав о "детекторе лжи", почувствовал, как у него холодеют ноги. Один он знал, что на самом деле произошло с БЖРК и кто тому виной.

Все время с момента ЧП и до этой минуты он держался, убеждая себя, что это скоро кончится и все пойдет по-прежнему. Но теперь ему стало ясно: ничего не кончится, и его ждет позорный крест и не менее позорный суд. Длительный срок и потеря всех родственников, друзей, близких — это было невыносимо осознавать.

Затушив сигарету, Валерий Принцев бросил окурок в урну и не слеша прошел из курилки в туалет. Запершись в кабинке, он запустил руку в карман форменных брюк и вытащил маленький хромированный пистолетик, который по случаю купил на барахолке у спившегося ветерана. Обычно оружие лежало в его рабочем столе дома, но последний раз, отправляясь на дежурство, Валерий сунул его в карман. Для чего, тогда он еще не знал, теперь уже ясно.

Чтобы не смалодушничать, Принцев поспешно сунул оружие в рот и нажал на спуск.

Выстрел миниатюрного, похожего на игрушку пистолетика прозвучал неожиданно громко, оборвав смех в курилке.

Труп майора лежал, неестественно выгнувшись вокруг унитаза. Ноги согнуты в коленях, левая рука вывернута, глаза навыкате. Кафель на стене густо забрызган кровью и сгустками мозга. Когда эксперты перестали работать с покойным, чекисты снова смогли подойти.

— Откуда у него оружие? С момента объявления казарменного положения их ведь разоружили, — задумчиво произнес подполковник Бородин.

— Это не табельное, это личное, — сказал стоявший рядом Филипенко. Наклонившись к трупу, вынул из холодеющей руки небольшой блестящий пистолет. — "Курц", уменьшенная модель боевого пистолета "парабеллум", при том же калибре девять миллиметров. Пуля свинцовая, необолочная, при ударе сплющилась и вырвала дырку, как от помпового оружия.