Тони и Верена находили очень трогательным, что где-то по миру скитается стареющий хиппи с длинными рыжими волосами и нашими именами на груди, однако я считала это просто безвкусным. Ну да ладно – в конце концов, это когда-нибудь облегчит нам идентификацию его тела.
Когда мне было пять лет и наш отец отправился в своё до настоящего времени последнее большое путешествие в Индию, мама познакомилась с Йостом Рюбенштрунком, сотрудником финансовой службы, который помог ей продраться сквозь дебри законов, после того как умерли наши бабушка с дедушкой и оставили нам, детям, домик в деревне. Мама жила тогда на социальное пособие и на деньги, зарабатываемые изготовлением серебряных украшений, которые она безо всякой лицензии продавала на пешеходной зоне. Налоги на наследство и вопрос, где их взять, поставили её перед серьёзными проблемами. Она бы охотнее всего продала домик и вместе с деньгами и детьми улизнула бы в какую-нибудь страну, «где тепло и хорошая аура».
Но Йосту удалось этому воспрепятствовать: он совершенно по-старомодному попросил маминой руки и предложил заботиться о ней и её трёх девочках, пока смерть не разлучит их. Мама, хоть она и ужасно жеманилась – как, именно ей придётся связаться с мещанским служащим, да ещё и замуж за него выйти? – в конце концов сказала «да», и у неё ни разу не было причины пожалеть о своём решении.
У Йоста был дом с садом, который по сравнению с разрушающимися квартирами в пустующих домах показался нам раем. Это было чудесно – наконец получить настоящего отца, и Йост очень заботился о нас. Он поставил в саду качели и песочницу и покупал нам нормальные игрушки, которых мы просто жаждали, а мать отвергала как «пластмассово-потребительское дерьмо». Никто не играл с нами в куклы так самозабвенно, как Йост. Я с радостью и безо всяких раздумий позволила ему удочерить меня (наш вечно пропадавший отец прислал из своего прекрасного далёка письменное согласие), а обе мои сестры противились этому только из-за фамилии.
Когда через два года после свадьбы на свет появился Филипп, Йост запланировал пристройку к дому, чтобы каждый из детей имел свою собственную комнату, а мама – студию для занятий искусством. Художница – так официально называлась мамина профессия, хотя никто, кроме Йоста, художницей её всерьёз не считал - ни профессионалы, ни дилетанты. Она вела курсы рисования и лепки в народном университете, где она работала и как преподаватель, и как модель. Вряд ли какая-нибудь татуировка столь же часто запечатлялась на рисунках учеников, как солнце у маминого пупка, на её «солнечной чакре». Какое-то время мне было ужасно неприятно, что половина народу, здоровавшегося с мамой в супермаркете, знала, как она выглядит без одежды, но со временем я к этому привыкла.
Йост всегда относился с пониманием ко всем выходкам моей матери, даже к тому её закидону пять лет назад, когда она на долгие месяцы уехала в Индию, чтобы снова обрести себя. Оттуда она привезла красивое имя Кейлашь и ворох завёрнутых идей. Йост, такой же влюблённый, как и в первые дни, стал не моргнув глазом использовать мамины выражения, он говорил «богиня», «вибрация» и «ребёнок во мне». С тех пор как он около года назад досрочно вышел на пенсию, он даже иногда вместе с мамой участвовал в семинарах типа «Энергия через стимуляцию чакр» или «Медитативный танец: путь в сокровенные глубины», и от него никогда нельзя было услышать и слова насмешки.
Но, как уже было сказано, если речь шла о нашем образовании, он энергично противостоял матери.
– Эта Хелена пускай выметается, – сказал он сейчас. – Во всяком случае, пока Филипп не сдаст экзамены.
– Ах, это разобьёт сердце бедному мальчику, – сменила тактику мама. – Он так влюблён…
– Он это переживёт. – Я нетерпеливо посмотрела на часы. Если я не потороплюсь, то упущу Бориса68. – Мне пора, компьютер ждёт.
– Что, так поздно ещё работать? – спросила мама. – Жизнь состоит совсем из других вещей, моё бедное дитя!
Только чтобы её позлить, я ответила:
– Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Спокойной ночи вам обоим!
В нашей пристройке свет нигде не горел. Но из-под двери Филиппа виднелась узкая полоска света, и я подумала, что Филипп и Хелена лежат при свечах в постели. Судя по звукам, просачивающимся из-за двери, они там не вокабулы штудировали.
Ну ладно, отправить Хелену обратно под мост можно будет и завтра. Или в данном случае в фабричный корпус. Сейчас у меня есть дело поважнее.
Я не особенно наелась суши, да и освежитель для унитаза из лоренцовых коктейлей требовал отбить чем-нибудь его вкус. Я сделала себе парочку бутырбродов с сыром и уселась за компьютер.
С наслаждением жуя, я залогинилась в тестчат.
00:02 Фея33а входит в комнату.
Сперва я проверила список присутствующих. Невозможно поверить, но Тигр11, Коростель, Пумукль08/15 и РитаС были снова здесь. И ещё один индивидуум по имени СтрастныйКот12. Только Бориса68 не было видно. В этот раз я не стала здороваться, и никто не обратил на меня внимания, даже РитаС. Они, как обычно, развлекались диалогами в детском стиле.
Тигр11: Ты сердисся на меня, Пуми?
Пумукль08/15: Да! *всхл. рыдан. сглатыв. Ты таакой плёхой к свому Пумуклю…
Очевидно, у СтрастногоКота12 это тоже вызвало зевоту.
00:04 СтрастныйКот12 покидает комнату.
Я бы тоже ушла, но я ждала Бориса.
00:05. Зазвонил телефон. Так поздно мог только кто-то ошибиться номером. Или это была моя мать, которой не спалось, потому что луна так ярко светит, а её младшая дочь – выпавший из общего ряда скучный налогоплательщик.
– Да, что такое? – сказала я нетерпеливо.
– Ты должна мне помочь! – Это была не мама, а Виви. – Это снова случилось. – сказала она, невнятно выговаривая слова. Очевидно, Лоренцо смешал ещё парочку коктейлей.
– Ты снова оставила включённой плиту? – С Виви это произошло уже дважды, и каждый раз квартира загоралась. Хотя в обоих случаях это был «всего лишь» тлеющий пожар, Виви пришлось оба раза полностью обновлять своё хозяйство. Даже шмотки и шкафы оказались непригодны для дальнейшего использования. В первый раз страховая компания не хотела платить, поскольку Вики якобы не была застрахована, а во второй раз – потому что этот пожар слишком быстро последовал за первым. Виви уже собиралась броситься с моста, но я провела со страховой компанией ожесточённую бумажную войну, и всё обвернулось к лучшему. К тому же я стала настоящим экспертом по части возгораний в квартире. Первое правило гласит: сохраняйте спокойствие.
– Окей, что сгорело на этот раз?
– Нет-нет, с плитой всё в порядке. Но только что позвонил Макс.
– Среди ночи? – Чтобы напомнить: Макс бывший приятель Виви, который появляется раз в две недели, чтобы «излить душу».
– Хм, да. Он нуждается в ком-нибудь, кому он может излить душу.
– Ах, Виви. – Я раздражённо водила мышкой, чтобы не активировался скринсейвер. – Надеюсь, ты послала его на телефон доверия?
– Не совсем. Он сейчас придёт. И что мне делать? Если я опять окажусь с ним в постели, я потеряю остатки самоуважения.
00:00 Борис68 входит в комнату.
– Ну вот и ты, наконец, – сказала я. Мой пульс приятно участился.
– Что? – спросила Виви.
– Что что? – переспросила я. – Ах да. Это же нетрудно: ты просто не откроешь Максу дверь, хорошо, Виви?
– Ну… – сказала Виви.
Борис68(шепчет): Ну вот наконец и ты.
– Эй, я же пришла раньше тебя, – сказала я и активировала ухо.
– Куда? – удивлённо спросила Виви.
Я попыталась сконцентрироваться.
