Макалпин вышел вперед. Все развернулись в его сторону, не закончив начатых фраз. Ростом старший инспектор уголовной полиции был меньше всех присутствующих, но один взгляд миндалевидных глаз моментально установил полную тишину. Некоторые даже привставали со своих мест, чтобы лучше его видеть. В воздухе повисло ожидание.

Вик Малхолланд передал Макалпину записку и прошел назад в поисках свободного места. Убедившись, что его нет, он вытер ладонью стол около Андерсона и, подтянув на коленях брюки от Версаче, сел на него.

Макалпин прочитал записку, глаза его сузились и остановились на Малхолланде.

— Что означает фраза «система отключается»?

— Слишком большая нагрузка, и она не выдерживает. Так уже было несколько раз.

Макалпин потер лоб. Все замерли в ожидании бурного взрыва, но его не последовало.

— Сэр? — негромко спросила Костелло и неуверенно подняла руку.

Он открыл глаза и устало посмотрел на нее.

— Да?

— Вингейт, сэр, у него степень по информационным технологиям. Пока мы будем дожидаться, что сверху пришлют специалиста, может, попробуем что-то сделать своими силами? Тем более что его потеря в участке не станет невосполнимой, — добавила она и мило улыбнулась Вингейту.

Макалпин подавил улыбку, пытаясь вспомнить имя.

— Вингейт?.. Гордон, кажется?

— Да, сэр. — Констебль Вингейт, как всегда в минуты волнения, непроизвольно схватился за мочки ушей.

— Отошел после вчерашнего?

— Да, сэр.

— Возьмешься наладить?

— Да, сэр.

— Тогда принимайся за дело. Я не допущу, чтобы из-за такой ерунды расследование оказалось под угрозой. — Макалпин обернулся, почувствовав сквозняк, и попросил закрыть окно. В конце комнаты Малхолланд стал демонстративно обмахиваться пустой папкой. — Что тебе требуется?

— Больше телефонных линий. Без них система тормозит, — Вингейт обращался к Макалпину тихо и уважительно. — Если она рухнет, то будет совсем плохо.

Выражение лица Макалпина оставалось непроницаемым.

— У нас нет на это средств. Сделай все возможное.

— Может, для начала попросить всех не лить кофе на клавиатуру? — предложила детектив Ирвин.

— Наш кофе годится только для этого, — пробормотал Андерсон, принюхиваясь к стакану и пытаясь определить его содержимое.

Вингейт повернулся, чтобы выйти, и обошел детектива Литлвуда, который загораживал ему проход между столами. Пропустив его, Литлвуд ухватился за свои мочки, передразнивая констебля как школьник. По залу прокатился смешок и тут же стих при виде выражения лица старшего инспектора.

— Для тех, кто еще не знает. Меня называют по-разному, но мое настоящее имя — старший инспектор уголовной полиции Алан Макалпин, и меня назначили здесь начальником. Старший инспектор Дункан чувствует себя нормально и благодарит всех за добрые слова и подарки. Он пока не мечтает о надувной кукле, но… все впереди. — В зале раздались аплодисменты.

Андерсон внимательно следил за Аланом, практически не слушая, что тот говорит. Он видел напряженность в уголках губ, нервозность, когда тот поправлял волосы. То же беспокойство, что и утром. Совсем не такой уж уверенный в себе человек, каким Андерсон его всегда знал.

Макалпин заговорил снова:

— Нелегко продолжать начатое другим, но у нас нет выбора. Возобновление расследования всегда подразумевает критику уже проделанного. Но в данном случае давайте рассматривать его как возможность идти дальше и сосредоточиться на еще не отработанных версиях.

— Вы считаете, что старший инспектор Дункан ошибался? — спросил Литлвуд, скрестив руки. Его поза не вызывала сомнения в несогласии с услышанным.

Костелло и Андерсон переглянулись: если он и дальше будет продолжать в том же духе, то еще до вечера отправится выписывать парковочные талоны на Блитсвуд-сквер.

— Сейчас расследование поручено мне. — Макалпин оставался спокойным. — И я не думаю, что Дункан что-то сделал не так. Точка. Как вы все знаете, вчера убийца нанес новый удар. После случая с Трейл пресса сразу окрестила его «Убийцей с распятием». — Он прислонился к столу. — Вы получите все данные по Фултон, и к вечеру мне нужно имя человека, которого она впустила к себе домой. Она была сверхосторожной, но не удивилась, когда в дверь позвонили. Так кем он был? — Он побарабанил пальцами по столу. — Кто-то предложил Линзи Трейл подвезти ее до дому, и она согласилась. Две здравомыслящие женщины. Две мертвые женщины. Никаких прямых улик найдено не было, поэтому мы должны сосредоточиться на косвенных. — Макалпин потер подбородок. — К пяти вечера я хочу знать всю подноготную их жизни, буквально все. Их что-то связывает — должно связывать между собой! — Он повернулся к Костелло. — Так что там была за история в три ночи? Кому понадобилось заглядывать в прорезь для писем Элизабет-Джейн Фултон в такое время?

— Узнать, там ли котенок. — Костелло заправила прядь волос за ухо.

— Котенок? — переспросил Литлвуд.

— Маленький котенок с белой грудкой? — Макалпин кивнул. — Продолжай.

— Кирсти Дуголл заглянула в прорезь, чтобы узнать, нет ли там Маугли, ее котенка. — Костелло отвечала медленно, будто разговаривала с ребенком. — Котенок был причиной скандалов. Кирсти заявила полиции, что Элизабет-Джейн нарочно запирала котенка у себя в квартире, а потом подавала жалобу.

— У нее на кухне был пакетик с кормом для кошек, — кивнул Макалпин. — Она действительно это делала нарочно?

— Похоже на то. Соседи подтверждают. Думаю, что, когда мы их допросим тщательнее, они еще много чего расскажут. Я уже позвонила в банк ее руководству, и, судя по всему, там у нее тоже не все было гладко. Она была из тех, кто бранит сотрудников за использование принтера для распечатки личного письма, за опоздание с ленча на пять минут…

— И что пукают без спроса — знаем мы такой тип, — подхватил Литлвуд и выразительно посмотрел на Костелло, которая выдержала его взгляд.

— Те, кто утверждает, что относились к ней хорошо, характеризуют ее как особу с предрассудками, а остальные — как узколобую стерву. Не самый любимый персонаж. Итак, — продолжала Костелло, — когда Кирсти заглянула, то увидела руку Элизабет-Джейн на полу и набрала девять-один-один. С этим все.

По ее сигналу выключили свет, и стену осветил луч проектора, отбрасывая по сторонам темные тени. Продолжая говорить, Костелло показывала фотографии полноватой молодой женщины с застывшей — теперь навечно — улыбкой. Она явно старалась выглядеть на снимке хорошо.

— Элизабет-Джейн — она не любила, когда ее называли Лиз, — двадцать шесть лет, не замужем, работала кассиром в «Бэнк оф Скотланд», проживала на Фортроуз-стрит, никаких бойфрендов, не пила, не курила, училась на вечерних курсах бухгалтерскому учету, часто посещала церковь, пела в церковном хоре. Ее кузина Паула скоро выходит замуж, и составить себе компанию на свадьбе Элизабет-Джейн пригласила соседку по хору, что скорее всего означает отсутствие близких подруг. Перед нами встает вопрос: кто же тогда к ней приходил?

Костелло показала новую фотографию. По залу прокатился рокот, собравшиеся придвинулись ближе, чтобы получше ее рассмотреть: еще не переодевшаяся после работы Элизабет-Джейн лежала на спине, раскинув руки и скрестив ноги, со вскрытой брюшной полостью.

— У нее был новый сотовый. Мы послали запрос на все сделанные звонки. Ждем результаты.

— Но все это, — указал Андерсон на фотографию, — говорит о подготовке, методе, организации. Убийца появился в квартире не случайно — он четко разработал все свои действия. Он позволил ей сделать кофе, но не притронулся к нему. Он ни до чего не дотрагивался.

— Без сомнения, он контролировал происходящее, — заметила Костелло, сверившись с записями. — В предварительном отчете О’Хары сказано, что смерть наступила около восьми часов. Мы знаем, что без четверти шесть она помогала пересчитать наличность в банке. Но на звонок матери — примерно в девять, никто не ответил. Тот же способ, что и с Линзи Трейл: хлороформ со спины — и никакой борьбы.