— Боже мой, это Эрика! — Он поцеловал воздух у каждой ее щеки, в то время как сестра медленно багровела от ярости. — Сто лет тебя не видел. Ты выглядишь совершенно неотразимо. Ты ведь еще не знакома с Маделин? Мад, это старшая сестра Алекс.

Он вел себя так, словно мы с «Мад» должны симпатизировать друг другу. Тот факт; что последний раз я видела ее с задранными ногами и Максом между ними, видимо, стерся из его памяти.

К ее чести и моей радости, она выглядела явно смущенной. Макс же был ужасно доволен собой, но это его обычное состояние. Он собственническим жестом положил руку ей на плечо и мило улыбнулся моей сестре, которая на время окаменела, и только трепещущие ноздри выдавали ее состояние.

— Мы как раз составляем список приглашенных, — радостно сообщил он, — Ты ведь придешь, да? — По-прежнему сияя, он повернулся ко мне: — Ты получила приглашение?

Боже, да он просто упивается ситуацией. Макс, король драмы, всегда любил сцены, в которых ему доставалась главная роль.

— Конечно. — Я постаралась произнеси это так, чтобы он ни на секунду не заподозрил, будто я расстроена предстоящей свадьбой. — Самый важный день в моем дневнике. Ни за что в жизни не пропущу.

— Знаешь, я поражена тем, как быстро вы все организовали, — многозначительно добавила Эрика.

Макс пропустил это замечание мимо ушей и одарил мою сестру ослепительной улыбкой.

— У меня потрясающая идея! Почему бы тебе тоже не прийти на свадьбу? Должен же кто-то составить компанию Алекс.

— Честно говоря, у меня есть спутник, — ответила я, надеясь, что договоренность с Гаем еще в силе.

— О, как мило. — Он покровительственно улыбнулся. — Ну, нам пора. Как ты верно заметила, еще столько всего нужно организовать, а времени осталось так мало. Чао!

— Составляют долбаный список приглашенных! — фыркнула Эрика, как только они покинули пределы слышимости. — Сраный ублюдок!

— Интересно, они уже выгравировали свои имена на столовом фарфоре?

— Знаешь, мне кажется, ты слишком переборщила с энтузиазмом относительно приглашения.

— Я не хочу, чтобы он думал, что я расстроена

— Мадам не желает заказать что-нибудь для свадьбы Монткриф/Херст?

Помощник менеджера, все это время готовившийся к прыжку, наконец решился напасть.

— Разумеется, — ответила я.

Эрика удивленно посмотрела на меня.

— Конечно, хочу.

Проигнорировав хрусталь, обеденные сервизы и скатерти, я направилась в книжный отдел и порадовала себя приобретением самоучителя и видеокассеты с уроками «Как всю оставшуюся жизнь заниматься сексом с одном партнером».

Еще одна ночь. Еще один ночной клуб.

Я, как всегда, прячусь в темном углу, передо мной выстроились пустые стаканы, и невидимый барьер, отгоняющий мужчин, работает на полную мощность. Последнее время я наблюдаю за игрой со зрительской трибуны. Я чувствую себя как бабушка игрока, которая сидит у кромки поля с вязанием в руках, а в это время мои подруги забрасывают удочки в море людей на танцполе. Серена и Эмма делают просто поразительные успехи. Осталось всего две недели до конца игры, и финальная гонка обещает быть просто захватывающей — ведь до сих пор шансы на победу у лидеров равные.

Я знаю, что проиграла. Если только мне не удастся соблазнить команду по регби, счет у Луиджи оплачивать мне. Но, честно говоря, не это меня беспокоит. Я болею за Эмму, которая стремительно настигает Серену по количеству отметок на доске.

Я волнуюсь за Эрику, которая сегодня идет в «Речное Кафе» с Ларри. Он, простите за каламбур, слишком сильно раскачивает лодку в попытках соблазнить ее.

Я беспокоюсь по поводу проклятой свадьбы. Идти не хочется, но надо, и это сводит меня с ума. Беспокойство о том, что подумают обо мне люди, заставляет меня делать то, что я не хочу. Мне хотелось бы иметь силы сказать: «Да пошли они!», и делать то, что я хочу, то есть остаться дома и притвориться, что ничего не происходит. Но я не могу.

Меня по-прежнему беспокоит Джейк. Я думала, что это пройдет, но каждый раз, когда я его вижу, меня посещает видение той ночи.

Меня волнует то, что я не знаю, чего хочу от жизни… единственное, насчет чего я уверена, так это что мне не хочется больше оставаться здесь.

Я допила последнюю водку с колой и рано ушла домой.

Эмма ввалилась в восемь утра, еще не совсем протрезвевшая, немного влажная, как будто недавно вылезла из душа, в прозрачном топе, надетом наизнанку, и с носками в кармане джинсов.

Я сидела на кухне, нянча чашку кофе, миску хлопьев и свои комплексы.

Она немного бессмысленно улыбнулась мне, ее глаза едва не сходились к переносице, пытаясь оставаться открытыми. Вытащив из буфета пакет чипсов, она поставила жирную галочку напротив своего имени на доске и исчезла в спальне, где и проспала остаток дня.

Проснулась она, когда пришло время отправляться в очередной загул.

Я решила сделать перерыв. Первый субботний вечер в полном одиночестве. Время расслабиться и перевести дух.

Я включила телевизор и, к своей радости, обнаружила, что в очередной серии «Несчастного случая» играет Макс. Вы можете удивиться, почему это его лицо на голубом экране так меня осчастливило, учитывая, что даже мысль о нем заставляет меня потянуться за водкой. Но все дело в том, что по сценарию его привезли в госпиталь, истекающего кровью в коматозном состоянии, на грани жизни и смерти после ужасной аварии. Я не могла оторвать глаз от происходящего.

— Да! — вырвалось у меня, когда на мониторе, к которому его подключили, появились прямые линии.

К сожалению, Чарли накинулся на него с дефибриллятором и электрический разряд заставил линии ожить.

— Бу-у-у-у!

Я бросила пакет из-под ирисок в телевизор.

Через десять минут и пару разнообразных катастроф мы вернулись к Максу. Он находился в палате интенсивной терапии, подключенный к разнообразным аппаратам, которые пищали и мигали.

— Дела плохи, — сказал очень симпатичный доктор-шотландец, украдкой смахивая слезу, — выглядит он совершенно здоровым, но на самом деле его мозг полностью отключился.

— Вот удивил! — съязвила я.

Лучшее представление с участием Макса, что я видела, такое жизненное!

— Но мы не можем просто взять и отключить его, он же человек, а не машина, — всхлипывал в носовой платок явно переигрывавший актер.

Хорошо же ты его знаешь, приятель. Эй, кто-нибудь, подведите меня к кнопке, я отключу этого ублюдка.

Медсестра закинула удочку насчет использования его органов в донорских целях.

— Только не пытайтесь пересадить кому-нибудь его мозг, сердце или член, — посоветовала я им, распечатывая третью шоколадку, — эти органы у него работают не лучшим образом.

После обеда я встречалась с Джейком, чтобы обсудить, как продвигается моя статья. Я показала ему наброски о технике знакомств, разработанной Сереной, и то, что написала об отчаявшихся деловых женщинах лет тридцати с небольшим, которые рассматривают любого парня в костюме от модного дизайнера как потенциального донора спермы (надеюсь, Эрика вернется в Нью-Йорк раньше, чем статья будет опубликована). Судя по всему, ему понравилось. Сказал, что у меня большой писательский потенциал. И мне даже удалось большую часть разговора смотреть ему в глаза, а не на ботинки или на плечо!

Я больше не чувствовала себя так неловко в его обществе. Я почти убедилась в том, что он решил не будить спящую собаку. Он старался воодушевить меня. Он действительно проявлял интерес к моим идеям, в отличие от Родни. Он спросил, не хочу ли я еще что-нибудь обсудить с ним, но я пока не была готова. Я гордилась, что смогла провести с ним полчаса, не представляя его голым каждые пять минут (нет, только каждые восемь, я засекла по часам), а это было большим шагом вперед. Не так просто не обращать внимания на предмет своей страсти, когда ваш разговор касается исключительно секса.

Уикенд, на который была назначена свадьба, наступил быстрее, чем можно было ожидать. Эрика, к сожалению, оставила меня один на один с судьбой, отправившись в Беркшир навещать маму.