Я почувствовала взгляд Лав и посмотрела её в глаза. В них плескалось отчаяние. Действительно, тяжёлое решение предстоит. Обязательно нужно искать пропавших теней. Потому что следы могут затеряться или вещества из моей головы попросту выветрятся из радара. На новую операцию я, честно говоря, совершенно не согласна.

— Как вы смотрите на то, чтобы оставить Дилирию у вас на лечении несколько недель? — робко спросил Франц, глядя на нас ангельскими глазами.

Рогес сердито посмотрел на него, а мы с Лав только и смогли, что ждать разворота событий.

— Мы можем заплатить, — поспешно добавил Франц.

Риса начала заливаться краской. С учётом того, что у неё была удивительная голубая кожа, это смотрелось удивительно жутко. Если лёгкий румянец красил Рису, то цвет кирпича сделал её попросту страшной.

— Никаких денег! — возмущённо воскликнула она. — Если вы оставите у меня Дилирию, я согласна присмотреть за ней, но не ручаюсь, что у меня хватит на это времени.

— Я не согласен, — набычился Рогес.

— С чем именно? — решил уточнить Франц.

— Бросать здесь Дилирию. Это не по-товарищески.

Интересно, бросать своих друзей и улетать на их мини-корабле на Фирите по-товарищески? Ладно, не будем сейчас тыкать Рогеса в его ошибки.

— Ты же знаешь, что нужно торопиться, — влезла Лав. И тут Рогес набросился на неё с воплями:

— Совсем с ума сошли?! Бросать друга для того, что вам дороже! Вы все эгоисты, думающие в первую очередь о себе. Дилирии нужна помощь и поддержка, а если она узнает, что её друзья попросту сбегают от неё, она и умереть может!!!

Потом полилась речь на каком-то странном языке. Мы с ребятами переглянулись, в надежде что хоть кто-то знает этот язык. Похоже, его знала Риса — её щёки стали краснеть ещё больше.

— Что он говорит? — сипло спросил Франц.

— Маты на древне-фритском, — мотнула головой лисянка.

Атмосферу разрядило появление Ражори. Мне тут же захотелось насадить ему на голову вот ту очаровательную вазу, которая по виду весит несколько кило. Наверняка она запросто проломит башку пирата!

— Что за шум? — недовольно спросил Ражори.

— Решаем проблему с Дилирией, — охотно пояснил Франц.

— Точнее пытаемся, — криво усмехнулась Лав.

Я покосилась на Рису. Её глаза метали молнии, а рты сжались в тоненькие ниточки. Мне так же как и ей не хотелось участвовать в этом цирке. Больше всего на свете хотелось убежать на край земли.

— Риса, мне что-то не хорошо, — стараясь поймать хоть один взгляд Рисы, сказала я.

Спорщики мигом утихли. Рогес испепелил взглядом Лав, будто говоря: "Ну что вы творите?" Риса поняла меня.

— Нам нужно побыть одним, сами понимаете, что лишние люди лишь усугублять ситуацию.

Ребята охотно закивали, затаив дыхание. Стоило нам выйти за порог гостиной, как раздался гневный вопль Лав:

— Что я говорила?!

Мы с Рисой молча спустились вниз, походили по запутанным коридорам лаборатории и наконец оказались в том, где я пролежала долгое время.

— На твоём месте я бы уже давно прибила Ражори, — прошипела Риса, сбрасывая маску спокойствия.

— По-моему, вы знаете его дольше чем я, — напомнила я.

— Ах, к чему это "вы"! — воскликнула Риса. — Можешь запросто мне тыкать! А уж то, что я знаю Ражори раньше… У меня нет никаких сил с ним бороться! — в сердцах воскликнула дама. — Совершенно невыносимый тип!

Я не сдержала улыбку.

— В чём дело? — тут же спросила Риса.

— Да не…

— Не стоит, можешь говорить мне всё, что угодно. Я считывала такие мысли, что тебе бы стало стыдно! И никому про них не рассказывала, что очень важно! — Риса приосанилась, подошла к длинному зеркалу, скрытому под блестящей тканью и принялась поправлять причёски.

— Просто когда только мы появились в вашем доме, вы были рады его приходу, — проблеяла я, надеясь, что она не услышит.

— О, конечно! Каждый раз жду с нетерпением, когда он наконец соизволит посетить мой дом. Но стоит ему пожить у меня всего пару дней и я готова его насильно выгнать вон! Когда у тебя три головы, очень трудно понять, чего ты действительно хочешь, — вздохнула Риса.

Я невольно залюбовалась ей. Удивительно, как две изящные руки поспевают за командами сразу трёх мозгов и не путаются при этом? Наверняка я бы сразу заплела руки узлом и не смогла бы их распутать!

— Он удивительно очарователен! — воскликнула Риса, наводя последние штрихи в причёсках. — На первое впечатление все существа сразу тянутся к нему, но стоит только узнать его получше!.. Ты же знаешь, кто такой Ражори?

— Пират, — осторожно ответила я.

— Самый лучший пират из всех пиратов! — принялась самозабвенно сплетничать Риса. — Он на космическом корабле с самых пелёнок, никто не знает, как он попал на корабль, кто его привёл на него. Просто оказался на грязном воровском судне крохотный малыш. Пираты, звери те ещё, вначале хотели просто выбросить малыша в космос, но их капитан не позволил.

— Почему? — невольно вырвалось у меня.

— Была у него жена и крохотный сынишка, но те погибли на корабле при очередной схватке, — вздохнула Риса. — Потому он и приютил Ражори. Тот стрелять научился раньше, чем бегать. А уж кораблём управлять научился примерно в то время, как учился читать. Вскоре все пираты души в нём не чаяли. Дерзкий мальчишка, хоть и крохотный, был удивительно ловок и быстр на ноги. И в карты играл так, что самые заядлые шулеры просто в догадках терялись, как это так? Говорят, уже в шесть Ражори участвовал в набегах.

— Это он сам рассказывает? — не вытерпела я.

— Нет, конечно, — удивлённо округлила глаза Риса. — Слухи ходили уже давно! На самом деле им не верить невозможно. Потому что в свои годы Ражори удивительно умён, ловок и силён.

— И жесток до крайности, — мрачно добавила я.

— Именно, — вздохнула лисянка. — Иногда он выкидывает такие штуки, что мне хочется расплавить его мозг! Как сегодня, например!

— Что он стащил у тебя? — с любопытством спросила я.

— А, так! — махнула рукой Риса. — Распылитель, от запаха которого люди сразу теряют голову и начинают нести всё, что у них только не спросишь. Довольно удобная штука.

— А как же не начинает болтать тот, кто распыляет? — не врубилась я.

— Милочка, ведь существует куча всяческих антиправдиков! — воскликнула Риса.

Наверное, Ражори побрызгался этой дрянью, от которой язык распутывается. И в маленьком гардеробе пары запросто долетели до меня!

— Одно плохо, чтобы моя сыворотка работала, нужно очень близко располагаться друг к другу. Но Ражори хитрый, заманил тебя в гардероб.

Теперь понятно, почему Ражори всё время старался оказаться поближе и в штыки принимал, если я пыталась отползти куда-нибудь подальше.

— Ты многое ему рассказала, наверное, — сочувственно пробормотала лисянка.

— Больше, чем мне хотелось бы рассказать кому бы то ни было, — вздохнула я.

— Прошлого не вернёшь и не исправишь, — развела руками Риса.

— Неужели никто до сих пор не изобрёл машину времени? — удивилась я.

Риса рассмеялась.

— Если кто-нибудь когда-нибудь изобретёт время, которое можно потрогать, тогда будет и машина времени. Но время — это ведь сущий цирк! Без него запросто можно обходиться. А всё, что называется прошлым — это воспоминания в сознании человека.

— То есть, если обладать достаточными навыками работы с головой, можно научиться воссоздавать картинки из прошлого? — протянула я, внезапно задумываясь над одной идеей.

— Конечно! В наше время могут воссоздавать картинки из сознания, подключая к голове сеть мелких приборов. Изображение переходит на экран и можно считывать воспоминания, наиболее яркие, конечно…

— Вытащите их! — воскликнула я.

Риса дёрнулась.

— Что-то болит? Колется? Режется? — засуетилась она вокруг меня.

— Нет-нет, — поспешно остановила я её. — Я про мои воспоминания.

— Они не хотят показываться, — улыбнулась Риса. — Дело в том, что ты удивительно замкнутый человек. Чем больше человека замыкается, тем сложнее пробить его внутреннюю защиту и считать сознание!