— Только Господу Богу дано знать будущее, — возразила я.

— Да что ты знаешь о Боге! Сегодня твой Бог — это я.

И прыгнул на меня, как волк прыгает на свою добычу. Схватив за волосы, он потащил меня к машине, а я яростно закричала. Я царапалась и кусалась с отчаянностью обреченной, словно от этого зависела моя жизнь. Сидевший за рулем держал ногу на акселераторе, готовый уехать немедленно, как только я окажусь внутри. Мои ноги стали ватными, и я упала на землю, продолжая отбиваться от нападающего, который пытался затащить меня в автомобиль. Я знала, что если сдамся, меня увезут в горы, где изнасилуют пятьдесят человек, а потом перережут горло. Мне угрожала смертельная опасность. Перед глазами промелькнула вся моя жизнь. Я вспомнила о своей бедной матери, мне стало жаль ее. Не дождавшись меня вечером с работы, она позвонит в отель и узнает, что мной случилось несчастье. Но она так никогда и не узнает, какое именно. Пройдут годы, и мои младшие братья забудут обо мне…. Нет, только не это!

Силы иссякли, как вдруг я услышала визг шины и чей-то крик:

— Нора!

Я вышла из ступора, а мой обидчик остановился, отпустил меня и быстро скрылся вместе со своим дружком-собутыльником. Я лежала на земле лицом вниз. Вторая машина развернулась и остановилась рядом со мной. Чьи-то руки пытались меня поднять, и успокаивающий голос шептал мне на ухо:

— Все хорошо, не бойся. Мы проводим тебя домой. Меня удобно устроили на сиденье. Я угадывала присутствие двух мужчин, но их лица видела расплывчато.

— Ты меня узнаешь? — услышала я голос одного их них — того, что сидел за рулем.

— Нет…

Все еще не веря в чудо счастливого избавления от похищения, я смотрела на плафон в салоне, слушая убаюкивающий звук двигателя.

— Я друг твоего старшего брата Амира, учусь с ним в лицее. Ты меня не помнишь?

Я ничего не могла ответить. Помнила, не помнила. Да я не могла толком рассмотреть его лицо.

— Не уверена, извини. Автомобиль остановился.

— Нора, мы возле твоего дома. Почему тот человек напал на тебя?

— Я не знаю.

— Ну и ладно. Не стоит мучить себя вопросами. Сейчас тебе больше всего нужен отдых. Подожди, я помогу тебе выйти из машины.

Дождавшись, пока я скроюсь за дверью дома, он уехал. Этот молодой человек, возвращаясь из ночного клуба, случайно спас меня. А я даже не рассмотрела его лица. Могла бы встретиться с ним на улице и не узнать его. Но его голос, голос моего спасителя, навсегда остался в моей памяти. Два ангела спустились с небес, чтобы спасти меня. Как знать, может, именно Господь поместил их у меня на пути?

Автомобиль уехал, а я все стояла у двери, словно лунатик. О том, что было после, я узнала из рассказа матери. Как она встретила меня, и как я сильно плакала, рассказывая ей о пережитой опасности. Ничего этого я не помню. Только ее объятия, которые меня успокаивали. Это нападение меня потрясло. Как следствие, я стала бояться выходить из дому и сразу уволилась с работы. Теперь я стала все чаще и чаще закрываться в своей комнате. С каждым днем я все больше падала духом. Спала я мало, часто сон прерывался кошмарами. Мне снилось, что за мной бегут по дому, хотят меня убить. Я пряталась в шкафы, но у них не было дверок. Чьи-то руки находили меня и вытаскивали. Я просыпалась в холодном поту.

Или наоборот, я видела себя напротив взвода солдат, целившего в меня автоматы, и не находила сил, чтобы убежать. Или вот еще: я лежала ничком на дне большого сырого грота и смотрела на поросшие зеленью грязные камни, за которыми мерещились лица, похожие на лицо того, кто напал на меня, — смуглые, курчавые и в отвратительной одежде. Описывая эти кошмары, я испытываю большое волнение, сродни тому, которое я переживала каждую ночь. Тогда я просто боялась засыпать из-за этих ужасных кошмаров. Шок, который я пережила, и недосыпания расшатали нервы и ослабили меня. Я перестала быть сдержанной, часто при малейшем беспокойстве становилась агрессивной. Ко мне боялись подходить. Даже мои братья были не в силах успокоить меня. Иногда кто-то из них набирался смелости и заглядывал ко мне в комнату. Тогда я слышала шепот:

— Нам тебя не хватает.

Раньше я всегда играла с ними, рассказывала сказки, пела песенки, хотела сделать все, чтобы защитить их, теперь же была не в состоянии справиться сама с собой. Я вздрагивала при малейшем шуме. Может, я просто сходила с ума? Я потеряла аппетит, ела мало, но и это мне не помогало. Надежда покинула меня.

И лишь новое событие вернуло меня к жизни!

В тот вечер я вышла из своей комнаты и сразу заметила, что все члены семьи были до крайности взволнованы. Мать прижимала к груди Риана, в то время как Элиас крепко держал ее за ногу. Его глаза были красными от слез. Отчим нервно курил в коридоре перед камином, а Мелисса сидела на корточках, как бывало тогда, когда она чего-то пугалась. Взгляд Риана был устремлен в пустоту.

— Где Зах? Что с ним случилось? — спросила я, боясь худшего.

— Он спит, не беспокойся.

— Но что же все-таки произошло?

— На Риана напали. Ему угрожали приставленным к горлу ножом.

При этих словах я вскрикнула. Голова закружилась, но я нашла в себе силы подойти к братику.

— Покажите мне, что с ним.

— Только царапина.

— Но кто же вздумал его так пугать?

— Бородач, — слабым, едва слышным голосом ответил Риан.

— К нему подошел незнакомец, — стала рассказывать мать. — Он попросил передать нам следующее: «Скажи своим родителям, что в следующий раз я зарежу тебя, как барашка». Элиас, увидев, что случилось с братом, побежал к нам. Когда мы выскочили на улицу, незнакомец уже исчез. Те, кто видели его, не знают, кто он такой. Он осмелился тронуть моего ребенка. Этот негодяй прикасался к моему ребенку! — И расплакалась.

После этого случая у Риана начались кошмары, в которых на него нападали бородачи с ножами. Меня испепелял гнев к этому монстру, осмелившемуся поднять руку на ребенка. Я была готова задушить его собственными руками. В конце концов, не зная, на кого обратить этот гнев, я обратила его на себя, принявшись укорять себя за то, не была рядом и не защитила его…

Мне стоило больше внимания уделять братьям.

Второе нападение имело и положительный момент. Наконец Хусейн с матерью стали строить реальные планы относительно того, как поскорее покинуть страну, в которой нападают на беззащитных детей и где им постоянно грозит опасность. Какая необъяснимая жестокость! Словно волчица, защищающая своих детенышей, мать была готова уехать вместе с нами. Теперь, увидев, как угрожали его сыну, Хусейн понимал жену и поддерживал. Но он был военным, поэтому сам не мог ехать. Непростая ситуация.

Нам нужны были визы и паспорта. Я достигла совершеннолетия, а значит, уехать мне было относительно просто. Но для несовершеннолетней Мелиссы требовалось разрешение отца. Мы не знали, где теперь живет наш отец, да и в любом случае, он никогда не дал бы разрешения на выезд либо от желания отомстить, либо просто так, из вредности.

В Алжире вопросы решались очень долго, бумажная волокита присутствовала на всех уровнях делопроизводства. Зато, как всегда, многое решали связи. К счастью, у Хусейна было несколько знакомых среди старшего офицерского состава, и его друг, полковник, согласился взять на себя изготовление фальшивого разрешения для моей сестры.

Через несколько недель после нападения на Риана все необходимые бумаги были собраны, и нас охватило чемоданное настроение. Я не верила, что наконец смогу оставить эту пропащую страну! Когда до даты отъезда осталось лишь несколько дней, я отправилась повидать бабку. Это был подходящий момент, чтобы расставить все точки над «i». Я выросла и уже не была той маленькой девочкой, которая боялась ее. Матери ничего решила не говорить.

За то время, что мы не виделись, бабушка превратилась в старую женщину с лицом, изборожденным глубокими морщинами. Впрочем, она вовсе не утратила властного вида и по-прежнему способна была устраивать разгон окружающим. Упреки стали для нее своего рода оружием против вероятных сомнений в прошлых деяниях и как следствия — угрызений совести. Может быть, она не могла простить собственную дочь именно потому, что не могла простить себя? Я не собиралась говорить с ней о прощении. Я хотела, чтобы она просто выслушала меня. Но она, как обычно, напала первой.