— Если бы дело было только во мне, Петр… Ты ведь знаешь наши правила. Отпусти я тебя, и это дурно подействует на остальных. Люди уверуют в безнаказанность, в то, что всегда смогут вымолить прощение, откупиться. Это неправильно, Петр, поэтому исключения не будет. Даже для тебя… — Мастер медленно снял очки.

Пленник вскрикнул, схватился за грудь, его лицо исказила гримаса боли. Вскочил, попытался убежать — и был остановлен натянувшейся цепью. Упав, несчастный человек перевернулся на спину и громко застонал.

— Не надо! — произнес он, прижимая ладони к сердцу. — Пожалуйста, Мастер! Сжальтесь надо мной!..

Мастер молчал, холодно глядя на извивающегося на полу человека. Дыхание пленника становилось все тише, в быстро тускнеющих глазах читалось страдание.

— Проклинаю тебя… — прошептал он, его тело в последний раз дернулось и замерло.

— Твое проклятие ничего не стоит, Петр, — ответил Мастер, надевая очки. — Я и так на краю мира… — Он помолчал, задумчиво глядя на безжизненное тело. Потом посмотрел на подчиненных, наблюдавших за казнью. — Похороните его в одном из наших склепов. Окажите семье необходимую помощь? Что-то еще?

— Девушка, Мастер. Ольга, — напомнил невысокий помощник.

Мрачный человек нахмурился.

— Где она?

— В камере. Привести ее?

— Приведите…

Кивнув, говоривший с Мастером толстяк торопливо направился в дальний конец зала, там в нише стены находилась металлическая дверь. Открыв засов, зашел внутрь. Затем вышел, ведя за руку высокую темноволосую девушку лет двадцати пяти.

— Вот она…

Мастер холодно смотрел на девушку — та стояла, потупив взгляд.

— Ну здравствуй, Ольга, — произнес он. — Скажу честно — не ожидал я такого от тебя. — Он покачал головой. — Зачем тебе это было нужно, глупая? Ты понимаешь, что наделала?

— Здравствуйте, Мастер… — Девушка подняла глаза. — Да, я все понимаю. Но это несправедливо — когда меня отдают кому-то как вещь, как игрушку. Мой отец говорил, что с вами мне будет хорошо, что Орден защитит меня от всех бед. И что получилось? Вы решили отдать меня Виктору — знали бы вы, как я его ненавижу! Ненавижу всей душой, понимаете? Я ведь просила вас, умоляла изменить решение. Но вы остались глухи к моим просьбам… — Ольга снова опустила глаза.

— Когда ты вступала в Орден, то давала клятву подчиняться всем решениям Совета. Давала клятву отречься от себя во имя наших целей. Ты понравилась Виктору, твой брак с ним одобрил его покровитель. Этот союз был бы для нас очень полезен. Но ты начала самовольничать, ты едва не проломила Виктору голову. Это звучало бы смешно — если бы не было так грустно. Теперь ты понимаешь, к чему привело твое упрямство?

— Но я не вещь! — Ольга гордо вскинула голову. — Вы должны были учесть мое мнение. Должны, понимаете?!

— Я сделал для тебя все, что мог, — спокойно отозвался Мастер. — Но есть вещи, которых я изменить не могу. Ты подняла руку на Виктора. За это ты будешь наказана.

— Так же, как он? — Девушка кивком указала на мертвого Петра и презрительно усмехнулась.

Мастер задумчиво смотрел на Ольгу.

— Из тебя мог получиться очень неплохой практик. Но ты сама выбрала свою судьбу. Убивать тебя я не буду — об этом уже позаботились. У тебя есть месяц, чтобы приготовиться к смерти и уладить все дела. Можешь идти.

Несколько секунд девушка смотрела на Мастера, не веря, что ее отпускают. Потом повернулась, медленно пошла прочь. Снова остановилась.

— И все равно вы сделали ошибку, — сказала она, оглянувшись. — Вы не должны были так поступать со мной. Я верила вам, а вы меня предали. С этой минуты я вам ничего не должна… — Одарив его неприязненным взглядом, Ольга прошла к коридору в правой части зала и скрылась из глаз.

Вздохнув, мрачный господин повернулся к помощникам.

— Все на сегодня?

— Все, — ответил невысокий. Второй молча кивнул.

— Тем лучше. — Мастер медленно направился к выходу, эхо тяжелых шагов разнеслось по залу. Вот он вышел за дверь, стало тихо.

— Опять похороны? — Толстяк взглянул на лежащего посреди зала мертвеца и со вздохом почесал затылок. — Жалко Петра. Хороший был человек.

— Мне кажется, Алексей, вы больше жалеете о ресторане этого человека, — с сильным акцентом произнес его коллега. — Если не ошибаюсь, вас там кормили бесплатно?

— Злой вы человек, Мартин, — ответил толстяк. — Всегда пытаетесь ударить по самому больному месту.

— Это была шутка?

— В каждой шутке, Мартин, есть только доля шутки. Так гласит русская народная мудрость. Ну что, пойдем? Надо все подготовить.

— Пойдемте, — согласился собеседник, и оба неторопливо направились к выходу.

Катя приехала ровно через два дня. Я ожидал увидеть монахиню, но вместо нее в дом вошла девица лет тридцати, одетая не просто по моде, а даже слегка вызывающе. На ней были светлые брюки со всевозможными пряжками, заклепками и шнурками, модный топик и легкая бежевая курточка. Дополняли гардероб туфли на тонком высоком каблуке и сумочка из крокодиловой кожи. О модной прическе и макияже можно было не говорить.

Катю встречала Настя, она же провела ее в дом.

— Ну здравствуй. — Катя с интересом окинула меня взглядом.

— Привет, — кивнул я, с некоторым замешательством разглядывая девицу. — Рад познакомиться.

— Взаимно, — отозвалась Катя и прошла в зал, мы с Настей последовали за ней. — А тут все по-прежнему! — В голосе Катерины звучала легкая тоска.

— Да, мы ничего не меняли, — подтвердил я, желая как-то поддержать разговор. Потом, еще раз оценив внешний вид гостьи, добавил: — Ты как-то не похожа на монахиню.

— Монахини больше нет. — Катя снова посмотрела на меня. — Нет «списка», нет и необходимости в «зонтике». Ты не представляешь, до чего приятно снова стать человеком! — Она подняла руки и сладко потянулась. Возможно, мой взгляд задержался на ее груди несколько больше, чем было нужно, так как Катя усмехнулась.

— Ладно, пойду носик припудрю, — заявила она и вышла из гостиной.

— Вот так монашка… — пробормотал я. Стоявшая рядом Настя улыбнулась.

— Не суди ее строго. Кстати, она уже узнала о тебе все, что хотела знать.

— В смысле?

— Я ведь говорила, она видящая.Чтобы понять человека, ей достаточно одного взгляда. Поэтому мой тебе совет: никогда не пытайся ее обманывать. С ней эти штуки не проходят. А сейчас, если ты не против, мы немножко посплетничаем. — Настя не торопясь направилась к лестнице.

— Меня будете обсуждать? — бросил я вслед.

— Точно… — не поворачиваясь, отозвалась девушка.

Мы сидели за накрытым столом — после беседы с Катей тет-а-тет Настя заявила, что у нас сегодня посиделки. По случаю чего, она пока не объявила. Вместо нее высказалась Катя.

— Черное и белое, — сказала она, протянув мне бутылку вина. — Открой. Помянем тех, кто ушел. И выпьем за тех, кто жив.

Штопора у меня не было, поэтому я просто протолкнул винную пробку внутрь. Наполнил бокалы. Стало тихо.

— За Сережу. За Глеба и Лизу, — сказала Катя, ее голос слегка дрогнул. — Выпьем…

Мы выпили. Я чувствовал себя несколько неловко — присутствие Кати здорово нервировало. И хуже всего было то, что я не понимал причины. Вроде не мальчишка уже, да и сама Катя явно не в моем вкусе. Тем не менее ее присутствие странным образом заставляло меня нервничать.

— Наливай, — велела Катя, и я не посмел ослушаться. Наполнил бокалы, взглянул на Катерину. Девушка усмехнулась: — Ну что — чокнемся? — Она коснулась своим бокалом бокала Насти, потом моего, — За наше будущее. И за тебя, нагвальчик… — подмигнув, Катя пригубила вино.

Я вздрогнул. Нагвальчик? О чем это она? Залпом осушив бокал, взглянул на Катю.

— Ты это о чем? — озвучил я свой вопрос.

— О том, что в этом мире иногда происходят чудеса. Налей еще. Давай, не жадничай. Там еще бутылка есть.

Я разлил по бокалам остатки вина.

— Я всегда восхищалась Сергеем, — сказала Катя. — Он был удивительным человеком — не чета нам. Мы по сравнению с ним никто. Может, именно поэтому у нас ничего и не получилось. — Она грустно усмехнулась. — Но он всегда делал для нас все, что мог. Вот и теперь, уходя, оставил себе замену. Он нашел тебя, нагвальчик. Не знаю, как это ему удалось, но он это сделал. Ты пока не стоишь и ногтя на мизинце Сергея. Именно это и дает нам шанс. Я ничтожество. Ты ничтожество. Может, что-то у нас и получится. Сергей был слишком хорош для нас. А ты, пожалуй, подойдешь… — с усмешкой взглянув на меня, Катя слегка приподняла бокал, приветствуя меня, и выпила вино.