— Договорились.
Долли положила трубку, после чего быстро сбросила халат, натянула джинсы, майку и вы
бежала из дома, чтобы не столкнуться с Хоупом по дороге.
Ей пришлось ждать его минуты три. Он появился как-то неожиданно, почти такой же, как обычно, если не считать осунувшегося лица и чуть поникших плеч. Волосы его были слегка взъерошены, а на подбородке темнела щетина. Ник приблизился к Долли и, прежде чем сесть рядом, на мгновение встретился с ней глазами.
— Долл, я считаю необходимым извиниться за тот вечер. Эмма была…
Долли не дала ему договорить. При виде Ника сердце ее больно сжалось, и она пожалела, что согласилась встретиться с ним наедине.
— Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать поведение Эммы. Меня беспокоит другое — мы должны достичь согласия в том, как будем держаться дальше. К сожалению, нам и впредь придется вместе работать, поэтому, если ты не согласишься с тем, чтобы мы остались добрыми знакомыми, я начну искать другое место в какой-нибудь из клиник.
— Не слишком ли ты торопишь события, Долл? Я всего лишь собирался объяснить, почему Эмма вела себя таким образом.
— Мне это неинтересно, — сухо заметила Долли, глядя на кусты белоснежных роз, растущих на клумбе. — В конце концов, у каждого из нас своя жизнь и отчитываться друг перед другом мы не обязаны. Хочу только сказать, что, какие бы объяснения ты не приводил, это не повлияет на мое решение.
В глазах Хоупа промелькнуло гневное выражение.
— Иными словами, все, что было сказано или сделано нами, не имеет для тебя никакого значения и ты не позволишь мне оправдаться? Даже преступники имеют право на последнее слово! — воскликнул он, на мгновение перекрыв голосом звуки музыки, доносившейся из «Шатольона».
—
Я надеялся на сострадание, но, как видно, все это время ошибался в тебе!
Последнее замечание больно отозвалось в душе Долли, но она все же сумела взять себя в руки и ответила:
— О каком сострадании может идти речь? Вместо того чтобы обвинять меня в несуществующих грехах, ты сейчас должен находиться возле жены! — Голос Долли дрожал, как будто к ее горлу подступали рыдания. — Или ты забыл, что Эмма ждет ребенка?
Она отвернулась от Хоупа, чтобы скрыть исказившееся мукой лицо. Ей было стыдно, что она позволила своим чувствам разыграться. Еще совсем недавно Долли казалось, что она уже совершенно успокоилась, но стоило ей остаться с Ником с глазу на глаз…
— Долл, — вздохнул тот. — Пойми…
— Что тут понимать… — произнесла она более спокойным тоном. — Ты никогда не говорил, что Эмма твоя жена. Ты рассказывал о ней как о бывшей любовнице, от назойливости которой сбежал сюда, чтобы начать новую жизнь. Я приняла твои слова на веру, потому что мы стали друзьями и у меня не было повода не доверять тебе. Особенно, когда после приезда Эммы ты попросил у меня совета насчет того, как поступить с ней… — Голос Долли становился все тише и тише, а последние слова она произнесло почти шепотом, как будто ей было неловко сознавать всю глубину своей недавней глупости.
Ник сидел неподвижно, глядя на нее. Ему хотелось обнять ее прижать к груди и утешить. Ведь еще совсем недавно они клялись в любви друг к другу и строили планы на будущее. А сейчас все изменилось самым ужасным образом. И в этом виновата Эмма! Долли не поверит ему, потому что считает его виновным. И это неудивительно — он на ее месте думал бы точно так же.
Хоуп вздохнул, сознавая, как трудно будет ему убедить Долли в том, что он не такой уж конченый человек, каким она его себе представляет.
— Да, Долл, все правильно. Но я уверен, что ты уже начала понемногу узнавать Эмму с той стороны, с какой она хорошо известна мне. Это слабая, эгоистичная и ненадежная женщина. Я уже неоднократно пытался поверить ей, и каждый раз оказывалось, что этого не следовало делать. Да, я ввел тебя в заблуждение относительно некоторых вещей — вернее, умолчал о них, — но, когда Эмма объявилась здесь, мне отчаянно захотелось поговорить с кем-нибудь… с понимающим и уравновешенным человеком.
Ник наклонился вперед и потер лицо руками, словно заново переживая состояние, в котором он находился в то время, затем откинулся на спинку скамьи и продолжил:
— Ты представить себе не можешь, какое облегчение я испытал, получив твое согласие поужинать со мной и выслушать меня. Я считал, что обрел друга, родственную душу. К тому же в то время я думал, что ты встречаешься с парнем и тебе больше никто не нужен. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.
Он бросил быстрый взгляд на лицо Долли, освещенное недавно зажегшимися вокруг клумб фонариками. В мягком полумраке она показалась ему прекрасной, как никогда. В неподвижном вечернем воздухе плыли звуки известной песни Элвиса Пресли, исполняемой музыкантами в ресторане, в которой тот умолял сидящую рядом девушку нежно и верно любить его до конца отпущенных им дней…
Внезапно Хоуп вздрогнул, потому что Долли заговорила.
— У меня сложилось несколько иное мнение насчет всей этой истории, Ник. Но я не собираюсь никого ни в чем винить, потому что сама виновата — нельзя быть такой доверчивой! Похоже, у меня уже входит в привычку постоянно оказываться в дураках…
Она хотела добавить еще что-то, но в это время в отдалении показалась группа парней и девушек, очевидно, только что покинувших «Шатольон» и направлявшихся в свои номера
в отеле. Заметив сидящих на скамейке Долли и Ника, молодые люди свернули на другую дорожку.
Хоуп молча ожидал, пока они скроются из виду за кустами, приобретшими стараниями садовников идеальную форму шаров, конусов и даже животных. Он решил во что бы то ни стало спокойно рассказать Долли всю правду и постараться представить себя в лучшем виде еще до того, как в ее глазах появится непробиваемый лед и она окончательно откажется от всего, что было между ними.
— Долл, — тихо начал он, — я же рассказывал тебе о дебоше, устроенном напившейся до чертиков Эммой у меня дома в ту ночь, когда мне предстояло вылететь в Америку. Следовательно, поведение Эммы на вилле директора не должно быть для тебя неожиданностью. И поверь, это был самый легкий вариант. Если бы Эмма напилась так, как она обычно это делала, все могло оказаться гораздо хуже. Первое время после нашего знакомства она держала себя в руках, а если я и замечал что-то необычное в ее поведении, то относил это на счет присущей ей экстравагантности. Поначалу некоторые ее поступки даже вызывали у меня восторг, потому что я принимал развязность за неординарность. — Ник секунду помолчал. — По правде сказать, в Мельбурне мне было довольно одиноко и я сам иногда подумывал о женитьбе, хотя Эмма об этом не подозревала… Впрочем, она, похоже, что-то все-таки почувствовала и начала решительно действовать в этом направлении, у нее довольно двойственный характер, и она при разных обстоятельствах может раскрываться то с худшей, то с лучшей стороны…
— Ник, — прервала его Долли, — почему ты не можешь понять, что я не желаю вдаваться в подробности твоих отношений с Эммой?
Ее вопрос прозвучал холодно, но за внешней враждебностью она пыталась скрыть свое волнение, вызванное близостью Хоупа.
Очевидно, Нику передалась ее напряженность, потому что он пристально вгляделся в ее лицо и сказал:
— Нет уж, Долл, извини, но я все же намерен продолжить обсуждение темы, которая сейчас больше всего волнует нас обоих.
Бархатистые, ласкающие звуки его голоса так сильно подействовали на нее, что она не нашлась с ответом и замерла, устремив взгляд на яркий серп луны и ближайшие к нему точечки звезд.
— Итак, мы остановились на том, что Эмма обладала двойственной натурой, — продолжил Ник. — Лишь гораздо позже я понял, что она уже давно поставила себе цель выйти замуж. Подобного приключения в ее жизни еще не было, в то время как большинство подруг уже состояли в браке. И тут подвернулся я. Конечно, Эмма сделала все возможное, чтобы очаровать меня. И на какое-то время ей это удалось, тем более что внешностью ее бог не обидел. Насколько я понимаю, отец Эммы тоже был не прочь сплавить кому-нибудь давно вышедшее из-под контроля дитя. Словом, не прошло и нескольких недель после знакомства, как мы поженились. — Голос Ника пресекся. Как видно, рассказ о своей роковой ошибке давался ему с трудом.
