— У меня есть кокаин, — сказала Кортни. — Но я никогда его не пробовала. Хочешь присоединиться?

Я с трудом сдержал смех.

— Ты никогда не пробовала кокаин?

Нет, никогда. Хочешь, я тебя научу?

Кортни кивнула. И я показал ей, как делать дорожки. Я был уверен в том, что она прекрасно все знает, но решил ей подыграть.

И мы расслабились вместе.

Потом появилась Донателла. Она направлялась в холл, обставленный черными кожаными диванами, где на полу лежал белый ковер из норки. Мы присоединились к ней. Я нарушил свое правило никогда не делать дорожек. Мы стали вдыхать кокаин вместе. Мне было совершенно ясно, что наркотики помогают Донателле справиться со своим горем от потери брата.

Каждый раз, когда Кортни делала дорожку, она объявляла:

— Вот, я делаю это во второй раз. А теперь в третий. А теперь в четвертый...

В конце концов, мне это надоело.

— Кортни, — сказал я, — перестань считать.

Донателла твердила:

— Крииистофер, Крииистофер, поставь мне «Свечу на ветру».

Я поставил этот диск. Когда музыка отзвучала, Донателла попросила поставить диск сначала.

— Крииистофер, Крииистофер, поставь его еще раз, еще раз для меня, Крииистофер...

Я поставил. А потом еще раз. И еще. Все это время Кортни продолжала считать:

— Это мой пятидесятый раз... А это — пятьдесят пер вый...

Кто-то позвонил в дверь. Это был Эд Нортон, с которым Кортни в то время встречалась.

— Кристофер, — сказала она, — скажи ему, что я сплю.

Я отказался. Потом я понял, что пора покинуть эту сюрреалистическую вечеринку и вернуться в реальность. Я ушел.

14 октября 1997 года Деми пригласила меня быть ее спутником на премьере фильма «Солдат Джейн». Я слегка нервничал — не мог забыть фотографии, сделанные в «Атлантике». Эти снимки вполне могли потрепать нервы мужу Деми, хоть к тому времени они уже расстались. Брюс Уиллис тоже должен был присутствовать на премьере.

Мне не хотелось, чтобы у кого-то оставались сомнения насчет характера наших отношений с Деми или моей сексуальности. Когда меня представили Брюсу, я сказал:

— Не хочу, чтобы ты думал, что у меня роман с твоей же

ной. И вообще я голубой.

— Не беспокойся об этом, — махнул рукой Брюс.

Незадолго до знакомства Деми с Эштоном я был на Манхэттене. Деми с Брюсом тоже были в Нью-Йорке. Деми пригласила меня в свою квартиру на Сан-Ремо. Я сказал, что на следующий день лечу в Лос-Анджелес, а она ответила, что они с Брюсом улетают в Айдахо. Деми останется там с детьми, а Брюс полетит в Лос-Анджелес. Не хочу ли я присоединиться к ним? Я с радостью согласился.

Частный самолет был очень удобным — с диванами, столовой, отличным баром, кухней, большой ванной. Можно было курить в любом месте, что мне особенно понравилось.

Я предлагал Мадонне купить собственный самолет, чтобы иметь возможность летать в любое время и любое место. Но она ответила:

— Это слишком дорого. Я не собираюсь тратить свои деньги на самолеты. И он мне не нужен! Я всегда могу пользоваться самолетом компании «Уорнер».

Так оно и было. Мы часто летали на этом самолете вместе.

Мы с Деми сначала болтали, потом играли в карты. С Брюсом мы не перемолвились и словом. Самолет приземлился в Сан-Вэлли. Деми и Брюс уже разошлись и жили в разных домах. Деми поехала домой одна. Пока самолет дозаправлялся, мы с Брюсом поехали на его джипе к нему — ему нужно было кое что захватить в Лос-Анджелес. Брюс показал мне маленький театр, который он восстановил, и другую собственность. Он показался мне хорошим парнем, только очень несчастным. Чувствовалось, что он тяжело переживает разрыв с Деми. Мы подъехали к его дому. Я остался в машине. И тут я понял, что дом Брюса находится прямо напротив дома Деми.

Хотя лететь до Лос-Анджелеса было недалеко, в салоне самолета повисло неловкое молчание. Мы курили, листали журналы. Тот короткий перелет показался мне целой неделей. Когда мы приземлились, Брюса уже ожидал его «Бентли». У меня была своя машина. Мы разъехались в разные стороны.

Брюса и Деми я увидел снова, когда они привезли свою дочь в музыкальную школу в Траверс-Сити, штат Мичиган. Я как раз навещал родных. Они позвонили и спросили, можно ли им приехать. Я с удовольствием показал им виноградник. А потом Брюс познакомился с одной из блондинок, работавших в дегустационном зале, и начал отчаянно флиртовать. Деми куда-то вышла. Я попросил Брюса не заигрывать с персоналом.

Через три недели он мне позвонил.

Помнишь ту блондинку, с которой я разговаривал? Мне бы хотелось с ней встретиться. Ты не скажешь ей об этом? Конечно, какие могут быть проблемы, — удивленно ответил я.

Я позвонил отцу, спросил, как зовут девушку, и перезвонил ей.

— Послушай, — сказал я, — это может показаться странным, но Брюс Уиллис хочет назначить тебе свидание. Его дочь учится в Траверс-Сити, и он часто там бывает. Ты хочешь с

ним встретиться?

Девушка отказалась, сказав, что у нее уже есть приятель. Я предложил на время забыть об этом, но она просто рассмеялась.

Я рассказал об этом Брюсу.

— Жаль, — вздохнул он.

Не думаю, что ему действительно было жаль. В конце концов, он был знаменитым Брюсом Уиллисом и недостатка в романтических знакомствах не испытывал.

Через год он снова позвонил мне и спросил про ту же девушку — не рассталась ли она со своим другом и не хочет ли встретиться.

И все повторилось снова.

Брюс позвонил мне еще через год.

Блондинка все еще была со своим другом, так, что Брюсу ничего не обломилось.

Я все еще продолжал рисовать. Как-то раз в Майами, когда мы обедали с Ингрид, я познакомился с четырнадцатилетним школьником-колумбийцем, Эстебаном Кортасаром. Его родители были художниками. Эстебан сказал мне, что, когда вырастет, станет модельером. Я почувствовал в нем искру божью — он напомнил мне юную Мадонну. Доверившись инстинкту, я пригласил Эстебана поужинать с нами — с Мадонной и Брюсом Вебером.

Пролистав альбом Эстебана, я понял, что предчувствие меня не обмануло — у него был очень оригинальный талант. Я сказал мальчику, что верю в его блестящее будущее и хочу снять о нем фильм. Проект должен был занять лет десять. Родители согласились, и я устроил торжественный ужин. Я пригласил тех, кто был очень близок Эстебану, и снял интервью с ними. В течение десяти лет я каждый год устраивал такой ужин, а также снимал Эстебана в ответственные моменты его жизни.