Пожалуй, несмотря на свой прозаический вид, коробки не оказывали на мою сексуальность такого же воздействия, как холодный душ или мысль о Дэмьене в носках с Микки-Маусом.

Я решила, что лучше буду держать рот закрытым, на случай очередного прямого контакта мозга с органами речи. Кивнув в знак согласия по поводу пива, я направилась за Джейком на кухню.

Когда он наклонился, чтобы достать бутылки из холодильника, я не смогла удержаться и заглянула ему под юбку, с облегчением увидев краешек очень мужественных трусов от «Келвина Кляйна».

По-прежнему следуя за ним по пятам, я осторожно дернула его за краешек платья, решившись проверить контакт «мозг — рот».

— Я смогу когда-нибудь одолжить это?

Ну, это не было такой уж глупостью. Легкий юмор. Растапливает лед. Хотя сейчас лед бы мне не помешал — я вся горю, а мы ведь только беседуем.

— А оно не будет тебе велико? — спросил он.

— Ну, тебе ведь маловато.

Я поддернула платье на его слишком оголившуюся грудную мышцу, против своей воли проведя рукой по нежной коже.

— Прошу прощения. — Он шутливо прижал руки к груди, словно смертельно оскорбленный. — То, что я так одеваюсь, не дает тебе права хватать меня за все места. За кого ты меня принимаешь?

Я сухо усмехнулась.

— Знаешь, именно этот вопрос я сама собиралась тебе задать.

Джейк посмотрел на меня исподлобья, но ничего не сказал. Вместо этого он порылся в одной из коробок, извлек открывашку и, хлопнув пробкой, протянул мне откупоренную бутылку пива.

— У меня был длинный разговор с твоим братом пару дней назад. — Он облокотился о белую столешницу и слизнул пену с горлышка бутылки. — Он кое-что рассказал мне.

— Ну и что он тебе наплел?

— Вообще-то он был твоим лучшим адвокатом.

— Правда?

Я была поражена. Мне казалось, что после той встречи в ресторане Джем относился ко мне очень неодобрительно.

— Да. Ему удалось убедить меня, что Алекс, которую я видел, это не Алекс, которую он знает и любит.

— А какую Алекс ты видел? Он невесело рассмеялся.

— Может, присядем?

Мы вернулись в гостиную к лимонному дивану, который был здесь единственным предметом мебели, насколько я могла судить.

— Нет, не надо! — крикнула я, когда он начал сдирать пленку. — Он совсем новый. Я могу что-нибудь на него пролить.

Что-то ведь нужно было сказать, он так удивленно смотрел на меня!

Кинув на меня еще один подозрительный взгляд, Джейк сел и, вспомнив наконец о своем парике, снял его и провел рукой по смятым волосам.

Я села как можно дальше от него, внезапно почувствовав себя ужасно неловко, и принялась левой рукой давить пузырьки в полиэтилене у себя за спиной, словно это был вопрос жизни и смерти, словно высвободившимся кислородом я собиралась дышать.

— Хлопнешь один раз, и уже не остановишься, — словно извиняясь, объяснила я Джейку.

Он приподнял бровь.

— Джем рассказал мне о вашей игре.

— Ой, — выдала я образец красноречия, внезапно потеряв всякий интерес к полиэтилену.

— Это все, что ты можешь сказать по этому поводу?

— Мы просто пытались… я не знаю… я просто пыталась…

— Ты пыталась быть мужчиной?

— Нет, я хотела иметь такие же права, как мужчина.

— Право вести себя как засранец?

— Ну, это слишком, — возмутилась я.

Джейк покачал головой и подвинулся чуть ближе ко мне.

— Это безусловно кое-что объясняет. Помогает мне понять… Послушай, у женщин есть равные права, но равенство не означает, что они должны вести себя как мужчина, это значит иметь ту же свободу, те же возможности. Право быть самим собой, делать то, что кажется тебе естественным, — проартикулировал он. — К сожалению, ты не воспользовалась шансом вести себя естественно, ты просто решила взять на вооружение самый худший аспект мужской психики. Мужскую способность думать членом. Дело в том, что, когда парень ведет себя как идиот, это значит, что упомянутый отросток взял верх над его мозгом. Ты знаешь, что я прав.

Конечно, я знаю, что он прав. Достаточно посмотреть, как я веду себя с ним. Все мои способности — дар речи, рассудок, даже двигательные функции — полностью отказывают, и все, что я могу, это стоять и таять от страсти.

— Не все мужчины полные идиоты, Алекс, — продолжал он. — Я знаю, что Макс обидел тебя, но это не значит, что ты должна отомстить всем нам, поставив рекорд по одноразовым свиданиям.

— Это была не месть… не совсем. Я просто хотела контролировать свою жизнь, вот и все.

— И это помогло?

— Нет, — вздохнула я. — Не очень. Точнее, совсем нет. Но все равно, это пошло мне на пользу, потому что помогло понять пару важных вещей.

— Правда?

Я взглянула на него.

— А ты что думаешь об одноразовых свиданиях?

— Никогда этим не занимался, — прямо ответил он. Я посмотрела ему в лицо. Я посмотрела ему прямо в глаза. Ни проблеска вины, ни на йоту лицемерия. — Но это мой выбор, я не осуждаю тех, кто выбирает другой путь.

Я уставилась в бутылку, озабоченно разглядывая осадок на дне.

— Ну и каким же по счету был я? — Джейк наконец нарушил молчание.

— В списке или вообще? — Я взглянула на него.

Он приподнял бровь.

— Пожалуй, начнем со списка, — с еле уловимой иронией сказал он.

— Номер один, — промямлила я, глядя в пол.

— Ну, это уже что-то. — Он помолчал и облизнул верхнюю губу. — Ну а вообще?

— Два, — прошептала я.

— Что два? Две сотни? Две тысячи?

— Просто два.

Я посмотрела на него, попытавшись улыбнуться.

К сожалению, он не улыбался, а хмурился. Поэтому я опять уставилась в пол.

— И до какого номера ты добралась? Сколько страниц с именами и крестиками возле них у тебя теперь?

— По-прежнему два.

— Два?

— Я не делала успехов.

— Два вместе со мной или два плюс я?

— Вместе.

— Да… ну тогда нет смысла спрашивать, далеко ли ты продвинулась в изучении «Камасутры».

Я оторвала взгляд от очень интересного участка ковра и заставила себя встретиться с ним глазами. Он уже не хмурился. Пожалуй, он улыбался. Даже смеялся. Я бы вздохнула с облегчением, если бы не подозрение, что он смеется надо мной.

— Я не виновата! Просто я не создана для беспорядочных связей. Я пыталась, но это не мое. Я абсолютно моногамна, дайте мне романтику, сердечки и цветочки, одного мужчину для одной женщины. Мне не нужна радость побед, зарубки на спинке кровати и трофеи в кабинете. Я хочу каждое утро просыпаться с одним и тем же мужчиной, ощущать прикосновения той же кожи, любить кого-то и просто верить, что это настоящая любовь…

Я замолчала, чувствуя, что начинаю мучительно краснеть.

Он молча смотрел на меня несколько секунд, которые показались мне вечностью.

— Рад это слышать, — наконец сказал он, и, наклонившись ко мне, по-прежнему глядя прямо в глаза, поцеловал меня в губы, очень нежно.

Как прекрасно чувствовать, что его губы опять прикоснулись к моим. Словно после долгой диеты съесть сочный ростбиф и йоркширский пудинг. Я могла бы целовать его вечность, но он внезапно отодвинулся, оставив меня ловить ртом воздух, как выброшенная на берег золотая рыбка.

— Алекс, я сыт играми по горло.

— Черт! А мне вот-вот должны прислать «Тридцать веселых способов оживить вашу сексуальную жизнь».

Уголки его губ чуть дрогнули.

— Ты можешь хоть иногда быть серьезной? Я покачала головой, все еще не в силах отвести от него взгляд.

— Это способ самозащиты. Кто-то занимается каратэ, а я использую язык. Прости. — Я смущенно улыбнулась.

— Я могу придумать твоему языку лучшее применение.

Он снова поцеловал меня, лизнув своим языком мой.

— Ну и кто теперь недостаточно серьезен?

— Я очень серьезен. — Его губы оторвались от моего рта и начали выписывать эротическую параболу по моей шее. — Знаешь, мне кажется, я влюбился в тебя, как только увидел в первый раз.

— Прошу прощения?

— Ты меня слышала.

Боже, кажется, я сейчас опять что-то ляпну.