По мнению антисоветских авторов, все это осуществлялось благодаря невиданному террору, десяткам миллионов жертв и огромным массам заключенных. Такие утверждения не соответствуют фактам, основаны на пропагандистских фальшивках времен Геббельса и Даллеса, не отвечают простейшим закономерностям общественной жизни.

Если Сталин смог совершить великие деяния вопреки воле советского народа, то его следовало бы считать сверхчеловеком, демонической или божественной личностью. Трудовые и боевые победы СССР объясняются его государственным гением в той мере, в которой ему удалось соотнести свою деятельность с возможностями и чаяниями советского, прежде всего русского, народа, а также географическим положением, природными ресурсами и историей России-СССР.

Чудес в общественной жизни не бывает. Успехи страны — проявление ее силы, духовной мощи народа, интеллектуального потенциала. А этого невозможно достичь массовым террором. Сталин создал, укрепил и довел до высокой степени совершенства общество с небывалой доселе социальной, государственной, духовной структурой. Впервые исторический процесс из стихийного стал управляемым.

На примере Сталина можно видеть, чего может добиться человек благодаря стальной воле, недюжинному уму, огромной самоотдаче и работоспособности, высокой идейности, отсутствию цезаризма и бонапартизма.

На приеме в честь командующих войсками Советской армии Сталин высказался точно: «Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение. У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала… Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией… Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии… Спасибо ему, русскому народу, за это доверие».

(В июне 1935 года, беседуя с Роменом Ролланом, он обронил — «мы, русские».)

Сталин — наиболее полный выразитель той самой «русской идеи», о которой долго спорили мыслители нашей страны. Он уловил мощные течения незримой духовной жизни общества, движения мировой истории. Только поэтому ему удалось так долго и победоносно править, завершив жизнь в ореоле беспримерной, поистине всепланетной славы, во главе великой державы, восстававшей дважды за его правление из руин.

Разве мог бы запуганный, подавленный морально и физически народ вступить в смертельную схватку с государствами и народами Западной Европы, выстоять и победить?! И все это ради величия и по приказу некоего выходца из грузинского захолустья?! Сталин в тяжелейший период войны 7 ноября 1941 года, как было заведено, принял парад войск в осажденной Москве. И это было предвестием Парада Победы.

Едва ли не большинство крупнейших экономистов, политологов, юристов, философов в 1920-е годы уверенно писали о неизбежном крахе Советской России. В СССР вряд ли было много людей из числа интеллигенции, кто думал иначе. А как же народ? Он не безмолвствовал: трудился и поддерживал Сталина из чувства самосохранения и собственного достоинства. Однопартийное^ соответствовала по сути самодержавию и была гарантом мирной трудовой привычной жизни.

Вспомним поэму Достоевского «Великий Инквизитор». Читал ли тогда Иосиф Джугашвили «Братьев Карамазовых»? Неизвестно. Позже наверняка читал. В отличие от Ленина он высоко ценил Достоевского. Образ Великого Инквизитора поразительным образом воплотился в Сталине. Вот характеристика:

«Это — один из страдальцев, мучимый великой скорбью и любящий человечество. Он — аскет, он свободен от желаний низменных материальных благ. Это — человек идеи. У него есть тайна. Тайна эта — неверие в Бога, неверие в Смысл мира, во имя которого стоило бы людям страдать. Потеряв веру, Великий Инквизитор почувствовал, что огромная масса людей не в силах вынести бремени свободы, раскрытой Христом. Путь свободы трудный, страдальческий, трагический путь… Перед человеком ставится дилемма — свобода или счастье, благополучие и устроение жизни; свобода со страданием или счастье без свободы. И огромное большинство людей идет вторым путем».

Так писал Н.А. Бердяев, комментируя поэму Достоевского.

Было бы излишним упрощением придавать абсолютное значение сходству литературно-философского и реального Великого Инквизитора. И у Достоевского не случайно Иисус Христос целует Инквизитора, а тот отпускает Христа на волю. Вот и Сталин, став избранником народа, не уничтожил православие (к этому стремились многие воинствующие атеисты из «ленинской гвардии»). Напротив, избавил его от свирепых гонений.

В романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» образ Воланда навеян личностью и деяниями Сталина, а эпиграфом поставлены слова Мефистофеля из «Фауста» Гете: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Генсек был добрым гением М. Булгакова, спасавшим его от нападок злобных литературных завистников.

Сталин стал выразителем воли большинства. Превратился в провозвестника новой религии, пророка и одновременно основателя государства нового типа. В этом отношении его повторял Гитлер. Но сталинская система оказалась продуманней, более жизнестойкой, более отвечающей природе человека и общества. Произошло столкновение идей господства сверхчеловека и соборности (коммунизма).

Это сразу же понял В.И. Вернадский. В конце 1941 года он писал: крах Гитлера неизбежен; наступает перелом в истории человечества и всей биосферы. Он сопоставлял Великую Отечественную войну с Первой мировой: «Совершенно несравнимо. Народ как бы переродился. Нет интендантства, наживы и обворовывания. Армия снабжается, по-видимому, прекрасно. Много помогают колхозы. Исчезла рознь между офицерством и солдатами. Много талантливых людей… достигает высших военных должностей». Он отмечал и другие перемены к лучшему, в частности укрепление научных организаций.

Монархический социализм сталинского типа был народной демократией трудящихся, принципиально отличной от буржуазной, при которой господствуют олигархи.

После смерти Сталина госхозпартаппарат получил абсолютную власть над страной и народом, используя национальные богатства прежде всего на удовлетворение своих быстро растущих материальных потребностей. После 1960 года смертность населения начала постепенно возрастать, а резкое улучшение жизненного уровня относилось только к правящим «выходцам из народа» — и подпольным капиталистам. Диктатура народа перешла в диктатуру «руководящих органов» и тех, кто распределял блага (хозяйственники, торговцы).

Религиозно-философские искания русской идеи можно продолжать и впредь. Но это уже не более чем пустопорожние разговоры, бессильные заклинания. Только у великого народа могут быть великие идеи. Можно считать коммунистическую идею утопией, но ведь не менее утопично и царство Божие. Идея братства людей, соборности жизни, справедливости, безвластия, бесклассового общества — высока и благородна. Стремление к ней возвышает человека. И тот, кто честно ведет народ к таким идеалам, обретает облик героя, подвижника.

Подмена русской идеи лозунгом «обогащайтесь, кто как может» (а могут, естественно, не те, кто трудится) привела державу к развалу. Вспоминаются давние слова Бердяева (1916 год): «Перед Россией стоит роковая дилемма. Приходится делать выбор между величием, великой миссией, великими делами и совершенным ничтожеством, историческим отступничеством, небытием. Среднего, «скромного» пути для России нет».

В одной из давних советских песен Сталин был прославлен как «символ наших побед».

Кто-то ехидно продолжит: «а еще — страданий и бед».