На момент написания этих строк Эстебана назначили руководителем отдела женской одежды в модном доме Унгаро. Я очень горжусь им. Мне принятно сознавать, что моя вера в Эстебана оправдалась.
В День благодарения Мадонна сказала, что я могу пригласить друзей в дом на Коконат-Гроув. Сама она после рождения дочери практически там не бывала. Ко мне приехали Деми,
Кейт и Наоми, а также Барри Дилер. Я понимал, что общение со знаменитостями меня затянуло. Конечно, было интересно, но все же я чувствовал себя очень одиноким.
В начале 1998 года Мадонна позвонила и сказала, что собирается в турне. Она попросила меня приехать в Кокерхэм, чтобы все обсудить. Перспектива нового турне меня очень обрадовала. Я захватил свой альбом. После турне «Girlie» я стал собирать фотографии и делать заметки, которые могли бы быть полезны в будущем.
Мы с Мадонной подробно обсудили новое турне. Я предложил установить на сцене большое дерево, листва которого меняла бы цвет, символизируя смену времен года. Песни Мадонны могли бы идти параллельно этой смене. Идея Мадонне понравилась. Она взяла мой файл с описанием этой идеи. Я был в восторге. Меня охватила эйфория от предчувствия новой работы вместе с сестрой. Я не мог дождаться, когда же начнутся репетиции. Через несколько недель Мадонна позвонила и сказала, что решила отложить турне. Я был глубоко разочарован.
Впрочем, говорить о своих чувствах я не стал. 1 июля 1998 года Мадонна пригласила меня на концерт «Спайс герлз» в Медисон-сквер-гарден. Она собиралась идти с дочерью. Я был счастлив.
Мы приехали в последнюю минуту. Когда зрители увидели Мадонну, они сразу начали кричать. Мы с Мадонной сели по обе стороны от Лолы. В антракте нас пригласили за кулисы познакомиться с девушками.
Мы вошли в старую гримерку Мадонны, которая превратилась в нечто вроде девичьей спальни в школе-интернате. Повсюду валялась одежда. Девушки сидели на диване и уплетали хот-доги.
Мадонна не могла поверить своим глазам.
— Что это вы такое делаете? Как вы можете есть хот-доги с луком посреди шоу, а потом выходить на сцену и петь?
Девушки сказали, что им нет до этого дела. Мы вернулись
на свои места и увидели, что хот-доги совершенно не помешали им петь и танцевать.
— Они не умеют танцевать, — недоверчиво покачивая головой, твердила Мадонна. — Они не умеют петь. Да разве можно есть хот-доги в антракте?!
Ради Лолы мы посидели еще пятнадцать минут и ушли.
Мы с Мадонной были на «Кабаре» на Бродвее. Играли Алан Камминг и Наташа Ричардсон. Зрители сидели перед сценой, словно в старом кафе. Создавалась иллюзия участия в спектакле. Мадонне все понравилось, хотя она никогда не была поклонницей бродвейских мюзиклов.
К этому времени я написал второй сценарий «Жертвы моды» об истории серийного убийцы вроде Кьюненена, который собирался убить всех знаменитых модельеров. Я показал сценарий Мадонне. Она сказала, что у меня будут проблемы с его продвижением, поскольку я весьма своеобразно представляю индустрию моды. Я решил все же рискнуть и попытался заинтересовать своим творением продюсеров. Безуспешно.
За это время мы по-настоящему подружились с Донателлой Версаче. Прошел всего год с момента смерти Джанни. Донателла очень переживала. Она была его сестрой, его музой, но никогда не собиралась управлять его империей.
Тем не менее в июле 1998 года она выпустила свою первую коллекцию и пригласила меня в Париж на показ. Она все еще страдала из-за смерти брата. Я видел печаль в ее глазах. Донателла очень боялась показывать свою первую коллекцию. Я знал, что все ждут провала, и сочувствовал ей.
Я предложил Донателле снять о ней документальный фильм. Начать я собирался на ее родине в Калабрии, потом рассказать о событиях ее жизни до смерти брата, а закончить ее первым собственным показом. Идея ей понравилась. Донателла оплатила мне проезд и номер в «Мерисе». Я прилетел в семь утра в воскресенье, разместился в отеле и позвонил Донателле. Она сказала, что я со своей камерой могу приехать в «Риц». В отеле остановились также Лив Тайлер, Билли Зейн и Кэтрин Зета-Джонс.
Я поздоровался с Донателлой, а потом устроился в уголке и начал снимать моделей. Неожиданно я заметил, что все платья еще не закончены. Я не понимал, как Донателла собирается все сделать за пять дней. Она провела меня в бальный зал «Рица», где пятьдесят итальянок за швейными машинками готовили коллекцию к показу. Во втором бальном зале уже ожидали манекенщицы в подколотых платьях.
Три дня я ходил в «Риц» и снимал. Каждые полчаса кто-то приносил Донателле что-нибудь перекусить, но она не прикасалась к еде. Каждые два часа мы с ней ходили в ее номер и немного отдыхали. Три дня все работали без перерыва. Даже мне удавалось поспать не больше двух часов.
Манекенщицы, участвовавшие в показе, приехали в четверг. В пятницу за час до начала показа ко мне пришла Кейт и заявила:
Кристофер, мне нужен кокаин и бокал шампанского. Кейт, ты с ума сошла? — закричал я. — Ты только что прошла курс лечения. От меня ты ничего не получишь!
На следующий день после показа мы с Донателлой собирались вылететь в Лондон. Но когда я приехал в «Риц», оказалось, что Донателла заболела. Ее помощники сказали мне, что она остается в Париже, а я должен лететь в Лондон один.
Я зашел к Донателле, поблагодарил ее за возможность приехать в Париж и пожелал ей выздоровления.
Когда я уже собирался уходить, кто-то потянул меня назад и передал пластиковый пакет с кокаином.
— Возьмите это, — сказал мне тот человек. — Нам нужно вынести наркотики из номера.
Я сказал, что не могу взять кокаин, потому что еду в аэропорт.
Мужчина силой вложил кокаин мне в ладонь и сказал, что я могу делать что угодно, но от наркотиков нужно избавиться.
Я вернулся в «Мерис» и начал раздумывать, как бы сохранить это богатство. Кокаин у Донателлы был отменный. В конце концов я вздохнул и выбросил десять граммов лучшего в мире кокаина во французский унитаз. Мне удалось с собой справиться. На этой неделе я дал себе волю и почувствовал, что меня тянет к наркотикам сильнее, чем следовало бы.
На поезде я вернулся в Лондон, а оттуда вылетел в Лос-Анджелес. В Америке я просмотрел отснятый материал. Все получилось прекрасно. Через несколько дней мне написала Донателла. Она писала, что семья не хочет, чтобы этот фильм увидел свет. Я был разочарован, но все понял. У меня оставались и другие занятия: съемка клипов, живопись, дизайн интерьеров, работа в новом турне Мадонны. Хоть мне это и не нравилось, но я понимал, что большинство людей, глядя на меня, видит Мадонну.
Приведу типичный пример. На вечеринке в Лос-Анджелесе я познакомился с высоким, стройным, молодым блондином. Мы разговорились, и я спросил, не хочет ли он поужинать со мной в пятницу. Он согласился. Я заехал за ним, и мы отправились в ресторан «Бенвенуто» в Санта-Монику. Потом мы немного выпили в «Эбби», а потом он пригласил меня к себе.
Приехав в его квартиру, мы отправились прямо в спальню. Было темно, горела только маленькая свеча. Мы занялись любовью на постели. И вдруг он включил свет. Над кроватью висела огромная фотография моей полуобнаженной сестры, закутавшейся в простыню. У меня перехватило дыхание. Я огляделся и увидел, что все стены завешаны фотографиями моей сестры. Это было невероятно!
