Думаю, я понял, что он хотел сказать. Хотя Мадонна согласилась поручить мне работу режиссера, но потом пожалела о своей щедрости. Отказав мне в роскошных апартаментах, она проявила свою обиду.

Мы прилетели в Лондон. Меня провели в одноместный номер, который мне сразу не понравился. Я обратился к менеджеру турне, и меня переселили в сьют. Сестра об этом узнала и прислала мне довольно ядовитое письмо. Я пришел в ее сьют. Во время этого разговора я впервые в жизни заплакал. Я сказал, что мне очень жаль, если ей кажется, что я пользуюсь родственным положением. Я попросил прощения. Впредь меня селили только в сьюты. Я выиграл эту битву, но обида все же осталась. Мадонна всегда думает о расходах, а не о людях. Уж конечно, она не собиралась думать обо мне и о тех годах, что мы работали бок о бок. А может быть, я слишком приблизился к ней и она начала отдаляться...

В июле мы начали репетировать на студии «Сони» в Калвер-Сити. Я продолжал оформлять новый дом Мадонны, но в то же время руководил репетициями, проектировал декорации, следил за танцовщиками, поддерживал мир и спокойствие в коллективе и — самое главное! — ставил выступление Мадонны. Однако, к моему удивлению, на репетициях Мадонна прислушивалась к моему мнению и следовала моим советам относительно танцевальных движений, костюмов, освещения и постановки. Мы работали вместе круглосуточно. Между нами не возникало конфликтов. Мы были настроены на одну волну. Это было лучшее время в моей жизни, хотя никогда еще мне не приходилось работать более напряженно.

Сначала у меня возникли проблемы с персоналом. Около сотни сотрудников считали, что я всего лишь брат Мадонны. И она не разуверяла их в этом. Мне потребовалось две недели на то, чтобы завоевать их уважение, и в конце концов я победил.

Вечерами мы с Мадонной обсуждали шоу. Для вдохновения мы смотрели индийские мюзиклы, тайские танцы, фильм «Трапеция» с Бертом Ланкастером, картины Марлен Дитрих и Луизы Брукс. Мы решили использовать цирковой бурлеск и пригласили пять разных хореографов, в том числе и Джина Келли.

Джин Келли работал над номером «Rain». Однако с самого начала стало ясно, что ему неудобно работать с нашими танцовщиками, которых мы подбирали по характеру, а не из-за классической балетной подготовки. Он не понимал концепции грандиозного зрелища и бурлеска с мощной сексуальной подоплекой.

Я отозвал Мадонну в сторону и сказал, что ей нужно прийти и посмотреть на номер Джина. Мне казалось, что он делает что-то не то и что его нужно уволить.

Мадонна посмотрела номер и абсолютно со мной не согласилась.

— Нет, я думаю, Джин со всем справится.

Я пожал плечами и стал ждать. Через неделю Мадонна сама подошла ко мне и сказала:

Кристофер, я только что снова смотрела номер Джина. Не думаю, что это нам подходит. Пожалуй, его нужно уволить. Неужели? Ты уверена, Мадонна?

Она кивнула. Чувствовалось, что ей крайне неловко так обращаться с легендой американского мюзикла.

— Ты с ним поговоришь? — неуверенно спросила Мадонна.

— Ни за что, Мадонна. Твоя идея — ты ему и говори! -

решительно отрезал я.

— Тогда я попрошу Фредди.

Надеюсь, Джин Келли на нас не обиделся. Впрочем, Мадонна никогда не была сентиментальной.

Накануне начала турне, в июне 1993 года, мы с Дэнни отмечали десятую годовщину совместной жизни. В честь этого события я спроектировал два одинаковых платиновых кольца — одно с квадратными рубинами, а второе с квадратными изумрудами — и заказал их у Гарри Уинстона. На внутренней стороне колец была гравировка: «Как я принадлежу тебе, так и ты принадлежишь мне».

Мы прожили вместе десять лет. И как только Дэнни избавился от проблем с пьянством, единственным поводом для разногласий были лишь мои отношения с сестрой. Хотя они с Дэнни общались вполне по-дружески и, когда я работал в Коконат-Гроув, он приезжал и жил вместе со мной, Дэнни постоянно твердил, что она меня использует.

Он постоянно говорил, что Мадонна высасывает из меня жизнь. Я возражал: «Ты неправ. Она дает мне жизнь». Он ненавидел Мадонну, потому что ему казалось, что она уводит меня из нашего маленького безопасного мира, который мы с ним создали в Нью-Йорке.

Я пытался ввести Дэнни в свой мир, но он просто отказывался. Он не хотел встречаться со мной, когда начиналась североамериканская часть турне. Он ненавидел Лос-Анджелес, не водил машину и не общался со мной. Я пытался подтолкнуть его к поискам работы. Дэнни всегда интересовался архитектурой. Я предложил ему поступить в Нью-Йоркский университет, получил необходимые документы, помог ему их заполнить, но за неделю до собеседования он решил, что не хочет больше учиться. Он предпочитал жить в идеальном маленьком мире и не думать ни о чем другом.

Он не любил Мадонну, а вместе с ней и других моих друзей. Ему казалось, что они крадут меня у него. Когда моя подружка-лесбиянка стала уговаривать меня стать отцом ее ребенка, и я подумывал об этом, Дэнни устроил настоящую истерику.

Я оплачивал все расходы, но мы жили по его правилам. Готовил почти всегда я. Мы постоянно устраивали ужины с друзьями. Я считал, что так будет всегда, хотя пропасть между моей жизнью с Мадонной и моей жизнью с Дэнни становилась все глубже.

1 июня 1993 года мы с Мадонной были на концерте Шарля Азнавура и Лайзы Миннелли в Карнеги-Холл. После концерта мы пошли за кулисы, в гримерку Лайзы. Она сидела перед зеркалом в том же красном, расшитом блестками платье, в котором только что пела на сцене.

Привет, — сказала она своим характерным голосом. — Я Лайза! Я Мадонна. Знаю, знаю, — перебила Лайза, — я ваша большая поклонница. Я тоже, — кивнула Мадонна и быстро добавила: — То есть я поклонница вашего творчества, конечно же.

Мадонна повернулась и представила меня.

— Вы были просто великолепны! — сказал я.

Лайза улыбнулась, сверкнув превосходными зубами. Открылась дверь гримерки, и улыбка мгновенно померкла. Вошла группа поклонников. Лайза снова заулыбалась, но на этот раз не нам. Мы с Мадонной переглянулись. Аудиенция была закончена. Мы вышли из гримерки, оставив поклонников Лайзе. Мы повидались с еще одной легендой.

25 сентября турне «The Girlie Show» открылось концертом на стадионе «Уэмбли». Затем мы направились в Париж. Здесь Мадонна дала три концерта в «Пале Омниспорт». Из Франции мы поехали во Франкфурт, а 4 октября выступали в Израиле, в Тель-Авиве.

В свободный день мы поехали в Иерусалим, где вместе посетили храм Гроба Господня. В католической церкви мы увидели, что каждая ветвь католицизма имеет собственное место. Интенсивность религиозных чувств в Иерусалиме нас просто напугала.

— Каждый хочет получить кусочек этого города, — сказала Мадонна. — Наверное, очень тяжело жить здесь и обрести покой.

Европейская часть турне завершилась 7 октября концертом в Стамбуле, откуда мы вылетели в Америку. С самого первого дня я жил в мире Мадонны, погрузившись в него целиком и полностью. С ней я мог дать волю своему творческому началу, с ней я посетил разные страны. Только с ней я мог удовлетворить свое стремление к приключениям и вдохновению.