А потом у меня кончились патроны, и все прекратилось так же быстро, как и началось.

Какое-то мгновение парень стоял прямо, держась за дверь, и было видно, что силы покидают его. Затем его рука медленно разжалась, и он то ли полуупал, то ли полуприсел. Он посмотрел на запачканную кровью рубашку, потом на меня, что было очень некстати, потому что во взгляде его я увидел молодость — парнишке не было и тридцати — и то, что я сделал что-то не так. Это не был взгляд грешника. В его глазах не было ни вызова, ни ярости. Только шок. Шок оттого, что у него отобрали жизнь. Мне показалось, он не заслужил такой смерти.

Вот когда я должен был понять, что совершил ужасную ошибку.

Вместо этого я перезарядил пистолет и, сделав шаг вперед, выстрелил три раза ему в голову. Из разжавшейся руки на асфальт со стуком упал мобильный телефон.

Я сунул пистолет в карман пиджака и вернулся к Данни, который разворачивал машину.

И вдруг увидел ее. Между нами было ярдов пятнадцать. У черного входа, освещенная тусклым светом фонаря, стояла девчонка лет восемнадцати. В каждой руке у нее было по мусорному мешку. Она потрясенно уставилась на меня, по всей видимости даже не понимая, что все увиденное ею произошло на самом деле. Что мне было делать? Какой-нибудь крутой парень из фильма снял бы ее одним выстрелом в голову, но не было никакой гарантии, что я сумею хотя бы зацепить ее с такого расстояния. И кроме того, это против моих принципов — убивать невинных людей.

Поняв, что я заметил ее, девушка испуганно поднесла руку ко рту. Я знал, что она в любую секунду могла заорать изо всех сил и своим криком разбудить даже мертвых, что в нашей ситуации с тремя неостывшими трупами было совсем нежелательно. Поэтому я поспешил к машине, опустив голову и надеясь, что темнота и дождь помешают ей разглядеть и запомнить мое лицо.

Я запрыгнул в машину и пригнулся. Не сказав ни слова, Данни нажал на газ, и мы смылись оттуда.

Было четыре минуты десятого.

Дорога до точки, где мы должны были первый раз сменить машину, заняла еще четыре минуты. Здесь, в безлюдной части лесничества, в двух с половиной милях от «Тихой пристани», мы загодя припарковали «мондео». Данни остановился возле него, заглушил мотор и вышел. Под сиденьем у нас была припрятана полная пятилитровая канистра с бензином. Я вытащил ее и облил горючим салон машины, на которой мы приехали. Когда канистра опустела, я вышел, поджег несколько спичек и, отойдя на достаточно безопасное расстояние, бросил их в салон. Туда же отправилось орудие убийства и гарнитура для переговоров, которой я пользовался, выполняя задание. Бензин вспыхнул, издав приятный свистящий звук, и нас обдало теплой волной.

Когда копы наткнутся на искореженную тачку, им даже в голову не придет что-либо заподозрить. Мы не оставили отпечатков пальцев, а машину будет практически невозможно отследить. Ее угнали в Бирмингеме шесть месяцев назад, сменили на ней диски и перекрасили. С тех пор она стояла в гараже в Кардиффе. В этом бизнесе лишняя осмотрительность никому еще не вредила. В противоположность распространенному мнению, ни один полицейский не обладает проницательностью, позволяющей ему распознать в человеке преступника по какому-нибудь пустяку вроде участившегося сердцебиения. Хотя случается всякое, и однажды ты можешь встретить на своем пути очередного Эллери Куина.

Теперь мы ехали по заранее оговоренному маршруту четыре мили то по мелким, то по крупным дорогам. В девять шестнадцать мы уже были возле стоянки «Старого колокола» — популярного деревенского паба на окраине зажиточной деревушки. Данни поставил машину в самый дальний угол стоянки рядом с шестисотым «ровером» темно-красного цвета.

Тут мы должны были разойтись.

— Та девчонка успела тебя разглядеть? — спросил он, когда я открыл дверь. Это были его первые слова после выстрелов.

— Нет, все в порядке. Было слишком темно.

Данни вздохнул.

— Знаешь, мне это не нравится. Три трупа и свидетель.

Надо признать, ситуация была не из лучших, особенно если так расставлять акценты. Но на тот момент не было причин думать, что все может обернуться против нас.

— Не переживай, мы отлично замели следы.

— Дэннис, я думаю, эти убийства наделают шума.

— Мы оба знали, на что шли. Если вести себя тихо и не болтать лишнего, расследование обойдет нас стороной.

Я дружески похлопал его по плечу и пообещал позвонить завтра.

Ключи от «ровера» были спрятаны за передним колесом со стороны водителя. Я сел в машину, включил зажигание и выехал со стоянки вслед за Данни. Он повернул на юг, а я на север.

Казалось, самое страшное уже позади, но вскоре я убедился, что сегодня явно был не мой день. Проехав всего около трех миль и собираясь поворачивать обратно к Лондону, я наткнулся на дорожный патруль. На обочине стояли две черно-белые машины с включенными мигалками. Офицеры полиции в флуоресцентных куртках беседовали с превысившим скорость водителем БМВ. Мое сердце испуганно забилось, но я быстро успокоился. Причин волноваться не было. Я ехал по своим делам, при мне не было оружия, моя машина никогда не светилась в радиусе пяти миль от «Тихой пристани» и вряд ли у копов могло быть хотя бы приблизительное мое описание. Часы на панели управления показывали девять двадцать два.

Один из полицейских заметил, что я подъезжаю, и вышел на дорогу, сигналя в мою сторону фонариком и знаками приказывая остановиться. Я подчинился и, когда он подошел к моей машине, открыл окно. Ему было не больше двадцати трех, он выглядел молодо и свежо. У нас говорят, что если постовые кажутся молодыми, значит, стареешь. Парнишка был полон энтузиазма. Я знал, что это ненадолго. Второй офицер полиции стоял в нескольких шагах от него и наблюдал за нами. Еще двое беседовали с другим водителем. Ни у кого из них не было при себе оружия, и я подумал, что это глупо с их стороны в сложившейся ситуации. Если мне придется удирать, они меня не остановят. Я взвешивал за и против.

— Добрый вечер, сэр, — парень наклонился и оценивающе осмотрел меня и машину.

— Добрый вечер, офицер. Чем могу помочь?

Вежливость прежде всего.

— Пятнадцать минут назад были слышны выстрелы у гостиницы под названием «Тихая пристань». Вы случайно не проезжали поблизости?

— Нет, — ответил я. — Я еду из Клаверинга в Лондон.

Он понимающе кивнул и еще раз посмотрел на меня. Я чувствовал, что почему-то он мне не верил, но причин для этого не видел. Обычно я произвожу впечатление порядочного человека и не вызываю подозрений. Ничто не должно было его насторожить.

Но тем не менее насторожило. Может быть, я встретил еще одного Эллери Куина?

— Сэр, предъявите удостоверение личности. Простая формальность.

Я вздохнул. Мне не хотелось, чтобы он узнал, кто я, потому что это могло принести много проблем. Но, похоже, у меня не было выбора.

На какую-то долю секунды я замешкался, но больше времени у меня на раздумья не было.

Я полез в карман и вынул полицейское удостоверение.

Он взял его, внимательно разглядел, дважды сверил, тот ли перед ним человек, что изображен на фотографии, вероятно удивляясь, почему я показался ему подозрительным. Когда патрульный в очередной раз поднял на меня взгляд, на его лице, казалось, отразилось смущение.

— Детектив Милн, прошу прощения. Я не знал.

Я пожал плечами.

— Ничего страшного. Вы просто делаете свою работу. Если не возражаете, я поеду. У меня срочное дело.

— Конечно, сэр. — Он отошел от машины. — Всего хорошего.

Я попрощался и нажал на газ. Бедняга. Я хорошо помнил, что это такое — часами простаивать на дороге и в дождь, и в снег и получать за это жалкие гроши. Стоять, зная, что люди, которых ты ищешь, возможно, спокойно попивают чай где-нибудь в ста милях отсюда. Вот они, будни рядового полицейского!

Я помахал рукой парню, проезжая мимо, и он помахал мне в ответ. Я прикинул, сколько лет понадобится, чтобы угас его пыл, сколько лет пройдет, прежде чем он тоже поймет, что, играя по правилам, он просто бьется головой о кирпичную стену.