– Покажи Максу город, – предложила Тереза, – он, кажется, тут ни разу не был. Не был ведь? – спросила она Громова.

Тот отрицательно мотнул головой.

Дэз вопросительно посмотрела на Максима:

– Хочешь, я покажу тебе Тай-Бэй?

– Конечно, – ответил тот.

– Тогда встречаемся у выхода к парковочным сотам через полчаса, – сказала Дэз. – На этаже Ченга, где его резиденция.

– Хорошо, – Макс подумал, что это будет просто счастье – хотя бы ненадолго избавиться от этого тревожного ожидания вестей, которое час от часу становилось все более гнетущим.

Но еще больше Громов хотел хотя бы ненадолго отделаться от вопроса: «Что мне делать дальше?» – который был словно вода, мерно капающая на темечко.

Громов едва смог высидеть полчаса в своей комнате.

«Зачем ей столько времени? Неужели сразу нельзя было выйти?» – спрашивал он сам себя.

Наконец время пришло. Громов направился к лифту, поднялся на предпоследний этаж, прошел его насквозь до двери, ведущей к парковочным сотам, открыл ее, вышел наружу и… не сразу узнал Дэз, стоявшую у входа.

На Дэз было простое короткое прямое платье голубого цвета, открывавшее ее длинные мускулистые ноги. Босоножки из прозрачного пластика на высокой платформе и белая лента вокруг головы сразу сделали Кемпински ужасно взрослой. Ее длинные белые волосы, которые Дэз скручивала в тугой узел на затылке, чтобы они не липли к ее лицу и не путались в одежде, благодаря какому-то средству вдруг стали идеально прямыми и послушными.

Узкий коридорчик тянулся вдоль шестигранных ячеек, в каждой из которых стояло по турбокару. Громов и Дэз прошли по нему несколько метров и остановились у громадного черного «Сузуки» с аэродинамическими крыльями.

– Здорово, правда? – улыбнулась Дэз, надевая большие темные очки. В Тай-Бэе на них, похоже, была мода. – Ты когда-нибудь на таком ездил?

– С ума сойти! – восхищенно выдохнул Макс.

Тут дверь открылась, и с водительского места вылез тощий коротышка афро-азиатского происхождения, тонущий в одежде, в которой могло бы поместиться еще пятеро таких, как он.

– Здрасссте… – сказал он Громову и Дэз.

– Привет! – ответила ему Кемпински и пояснила Максу: – Ченг ведь сказал, что мы можем брать любые машины в его гараже, вот я и подумала, почему не взять эту. Правда, Ченг не рискнул доверить мне управление, так что поедем, как важные персоны, с водителем. Познакомься, это Виктор Минг. Представляешь, Пуля Минг – его родная сестра!

– Очень приятно. Макс, – сказал Громов. – Пуля Минг! Обалдеть! Я всегда болею за вашу сестру! Смотрю все заезды «Формулы-1001», где она участвует! Она лучший гонщик на все времена! Она просто высший класс! Ее никто и никогда не сможет победить.

– Спасибо, – водитель довольно улыбнулся. – Сестра просто зверь. Вся наша семья гордится ею так, что иногда аж тошно… Она ведь крутой гонщик, а я простой водитель у командора.

Виктор покраснел и закашлялся.

Громов и Кемпински переглянулись. Не найдя что ответить, дружно полезли в машину.

Робот-парковщик подхватил их и стремительно понес турбокар вниз. Едва коснувшись колесами асфальта, турбокар вздрогнул и рванул c места так, что пассажиров впечатало в задние сиденья.

– Куда мы едем? – спросил Макс, глядя в окно.

Мимо проносились потускневшие, побитые шрапнелью окна зданий деловой части города, что когда-то был на этом месте.

– Хочу показать тебе технорынок, – ответила Дэз. – И «Никсон-Холл». Это самый большой центр развлечений во всей Буферной зоне. Там можно подраться. По-настоящему или почти по-настоящему.

– Как это «почти по-настоящему»? – Макс заметил, что из десяти или двенадцати уровней автобанов работают только два. Остальные частично разрушены или перекрыты.

– Увидишь, – Дэз ткнула пальцем в стекло, показывая куда-то вверх. – Смотри! Воздушный флот Ченга!

Макс задрал голову и едва успел заметить хвост строя истребителей.

Потом Громов принялся рассматривать машины, едущие с ними в одном направлении. Было похоже, что большую часть турбокаров их владельцы собрали сами из тех деталей, какие смогли найти. Причем изо всех сил старались сделать такой турбокар, какого никто никогда не видел. Однако попадались и совсем другие штучки. Дорогущие, новенькие, сверкающие лаком и хромом турбокары, вроде того, на котором мчались Громов и Кемпински. Рядом мелькнул и пропал красный турбоконцепт с хищными острыми крыльями.

– Ты тут часто бывала? – спросил Громов Кемпински.

Та кивнула.

– С отцом?

– По-разному, – пожала плечами Дэз. – Но чаще всего с ним.

– Слушай, все хочу спросить тебя, – сказал Макс. – Кто это такая – Айрин? Ты что-то про нее знаешь?

– Ведьма Юга? – переспросила Кемпински. – Вроде у нее была база где-то на коралловых атоллах Тихого океана. Ее мародеры на катерах грабили проходящие суда. Но ураган «Патриция» разрушил часть островов Айрин, прочие же сделал непригодными для жизни. Ей понадобилось новое убежище. Побережье, мимо ходили бы торговые корабли, которые можно грабить, захватывать и продавать на черном рынке здесь, в Тай-Бэе. Все уверены, что у Айрин не было достаточно сил, чтобы захватить южную часть полуострова. И вдруг Ченг отдал ей все даром. Она вышла из «Тай-Бэй Паласа» с почетным эскортом и отправилась осматривать свои новые владения. Вот и все, что известно. Остальное ты слышал. О! Мы еще должны обязательно зайти в зоопарк Ченга! – неожиданно воскликнула Дэз. – Командор выкупает разных животных, если где-то удается их найти. Знаешь об этом? Тут был самый большой в мире зоопарк до войны. Паяльник хочет его восстановить. В Эдене целая группа пыталась клонировать для него исчезнувшие виды. Кое-что удалось. Говорят, в мире осталось всего десять бегемотов. Так вот, два из них тут. И вроде как даже потомство ожидается. Представляешь?

– Нет, – коротко ответил Макс, с улыбкой глядя на нее.

Кемпински вынула из своей сумочки, симпатичного белого бархатного мешочка, еще пару темных очков.

– Надень, – она протянула их Громову.

– Спасибо, – тот посмотрел на свое отражение в стекле. – Теперь мы с тобой прямо как с довоенной рекламы. Спасибо за очки. Насчет солнца тут полный порядок, – сказал Макс, – не то что в Токио…

При воспоминании о прошлой жизни Громов чуть изменился в лице. Ощущение было такое, словно кто-то задел незажившую рану, которая не беспокоит, если ее не трогать.

Дэз прикусила нижнюю губу.

– Ты хотел бы вернуться? – спросила Кемпински после долгой паузы.

Макс тряхнул головой:

– Я не знаю. Я сейчас ничего не понимаю. Я смотрю в окно, и мне кажется, что это все не со мной и не по-настоящему! Понимаешь?

Дэз кивнула:

– Скорее всего, да. Понимаю.

– А ты? – спросил ее Макс. – Ты не хочешь вернуться в Накатоми?

– Все не так просто теперь, – Дэз отвернулась. – Скоро они узнают, что на момент пробуждения нас в Эдене не было. Могу поспорить на что угодно – их заинтересует, почему Джокер забрал именно нас. Они узнают это. Дело только во времени. Я боюсь… Я боюсь, что обратной дороги для нас уже нет, Макс.

Громов не нашел что ответить.

Кемпински ведь не виновата в том, что так случилось. Она не виновата, что это случилось именно с ним.

Макс попытался просто перестать думать о ее словах. Он стал жадно высматривать подробности, мелкие детали, странные особенности той жизни, мимо которой мчался их турбокар.

Почти все здания вдоль автобана были выщерблены шрапнелью. В некоторых зияли обожженные дыры от кислотных бомб. Турбокар промчался мимо небоскреба, у которого снесло верхушку, а в нижней половине расположились люди. Громов заметил также, что над всеми целыми зданиями, не пострадавшими во время войны, развеваются флаги, а на стенах либо нарисованы какие-то символы, либо эти самые стены раскрашены в определенные цвета – например, желтый, черный, оранжевый. Или белый, красный, черный.

– Башни братств, – пояснила Дэз. – Что-то вроде общины, занимающей уцелевшее здание. Иногда из-за башен случаются настоящие битвы с осадой и штурмом.