— Сначала он действительно возвращается почти на ту же самую частоту. Но если он общается с силами достаточно часто, изменения накапливаются. В итоге однажды маг понимает, что может быть где угодно и кем угодно. Можно сказать, что он с минимальными усилиями достигает того, на что приверженцы первого пути тратят десятилетия.
— Если честно, мне все еще непонятны до конца отличия, — признался я.
— Можно пояснить это так: в первом случае ты пытаешься очистить свое сознание от мусора. Ты как бы носишь везде с собой мешок с хламом, время от времени развязывая его и выбрасывая на свалку какую-то вещь. И так до тех пор, пока мешок не опустеет. Понятно, что это долгий процесс, к тому же еще и очень болезненный. Во втором же случае ты просто уходишь, оставляя мешок. Ты помнишь, что он у тебя был, но не испытываешь грусти по поводу его потери. Сознание изменилось, и то, что еще вчера казалось ценным, сегодня становится пустым хламом. То есть мы видим два противоположных процесса: в первом случае очищаем сознание, и это дает нам возможность двигаться. Во втором случае цепляемся к какой-то силе, она уносит нас. А мешок с хламом остается на старом месте. В старом положении точки сборки, как сказал бы Кастанеда. Могу заверить, что второй метод на порядок эффективнее первого. Поэтому им и пользуются все те, кого я знаю. Сравни: можно годами бороться с чувством собственной важности, как завещал папа Карлос. Отрубать ему одну голову за другой, пока не сведешь его в могилу. А можно просто потерять ЧСВ, прицепившись к какой-то силе. Точка сборки сдвигается, сознание меняется. Мы оказываемся на новом месте, где уже нет мешка с прежним хламом. Даже если мы потом возвращаемся, то уже не в то место, где были раньше. Один такой сдвиг, другой, третий — и ты свободен.
— Круто! — уважительно сказала Ольга.
— Круто, — согласился Олег. — И очень прагматично.
Спал я этой ночью плохо. Сказывалась непривычная обстановка, да и лежать нам с Олегом пришлось на полу — кроватей на всех не хватило. Вот на улице загудела машина: открыв глаза, я сонно взглянул на часы — без десяти восемь.
Олег еще дремал. Диван, на котором устроились на ночлег Катерина и Ольга, был пуст, девушек в комнате не было. Потихоньку поднявшись, я начал одеваться, размышляя о предстоящей встрече с Харамом. Уже застегивал ремень, когда в комнату заглянула Настя.
— Доброе утро, — поздоровалась она. — Олег, хватит дрыхнуть — мы чай поставили!
— Встаю… — не открывая глаз, отозвался Олег.
— Ты прямо вся светишься, — сказал я, с улыбкой глядя на девушку. — С чего бы это?
— Ольгу удалось вывести из лабиринта! — ответила Настя, ее глаза сияли. — Сама не ожидала, что все сложится так удачно.
— Поздравляю! — искренне обрадовался я. — Это здорово.
— Идемте завтракать. Все на столе уже…
Когда мы с Олегом минут через десять зашли на кухню, там царило приподнятое настроение. Все смеялись, улыбались, Ольга просто воспряла духом — я понимал, какое облегчение она испытывает, избавившись от проклятия.
— Сначала там было жутко темно! — рассказывала девушка о событиях минувшей ночи. — Настя помогла мне нащупать люк, мы спустились туда. Слева от меня все время кто-то дышал, очень хотелось проснуться. Потом я почувствовала, что нам надо идти вперед, сказала об этом Насте. Мы пошли и оказались в каком-то овраге.
— Там дул такой ветер! — добавила Настя. — Я едва держалась на ногах.
— Я тоже, — кивнула Ольга. — Мы потихоньку пошли вперед, стараясь, чтобы нас не сдуло… Затем я увидела бабочку, она пряталась в ветвях какого-то кустика. Посмотрела на нее и вдруг вспомнила, что недавно видела точно такую же бабочку на тарелке в магазине — только нарисованную. Мы пошли дальше: овраг становился все глубже, ветер усиливался. Выбраться наверх было негде. Потом впереди показались кусты, они тоже были мне знакомы — точно такие же растут у нашего дома. Прошли еще немного, овраг начал круто уходить вниз. Ничего знакомого больше не попадалось, я сказала об этом Насте.
— Ты сновидела? — поинтересовался я.
— Да, — подтвердила девушка. — Таких ясных и долгих сновидений у меня еще никогда не было. Дальше мы не пошли — Настя сказала, что мы добрались до нужного места. Это произошло так быстро, потому что проклятие было наложено совсем недавно и на короткий срок. Теперь нужно было как-то выбираться наверх: сначала мы пробовали лезть по склону оврага, но всякий раз срывались и соскальзывали вниз.
— И тогда Ольга предложила вырастить лиану, — вставила Настя. — Это была отличная идея.
— Мы вместе начали выращивать лиану, — продолжила Ольга. — Сначала она была совсем маленькая, ветер трепал ее. Но мы смотрели на нее, и она росла. Знаете, как это странно: ты словно тянешь ее вверх всем своим существом. Минут за пять лиана добралась до самого верха, мы представили, как она там закрепляется. А затем просто забрались по ней наверх, это оказалось уже совсем легко. Там было тихо, ветер стих. От оврага мы прошли к каким-то развалинам, оказалось, что это старый завод. В этом месте мы уже могли приподниматься над землей, Настя объяснила, что это хороший признак. Прошли через корпуса завода — там были какие-то производственные линии — и вышли к реке. На ней, у пристани, стояла подводная лодка, очень большая. Мы перешли на нее, по лесенке забрались на самый верх рубки. А оттуда уже полетели на другой берег.
— Я почти касалась животом воды, — снова вставила Настя. — Думала, упаду в воду и проснусь, но все же долетела.
— Я тоже, — призналась Ольга. — Перелететь реку было очень трудно, я даже испугалась, так как не умею плавать. Хоть и знала, что это сон, но все равно страшно. Все-таки долетела, мы оказались на окраине города. Я подумала, что уже можно проснуться, но Настя не разрешила — сказала, что мы поднялись еще недостаточно высоко. Провела меня к какому-то дому, мы зашли в подъезд. Там почему-то оказался вход в метро. Один из эскалаторов вел наверх, мы поднялись и очутились в зале ожидания, как на вокзале. Потом Настя нашла лифт, мы снова начали подниматься вверх. Вышли из лифта, оказались в каком-то коридоре. Прошли по нему и попали в котельную. Там было пыльно и грязно: я понимала, что это сон, но все равно боялась вымазаться. В котельной поднялись по узкой лесенке на второй этаж, там оказался тупик — просто комната. Я хотела вернуться. Настя взяла стул, поставила его на стол. Забралась на него и открыла в потолке люк, хотя до этого его там не было. Через люк мы выбрались на крышу, но вместо крыши оказалась на людной улице. Я осмотрелась и поняла, что мы в Курске, рядом с домом, в котором я когда-то жила. Сообщила об этом Насте. Тогда Настя сказала, что все в порядке и мы можем просыпаться.
— Получается, что овраг служил шаблоном будущих событий? — уточнил я.
— Да, — подтвердила Настя. — Многие события нашей жизни уже предопределены именно из-за того, что мы движемся по подобным лабиринтам. Виктор создал искусственный лабиринт, направил наше движение в нужном ему направлении и закрыл все остальные пути. Не знаю, как ему это удалось, но работало все очень эффективно.
— Если выбраться из лабиринта так легко, почему этого не смог сделать Сергей? — вновь поинтересовался я.
— Я бы не сказала, что это так уж легко — ведь для того, чтобы выбраться, надо как минимум быть хорошим сновидцем. Что касается Сережи, то он слишком поздно разобрался в том, с чем имеет дело. Легко идти там, где уже кто-то прошел. Когда знаешь дорогу, понимаешь суть происходящего. Сергею же приходилось искать нужные пути, разбираться в том, где он оказался и что видит. Он смог отыскать лабиринт, но понял, что это такое, лишь пройдя его до конца.
— А что в конце лабиринта? — спросила Лена.
— Смерть, — ответила Настя. — Чем дальше ты будешь идти по такому лабиринту, тем хуже будет становиться ситуация. С тобой начнут происходить разные неприятности, все они будут иметь свое отражение в реальном мире. В конце концов ты погибнешь — сначала во сне, потом в реальности. Я думаю, Сергей понял, в чем дело, только после того, как в лабиринте его настигла смерть. Может быть, она пришла к нему в виде напавшего на него пингвина, поэтому Сергей и решил, что убьет его именно эта птица. Он погиб во сне и проснулся. Я уверена, что даже после этого он все еще рассчитывал выбраться, надеялся перехитрить смерть. Ему просто не хватило времени. Все, что он успел, это рассказать нам о своих находках.
